Лоренс Блок - Бриллианты Вольштейна
— Вроде бы ничего. Ты, собственно, о чем?
— Ну, не знаю. Ты звонил Джеку, виделся с ним, вот я и волнуюсь.
— Со мной все в порядке. Проблемы у Джека. Ему потребовался детектив, и он решил, что лучше обратиться к родственнику. Некоторые его клиенты не заплатили по счетам, вот он и попросил меня разыскать их. — Я импровизировал на ходу. — Не думаю, что тебе надо из-за этого волноваться.
— Но я волнуюсь. — В голосе Кэй зазвенела радость. — Я волнуюсь, потому что ты один-одинешенек в этом мире.
— У меня есть дорогая сестра…
— Ты знаешь, о чем я. Если б у тебя была жена, которая заботилась бы о тебе, я бы не волновалась.
— Может, я и обзаведусь женой. В самом ближайшем будущем.
— У тебя появилась женщина?
— У меня их десятки. Но к одной я, похоже, отношусь не так, как к остальным. В скором времени я тебе все расскажу. А теперь, пожалуйста, позови мужа.
Кэй сказала мне что-то приятное, я сказал ей что-то приятное, и она передала трубку Джеку. С ним разговор был короткий.
Потом я принял душ. Быстро побрился. Видать, слишком быстро, потому что сильно порезался. Карандаш кровотечение не остановил, пришлось воспользоваться пластырем. Я посмотрел на себя в зеркало и ухмыльнулся. За последние дни меня били, в меня стреляли, а физиономию я попортил себе сам, собственной бритвой. Что ж, от пореза мог даже остаться боевой шрам. Я вернулся в гостиную и уселся в одно из кожаных кресел, дожидаясь Джека.
Он постучал в дверь. Я крикнул, что открыто, и он вошел, чуть запыхавшись, с растрепанными волосами. Лицо покраснело больше обычного, в глазах стоял страх, который мне уже доводилось видеть.
— Я приехал, как только смог. Надеюсь, не заставил тебя ждать. Что случилось, Эд?
Я поднялся, шагнул к нему, швырнул в него брифкейс. Он инстинктивно поднял руки. Брифкейс ударился о них и упал на пол.
— Это твое. Ты забыл его, когда побывал здесь в последний раз.
— Ради Бога, Эд!
— Сукин ты сын. Мерзкая сволочь.
Я ударил его в лицо. Он отпрянул, закрыл лицо руками, и я врезал ему под дых. А когда он согнулся пополам, снова ударил в лицо, и он повалился на пол.
— Оставайся на полу, Джек. Если встанешь, я вышибу из тебя последние мозги. Я никогда не подозревал тебя. Никогда. Черт, я не хотел подозревать тебя. Ты — муж Кэй, я лишь оказывал тебе услугу. А ты обвел меня вокруг пальца. Какая же ты сволочь, Джек!
Он открыл рот. Я ждал, что он что-нибудь скажет, но в последний момент он передумал, прикусил губу и закрыл рот.
— Как ты встретился с Алисией?
— Я тебе говорил. Она пришла ко мне в кабинет.
— Так это правда? — Он кивнул. — Значит, на этом правдивая часть твоего рассказа заканчивается. Вы встретились, тут же прыгнули в постель и остались довольны друг другом. Она не только знала свое дело, но и оказалась очень уж разговорчивой. Рассказала о Вольштейне, Баннистере и украденных драгоценностях стоимостью в полмиллиона баксов. И произошло это не на Восточной 51-й улице. Произошло это в ее квартирке в Виллидж. Потому что большая квартира и новые имя и фамилия появились позже. Она бы до этого не додумалась. Идея принадлежала тебе. Ты предложил оставить с носом и Баннистера, и Вольштейна, не так ли?
— Так уж получилось. Ты понимаешь, о чем я. Мы говорили… о драгоценностях. И мы оба подумали…
— Я уверен, что идея исходила от тебя, Джек. Она же была попрыгуньей-стрекозой. Жила, как живется, не стремилась изменить ход событий. Нельзя сказать, что жилось ей легко, но она приспособилась к такой жизни. Она была любовницей Вольштейна, и он ее боготворил. А если бы все прошло, как он и задумал, у него хватило бы денег, чтобы содержать ее много лет. Нет, ей бы и в голову не пришло обманывать его. Так что идея могла исходить только от тебя.
Я смотрел на него и видел, какой он жалкий слабак. Надеялся, что он встанет, и тогда я смогу снова двинуть ему в челюсть. Я вспомнил, как Вольштейн сказал, что насилие мне чуждо. Но сейчас мне ужасно хотелось избить Джека в кровь.
— Ты снял ей квартиру, — продолжил я. — Дал ей новые имя и фамилию. И на всякий случай забрал у нее брифкейс. Почему? Ты не доверял ей?
— Разумеется, доверял. Я любил ее, черт побери!
— Тогда почему ты взял брифкейс? Почему не оставил его ей? Брифкейс все время был у тебя, Джек. Потому-то Вольштейн и не нашел его после того, как убил Алисию. В квартире его не было. Если ты доверял Алисии, почему хранил брифкейс у себя?
