Генри Кейн - Кровавый триптих
— В таком случае я могу предположить, что лицо, которое вы намерены разоблачить, подозревает о вашем намерении.
— Более чем подозревает, мистер Чемберс. Я открыто признался в своем намерении этому лицу. Я предложил лицу доказать мне мою неправоту и я оттягивал публикацию трижды, в последний раз — сегодня утром. Я абсолютно убежден, что у этого лица нет никаких опровержений.
— И вы полагаете, что он может прибегнуть к насилию против вас?
— Да, потому что к насилию прибегают в момент сильного нервного напряжения. При этом насилие может быть направлено против меня, но оно может получить и прямо противоположную направленность и иметь своим следствием самоубийство. Это уже не мое дело, но я нанял вас с целью пресечь всякую возможность первого варианта. Я впрочем, не верю, что подобная попытка может иметь место, но все же… — он пожал плечами. — Все мы психологически отрицаем факт насилия, направленного против нас, а я хочу избежать этой психологической ловушки — вот я и прибег к вашей помощи.
— А как зовут это лицо?
— Мне бы не хотелось этого говорить.
— Хорошо, но это мужчина или женщина?
— Давайте оставим этот разговор, мистер Чемберс. Но я вам вот что скажу. С того момента, как я объявил этому лицу о своем намерении, в моем доме в Ривердейле был учинен тайный обыск, ко-то пытался проникнуть в мой офис и очень может быть, что мой банковский сейф также был вскрыт. Банковские сейфы, увы, не столь уж неприступны, несмотря на два ключа от замка и внушительный антураж банковского хранилища. Ведь если некто обладает достаточно большими связями — а в моем случае эти связи могут быть очень и очень большими…
— И за чем же они охотятся?
— За компрометирующими документами, о которых я упомянул. Я составил солидное досье на эту птицу, там все документировано, и из этих строго документированных улик впоследствии может получиться очень занятная публикация с эффектом разорвавшейся бомбы… Но до поры до времени я, как говорится, схоронил все бумаги в надежном месте. И я хочу получить ваш совет, вы же специалист. Может быть, мне следует куда-то перенести этот тайник и поскорее — тут я буду целиком полагаться на ваше мнение и на предложенный вами способ транспортировки материалов. Мы об этом ещё поговорим.
— Когда, сэр?
Он усмехнулся, вынул сигарету из мундштука, вмял её в пепельницу и встал.
— Нам пора. Не откажетесь поужинать со мной? У меня дома. Я живу в Ривердейле, о чем уже упоминал. Идемте, мистер Чемберс.
Он подошел к массивной двери, в которую я вошел к нему, и закрыл её на три разных замка.
Я постучал по дверной панели.
— Солидная защита!
— Внутри листовая сталь. И посажена на особые петли. Как и эта! — с этими словами он подвел меня ко второй двери, толкнул её и вывел в крошечную прихожую, после чего запер дверь тоже на три замка.
— А вы сказали, что кто-то учинил обыск в вашем офисе, — заметил я.
— Я не сказал, что в офисе учинили обыск. Я сказал: кто-то влез. Неизвестным удалось проникнуть в приемные. Но сюда они влезть не смогли. Они — она или он — просто не предвидели, что на их пути возникнет стальная дверь.
— Значит, вы их прячете здесь?
— Что?
— Компрометирующие материалы.
— Не-ет. Можно проникнуть и сквозь стальную дверь, если очень надо. Нет. Перво-наперво они стали искать в офисе. Я же сказал: я говорил с этим лицом трижды. Когда мы разговаривали вторично, я убедил своего оппонента, что интерсующаяя его информация находится не здесь и что было бы глупо пытаться снова вслепую пробить стальную дверь. Полагаю, мои заверения возымели действие, потому что сюда больше не пытались вламываться. К тому же я за дополнительную плату поручил сторожу этого здания раз в полчаса осматривать офис в ночное время — чтобы пробраться сквозь эти двери в мой личный кабинет потребуется не меньше получаса.
— Тогда почему же вы не спрятали эти документы здесь?
— Потому что кто угодно может подкупить сторожа. Или убить его.
— Вот тут вы правы, мистер Вудвард.
Он провел меня через несколько помещений, где, склонив головы над какими-то бумажками, работали его клерки и секретари, и он со всеми прощался и с ним прощались, и наконец он помахал своей секретарше в приемной, мы спустились на лифте и вышли через вращающиеся двери на улицу, и скоро я уже с трудом поспевал за ним. Мы двигались в восточном направлении.
— Мой гараж находится недалеко от Перл-стрит, — пояснил он. Я попытался поддержать разговор на ходу.
