Роберт Паркер - Бледные короли и принцы
— Извини. Мы никогда не обсуждали таких тонкостей. — Рита сделала небольшой глоток виски. — Дискуссии на темы этики и секса мы только намечали.
— Был бы совсем не против.
— Но не сейчас?
— Не сейчас.
Рита грустно улыбнулась:
— Печальная история моей жизни... Свободными остались одни придурки.
Она прикурила сигарету от газовой зажигалки, глубоко затянулась и медленно выпустила дым.
— Ты одна, потому что тебе так больше нравится.
— Я одна, потому что свободными остались одни придурки. Свободные от семейных уз ничтожества бостонско-кембриджской зоны — феномен, всеми признанный. А когда тебе вдруг посчастливится столкнуться с непридурком, он уже у кого-то на крючке, к тому же — подстреленный.
— С удовольствием отказался бы от сцены со стрельбой, если бы знал, что тебя это так огорчит.
Рита быстро допила свой скотч.
— Твоя очередь заказывать, — напомнила она.
Себе я заказал еще пива, Рита охотно согласилась на скотч.
Отделанный дубовыми панелями нижний бар «Паркер-Хауса» с крошечной эстрадой в углу зала и большими портретами знаменитостей Бостона прежних времен, развешанными по стенам, напоминал ночной клуб.
— Ты счастлив в работе, — сказала Рита.
— Естественно, — ответил я.
— И с женщиной, которую любишь...
— Несомненно.
Она покачала головой:
— Бесчувственная скотина.
— Тоже верно, — согласился я.
У стойки бара рядом с Ритой появился мужчина — рост средний, волосы рыжеватые, очки в золотой оправе.
— Рита, ты с каждым днем становишься все неотразимей, — улыбнулся он.
— Фэллон, ты повторяешь это при каждой нашей встрече.
— Но это так и есть, — он заговорщицки подмигнул мне.
Рита устало улыбнулась.
— Спенсер, Фил Фэллон, — представила она нас друг другу.
Мы обменялись рукопожатиями.
Фэллон был в сером костюме, голубой рубашке с репсовым галстуком в красно-серую полоску и в черных туфлях с отстроченными носами. Он опустился на свободный стул рядом с Ритой. Мы расположились на самом углу стойки бара, поэтому, подсев к нам, он оказался напротив меня. Подошел бармен.
— Сухое мартини с джином «Бифитер», — заказал Фэллон. — Перемешать, но не взбивать. И с двумя оливками.
Теперь Фэллон посмотрел на меня.
— Рита сказала, вы собираетесь копать в Уитоне и вам нужна моя помощь.
— Она правильно сказала, — ответил я.
— Что вы хотели бы узнать?
— Расскажите об уитонской наркомафии.
Фэллону принесли мартини, он сделал глоток, состроил гримасу и жестом подозвал бармена.
— Слишком много вермута, — сказал он. — Я просил абсолютно сухое. Сухое с большой буквы.
— Простите, сэр, — извинился бармен и унес бокал.
— Уитон, — Фэллон вновь вспомнил обо мне. — Занимательная история. Маленький городишко в массачусетской глубинке, но через него проходит товара больше, чем через любое другое место к северу от Майами.
— И поймать вам никого не удается.
Фэллон покачал головой. Подошел бармен с новым вариантом мартини. Фэллон занялся дегустацией. Бармен молча ждал. Я подумал, что Фэллон обязательно вызовет старшего официанта, но все обошлось.
— Лучше, — неуверенно произнес Фэллон, сделал еще глоток и поставил бокал. — Нет, поймать не удается. Не хватает людей. Наши силы размазаны тонким слоем по всему штату. Основные усилия направлены, конечно же, на юг полуострова. Но даже там... Полагаю, этот разговор останется между нами?
Я кивнул. Рита посмотрела на меня, закатила глаза и залпом прикончила вторую порцию.
— Даже во Флориде, — продолжал Фэллон, — нам не хватает людей. А в других местах наше присутствие чисто символическое.
— Но все же вам известно, что Уитон — главный центр поставок.
— Снабжает весь Северо-Восток. Если б местная полиция лучше нам помогала... — Фэллон пожал плечами.
— Коррупция? — спросил я.
— Полиция маленьких городков редко способна противостоять деньгам и ноу-хау кокаинового бизнеса.
— А полиция штата?
— У них те же трудности. В Брукфилде есть спецподразделение — одно на две с половиной тысячи квадратных миль. Они в основном патрулируют автомагистрали.
— И как им это удается?
— Прошу прощения?..
— Я насчет торговцев. У них должна существовать отлаженная система поставок.
— Несомненно.
— Значит, цепочка начинается в Колумбии...