— Я полагал, что у меня он будет в большей безопасности.
— От кого же ты его берег?
— От Вольштейна, Баннистера, от всех.
— Значит, ты полагал, что для Алисии угроза не миновала? — Он недоуменно уставился на меня. — Несмотря на новые квартиру, имя, фамилию, ты чувствовал, что ее могут найти, и позаботился о том, чтобы они нашли только ее, а не брифкейс. Она не имела для тебя никакого значения. Не то, что драгоценности.
— Это ложь!
— Неужто?
Он вновь уставился в пол.
— Я ее любил, а на драгоценности мне было наплевать. Я думал только о ней.
Я не стал его опровергать.
— Ты придумал, как оставить на бобах Вольштейна и Баннистера. Алисия претворила твой план в жизнь. А потом вы затаились, с тем, чтобы через какое-то время покинуть страну. Куда вы собрались?
— В Бразилию.
— Чтобы жить там долго и счастливо. Но Вольштейн добрался до нее первым. Он тоже любил ее. Похоже, все любили Алисию, Джек. Он так ее любил, что не смог простить предательства и убил. А Вольштейн был из тех людей, для кого убийство — последнее средство.
— Он был преступником. — Глаза Джека сверкнули. — Проклятый нацист.
— Но человеческими качествами он тебя превосходил. Он убил Алисию и обыскал квартиру. Но брифкейса не нашел, потому что ты хранил его у себя. Увидев ее труп, ты запаниковал, Джек. Мир, который ты собирался с ней строить, рухнул, как карточный домик. Ты до смерти перепугался. Но не убежал из квартиры, а раздел Алисию. — У него отпала челюсть. — Да, раздел ее. Наверное, потому, что ее одежда могла вывести полицию на тебя. Во всяком случае, ты подумал, что выведет. Я даже могу предположить, в чем она была. Ты как-то сказал, что она обожала расхаживать по дому в мужском банном халате, который ты ей купил. На ней был этот халат, когда ее убили? — Джек медленно кивнул. — Может, под халатом были чулки и пояс. Может, она была голой, ты начал ее одевать, но запаниковал. Так или иначе, женщину, в которую ты влюбился, убили, и теперь ты думал только о том, как выйти сухим из воды. С благородством у тебя не очень, Джек.
Он закрыл глаза.
— Я ничего не соображал. Я не знал, что творю.
— Это понятно. Однако, уйдя из квартиры, ты сообразил, что можешь сжечь все банные халаты Нью-Йорка, но не отведешь от себя подозрений. Если труп останется в квартире, след обязательно приведет к тебе. Но сделать это самому духу у тебя не хватило. Ты прибежал ко мне с наспех придуманной историей, признался в измене Кэй с тем, чтобы скрыть все остальное. И ты обвел меня вокруг пальца. Я тебе поверил. Увез тело Алисии и вывел тебя из-под удара. Помнишь, что ты сказал мне несколько минут тому назад? Насчет того, что плевать ты хотел на брифкейс и думал только об Алисии. — Он кивнул. — Ты солгал. Брифкейс ты хранил у себя, так что смерть Алисин тебя особо не волновала. У тебя и в мыслях не было рассказать мне о брифкейсе.
— Я не хотел… усложнять ситуацию.
— Ты не хотел расстаться с целым состоянием. Так будет точнее. Пока я вывозил труп, ты уже договаривался с Баннистером. Ты позвонил ему, чтобы продать брифкейс и сорвать на этом большой куш. Алисия умерла, так что о поездке в Бразилию речь больше не шла. Но ты нашел бы применение ста «штукам», которые ты не собирался вносить в налоговую декларацию. Ты позвонил Баннистеру и попытался договориться с ним. Он захотел узнать, кто ты такой. Ты испугался.
— Я подумал, что он может меня убить.
— Тогда ты бросил ему кость — назвал ему мою фамилию.
— Я ничего не соображал.
— Удобная отговорка, не так ли? Да только ты слишком часто ее повторяешь. Она уже приелась. В общем, Баннистер показал, что он умнее тебя. Позвонив мне, он сразу понял, что первый раз разговаривал с другим человеком. Но ты дал ему ниточку, потянув за которую, он надеялся размотать весь клубок. Кроме моей фамилии у него ничего не было, и он решил прощупать меня. Прислал двух горилл, и они как следует отделали меня. По твоей вине.
— Я не знал…
— Ты никогда ничего не знал. Ты изгадил все, к чему прикасался. Показал себя полным идиотом. Ты лгал так неуклюже, что я тебе верил. А глупость твоих действий не позволяла их анализировать. Сначала ты планировал уехать из Америки с Алисией и драгоценностями. Потом, когда Алисию убили, попытался сбыть драгоценности Баннистеру. Наконец, попал на такой тонкий лед, когда боялся даже вздохнуть. Деньги уже не грели душу. Когда я позвонил тебе этим утром, ты едва не помер от страха, так?