— А «Нью-Йорк буллетин» — вы там печатаетесь, да?
— Угу.
— Очень люблю эту газету. Ваши колонки никогда не пропускаю.
— Хорошо.
— Никого там не знаю — только одного репортера.
— Кого же?
— Парня, который ведет колонку бродвейских сплетен. Пол Кингсли.
Он резко остановился и я машинально проскочил вперед. Нагнав меня, он пробурчал:
— Весьма честолюбивый молодой человек.
— Кто?
— Кингсли.
— Неужели?
— Очень честолюбивый.
— Я и не знал.
На Перл мы свернули направо, а потом ещё раз направо к реке и оказались на сумрачной широкой улице, сплошь застроенной оптовыми складами и пропахшей ароматами специй из бакалейных лавок.
— Гараж вон там! — сказал Вудвард. И тут я увидел большой черный автомобиль, который, набирая скорость, мчался прямо на нас, а в следующий мгновение я увидел высунувшуюся из окна черную палку, и тут я сильно ударил старика по спине — он покатился на тротуар и я за ним, да только во время падения я задрал голову, забыв о всякой предосторожности, и заметил, как палка плюнула огнем, а потом услышал выстрелы и противный визг летящих пуль, а затем увидел их обоих — одного с обрезом в руках и другого за рулем, после чего черный автомобиль-убийца пронесся мимо и, отчаянно визжа шинами, на повороте, скрылся за углом. Я узнал обоих.
Потом наступила тишина, ужасная мертвая тишина после смертоносного визга, лязга и выстрелов. Потом послышался топот бегущих ног и вопли людей и вокруг нас начала собираться толпа, а я, вскочив на ноги, тут же стал безымянным, безликим зевакой, быстро растворившимся в толпе.
Адам Вудвард был мертв, три пули засели у него в черепе. Он лежал недвижно с волчьим оскалом муки на лице. Вдали раздался вой сирены «скорой помощи». Я поспешил прочь и толпа лишилась одного очевидца происшествия.
Я узнал обоих: за рулем сидел Гарри Страм, а из обреза палил педрила, отчаянный и хладнокровный убийца, имевший привычку по-девчачьи хохотать, известный в городе только под фамилией Фейгл.
Я поймал такси и поехал домой, мучимый сомнениями.
III.Дома я вступил в поединок со своими сомнениями. Я выпил два хайболла, потом разделся, наполнил ванну, сварганил ещё один хайболл, прихватил пачку сигарет и погрузился в ванну вместе со своими сомнениями. Я пил, курил и сражался со своим вторым «я».
Итак, Адам Вудвард нанял себе телохранителя. Да это ж смех! Телохранитель, у которого даже пушки при себе не оказалось. Хотя, конечно, у меня для этого нашлись оправдания: телохранитель же не знал, что его собираются нанять в этом качестве. У меня было намерение по пути в Ривердейл заскочить к себе домой и взять ствол. У меня также было намерение задать ему кое-какие вопросы — конкретно, самый естественный: зачем он обращается к услугам частного детектива, почему не идет в полицию. Впрочем, я заранее знал ответ. Он же опасался связей «лица» и он опасался ненужных сплетен. Когда просишь полицию приставить к тебе охрану, надо пускаться в объяснения и никогда не знаешь, останутся ли твои страхи и твои объяснения в стенах полицейского участка или нет, и ты не будешь знать, что за человека тебе предложат — у тебя не будет выбора и придется брать что дают.
Все эти доводы лишь усилили мои сомнения. Что я имел — семьсот зеленых, мгновенно умершего клиента — уже, считай, бывшего — и неспокойную совесть. Самое меньшее, что я мог сделать — это поставить полицию на уши и пустить их по следу головорезов, которые пришили Адама Вудварда. Что вновь возродило мои сомнения. Я узнал киллеров и был уверен, что меня они не узнали. Фейгл мастерски управлялся с нарезным оружием, и на этот раз он воспользовался автоматом без суеты и уложил только конкретную жертву, хотя, разумеется, вполне мог бы потратить и на меня несколько пуль, если бы он знал, кто я такой, памятуя о первом правиле гангстерской науки: лучший свидетель — мертвый свидетель. Но ребята сидели в мчащейся на бешеной скорости машине, их клиент находился прямо перед ними на линии огня, на улице было не слишком светло, а я мог оказаться просто долговязым хмырем, который случайно оказался рядом с Адамом, шагающим навстречу собственной смерти. Итак — опять — сомнения: идти ли мне в полицию? Полиция, стрекот телетайпа, федеральный розыск, описание примет убийц переданы по радио и ТВ. Ребят повяжут и все обернется очередной блестяще провернутой полицейской операцией.