Фэллон вытащил из Ритиной пачки сигарету, сунул в рот, взял Ритину зажигалку, прикурил, медленно затянулся и так же медленно выпустил струйку дыма.
— Пытаюсь бросить, — усмехнулся он. — Но пока бросил только покупать.
Он сделал маленький глоток мартини и резко подался вперед, навалившись на стойку бара.
— Вообще-то, — до него наконец-то дошло, что мы говорим о деле, — цепочка начинается в Боливии или Перу.
Я знал об этом, но Фэллон относился к числу тех, кому нравится просвещать других, и я прикинул: если начну с неточности, то вызову на более откровенный разговор.
— Вот как? — очень натурально удивился я.
— В Колумбии очень редко, главным образом — в Перу или Боливии. Кокаин лучше всего растет на высоте от полутора до шести тысяч футов, при постоянной температуре около шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту... Вас интересуют эти технические подробности?
— Фаренгейт меня несколько удивил, а вот про высоту я все понял.
Он кивнул и еще раз поднес бокал с мартини к губам, возможно, что даже и пригубил немного. Рита допила воду от растаявшего льда и подала знак бармену.
— Кокаин в тех местах выращивают практически все. Один фермер собирает от ста до ста пятидесяти килограммов листьев, обрабатывает их и в итоге получает около килограмма сухой массы.
Рита зевнула. Бармен принял ее заказ — повторить всем троим.
— Фермер обычно имеет дело с проводником — что-то вроде агента по продаже. Если фермер перуанец, проводник — тоже перуанец. Он приводит к фермеру скупщиков, вот они почти всегда колумбийцы. Встречает их на границе, ведет к месту и посредничает при сделке. Ни один фермер не доверится чужаку. Перуанцы заключают сделки только через перуанских проводников, боливийцы — через боливийских. Понимаете?
— Трайбализм, — сказал я. — Фанатическая приверженность к своему клану.
— Вот именно! Фермеры в тех горах всего в двух часах от каменного века, — согласился Фэллон. — Итак, скупщики переправляют товар в Колумбию. Там его подвергают первичной обработке, а затем переправляют в какую-нибудь крупную лабораторию неподалеку от одного из городов, где получают кристаллический порошок.
Бармен принес очередные порции выпивки. Фэллон удивился, увидев перед собой второй бокал мартини: он едва расправился с половиной первого.
— Я попал в компанию заядлых алкоголиков, — произнес он и смущенно улыбнулся, выражая недоумение.
— Адамантоподобных, — достаточно уверенно произнесла Рита Фиоре.
Фэллон взглянул на нее и нахмурился.
— Несгибаемых, — уточнила она.
После этого он снова смотрел на меня, вернувшись к понятной для себя теме.
— Порошок получают из сырья, поступающего откуда придется. Это как мед из полевых цветов. Настоящая мешанина кокаина. Сначала все сваливают в кучу, а уже затем перерабатывают. Тот, кто разглагольствует о чистоте колумбийского кокаина, обманывает и самого себя и других. Просто повторяет слова поставщиков, считая себя большим умником.
— Мы скоро доберемся до Уитона, Фил? — Рита сидела, облокотившись о стойку бара, подперев щеку кулаком, и цедила уже третью порцию скотча.
Фэллон рассмеялся и сказал мне:
— Женщины! Хотят быстрее именно тогда, когда ты хочешь медленнее. И назло тебе не хотят спешить, когда торопишься ты.
Он смущенно покачал головой. Рита уставилась в зеркало за стойкой бара.
— Мы как раз приближаемся к Уитону, — пояснил Фэллон. — Как только порошок готов, его контрабандой переправляют в Штаты. Главным образом на юг Флориды — по понятным причинам. Иногда небольшими партиями — на мулах. Иногда по триста килограммов зараз. Обычно оптовик приезжает к месту прибытия товара, скажем, к какому-нибудь домишке на побережье. Там он изучает его качество, покупает, сколько надо, и везет домой.
— В Уитон?
— Возможно. Но непременно в какое-нибудь надежное место у себя дома, скажем в Уитон. Там он перевешивает его, проверяет, может подмешать чего-нибудь — но это когда как, — потом упаковывает и продает дистрибьютору. А тот уже перепродает порошок мелкими партиями дилерам или торгашам. Дистрибьютор может подсыпать в товар для веса, иногда он-то и делает это первым. Дилеры точно подсыпают — это у них закон, да и дистрибьюторы практически всегда подсыпают. Какая-то часть улетучивается у контрабандистов во время переправки и восполняется за счет некой дряни. Поэтому, когда нашему кокаиновому гладиатору попадает, скажем, грамм или два порошка, в нем остается всего процентов двадцать кокаина. Но большая половина нюхачей тащится именно от такого кокаина. Когда же случайно перепадает чистая понюшка, они уверены, что им подсунули дерьмо.
