Генри Кейн - Кровавый триптих
— Он мертв.
— Адам Вудвард?
— Убит на улице. Из проезжающей машины.
— А вы откуда знаете?
— По радио и в теленовостях только об этом и говорят.
— Адам Вудвард, — задумчиво протянул я, усаживаясь обратно.
— Вы были с ним знакомы?
— Раз как-то встречался. А вы?
— О да! Чудесный был человек. Бедняжка Эдвина.
— Эдвина?
— Эдвина Грейсон.
— Танцовщица?
— Да-да.
— А какого хрена… Мм… простите… Какое отношение Эдвина Грейсон имеет к Адаму Вудварду?
— Надо думать, теперь по всему городу поползут сплетни…
— О чем?
— Об их отношениях.
— Каких?
Она отпила брэнди. Я уже успел составить о ней некоторое впечатление: ей двадцать шесть лет, окончила частную начальную школу, среднюю школу и колледж. Она обладала приятным глубоким голосом с немного горловым выговором, и в её манере говорить ощущалась та унаследованная культура, которая точно прилипает к человеку — так южный акцент не исчезает даже много спустя после того, как Южная Каролина остается в одних воспоминаниях детства.
— Они были очень долго знакомы… — начала она, но осеклась и по её решительному кивку головой я понял, что вдаваться в подробности она не намерена.
Я встал и долил виски в стакан.
— У Пола, я смотрю, дела идут неплохо. Хорошую берлогу он себе устроил.
— Этот особняк не его.
— А чей?
— Виктора Барри.
Имя показалось мне знакомым, но я не смог увязать его с кем-то определенным.
— Барри?
— Редактор «Буллетина».
— Ах, ну да. Богатенький?
— Не так что бы уж очень.
— Но такой дом…
— Да у него больше ничего нет. Получил его по наследству. Мы тут вроде как квартиросъемщики. Пол, Рита, я…
— А кто такая Рита?
— Жена Пола. Еще тут живет Марк Дворак. Мы платим каждый за себя.
— Это какой Дворак? Ученый?
— Да, мой коллега.
— Бросьте!
— А вы женоненавистник?
— Я женообожатель.
— Тогда что плохого в ученой даме?
— Ничего. Если она похожа на вас.
— Я вундеркинд. Колледж окончила в шестнадцать, это истинная правда, сэр! Потом защитила диссертацию, получила несколько стипендий от университетов с мировым именем. Наука! Моими руководителями были крупнейшие светила. Пусть вас не смущает мой вид маленькой девочки. Я брэнди пью уже лет десять. В своей области я большой авторитет. Работала в Оук-Ридже. Теперь работаю вместе с Двораком в составе группы гражданских специалистов в лаборатории корпуса связи в Форт-Монмуте.
— Ну… — начал я и тут моя челюсть отвалилась, точно к нижней губе привесили гирю.
— Нет, я правда знаменитость. Можете как-нибудь почитать справочники.
— Ну…
— А чем вы занимаетесь?
— Я?
— Вы.
— Я частный детектив.
— Правда? — тут у неё отпала челюсть. — Впервые в жизни.
— Я тоже впервые в жизни вижу женщину-ученого.
Она поставил бокал.
— Пойдемте навестим Пола.
Я поставил свой пустой стакан рядом с её бокалом и последовал за ней к двери Пола. Она постучала. Потом ещё раз.
— Не надо! — остановила она меня, когда я взялся за дверную ручку. Но я не послушался: если Пол был занят с посетителем, то ему предстояла встреча с очередным.
Но посетителей у Пола не было.
Пол был в одиночестве. Он сидел в большом кожаном кресле. На нем был синий костюм белая рубашка, красный галстук и черные остроносые туфли. У него был широкий двугорбый подбородок, длинный тонкий нос, песочные волосы коротко подстрижены. Он смотрел прямо на нас с далеко не веселой усмешкой. Он сидел, широко расставив ноги, и каблуки его остроносых туфель глубоко вонзились в коричневый ковер — такой же, как в соседней комнате. У него были белые как воск уши, вокруг глаз виднелись белые круги, а на рубашке слева расползлось красное пятно. Даже издали мне стало ясно, что он мертв.
Она пронзительно вскрикнула. Раз. другой.
Я и не подозревал, что у этой малышки-ученой такие могучие легкие.
Потом в комнату начали сбегаться люди.
IVВ особняке по-прежнему толпилось много людей, труп уже унесли, а из полицейских осталось только трое детективов: Абрамовиц, старший детектив, здоровенный молчун, Кэссиди, старший детектив, здоровенный молчун, и лейтенант Луис Паркер, тощий говорун. Прочими присутствующими были Рита Кингсли, Виктор Барри и Марк Дворак. Среди присутствующих находились также Марсия Кингсли и я.
Рита Кингсли была высокой блондинкой с белым лицом, чья полная фигура покоилась в пижаме желтого шелка. Виктор Барри оказался высоким шатеном с карими глазами, плотно сжатыми губами и бегающими желваками. На нем были мокасины, светло-коричневые брюки и белая спортивная рубашка. Марк Дворак: седые виски, серые глаза, черные ресницы, римский нос и тонкие черные усики. Долговязый и широкоплечий, в черном бархатном блейзере, черных брюках и черных же шлепанцах с кисточками. По моей грубой прикидке Рите было тридцать, Виктору тридцать пять, Марку чуть за сорок.
— …вы все находились в доме, так что каждый из вас мог его убить, говорил Паркер. — Мой долг предупредить вас, что все вы находитесь под подозрением и все, сказанное вами, может быть использовано против вас.
— А не кажется ли вам, что он мог покончить жизнь самоубийством? — спросил Марк Дворак. Говорил он с едва уловимым иностранным акцентом, мягким как патока и мелодичным голосом. Он нервно ходил кругами, мягким и энергичным шагом спортсмена.
— Мы не отметаем никакую возможность. Пока. Но по первому впечатлению это не самоубийство. Предварительный анализ отпечатков пальцев показал отсутствие отпечатков на рукоятке ножа. Самоубийца не стирает свои следы. А если он убивал себя в перчатках, то должен был в них и остаться. А их на нем нет.
Марсия отерла ладони о юбку.
— Отпечатки пальцев вообще очень трудно распознать на рукоятке ножа, в особенности такой рифленой, как эта.
— Тут вы правы, леди. Потому-то я и отправил нож в лабораторию. Да и вскрытие кое-что нам прояснит на этот счет. — Паркер подошел к ней вплотную. — А откуда вам известно, как выглядела рукоятка ножа?
— Я же видела. Когда нож был воткнут в тело…
Паркер огляделся вокруг.
— Кто-нибудь из вас ещё видел нож?
Никто не ответил. Рита Кингсли поежилась. Правая половина её пижамного жакета чуть откинулась и обнажила верхнюю часть полной груди — кожа была юная и лоснящаяся. Она поправила жакет, продев большую пуговицу в петлю. В её больших голубых глазах не было ни слезинки. Она приходилась женой убитому, но не плакала.
— Вы совершите большую ошибку, если ограничите круг подозреваемых нами, — произнесла она. У неё был высокий голос и говорила она с чуть утрированными интонациями. Каждое слово у неё получалось как круглый камешек, но текли они одно за другим. Она говорила — точно выплевывала горошинки. — У моего мужа весь вечер были посетители. В дверь звонили не переставая.
— Кто-нибудь знает, что это были за люди?
Никто не ответил. Так оно было после приезда Паркера: все его вопросы присутствующие в основном встречали молчанием.
— Ладно, — продолжал лейтенант. — Давайте тогда разберемся с версией самоубийства. Здесь присутствует его жена, сестра, два его друга. Все вы живете в этом доме. У него были причины покончить с собой?
Никто не ответил.
Тут раздался звонок в дверь. Долгий и резкий.
— Это, должно быть, мистер Уитни, — сказал Паркер и кивнул Кэссиди. Откройте.
Кэссиди вышел и вернулся с высоким мужчиной могучего телосложения. Весь он был какой-то квадратный. Квадратные плечищи едва умещались в темно-сером костюме, сшитом на заказ. Толстая шея бревном торчала из белого воротничка и переходила в широкое складчатое и тщательно, до блеска, выбритое багровое лицо. Квадратный обрубок носа, квадратный агрессивный подбородок, квадратная верхняя губа над большим ртом. А черная шляпа-котелок и черный галстук придавали ему вид священника. Брови у него торчали уголком и волосы топорщились в разные стороны, точно усики насекомого. Арки бровей высились над глазами — маленькими, голубыми юркими, как у жучка, имевшими капризно-повелительное выражение. Глазки-жучки обежали всех присутствующих и мгновенно выхватили из толпы главное лицо лейтенанта Паркера.
— Я Линкольн Уитни. Это ужасно. Просто ужасно. Куда катится этот город?! Двое в один день!
— Двое? — отозвался Кэссиди.
Уитни на каблуках развернулся к детективу.
— Адам Вудвард. Пол Кингсли. Двое! — Он снял котелок и бросил его на письменный стол. По котелком оказались расчесанные на прямой пробор светлые волосы и высокий лоб, убегающий к почти плешивому темени. Он подошел к Паркеру. — Полагаю, вы лейтенант Луис Паркер.
— Так точно, сэр.
Уитни обвел всех рукой и его напряженное лицо немного разгладилось.
