Рэймонд Чандлер - Окно в вышине
Я провел по бумажкам пальцами, потом оттолкнул их.
— Вы заплатите мне, когда я справлюсь с этим делом, — сказал я, — а пока в качестве платы я хотел бы прямо сейчас взять короткое интервью у мисс Конквест.
Морни не прикоснулся к деньгам. Он достал графинчик, налил в стакан, потом, налив в другой стакан, пододвинул его мне.
— Что касается убийства Филипса, — сказал я, — то Эдди некоторое время следил за ним. Вы ничего не хотите мне сказать по этому поводу?
— Нет.
— Вся беда в том, что информация может просочиться откуда-нибудь еще. Когда об убийстве заговорят, газеты, могут произойти неожиданные вещи. Вы не станете винить меня в этом случае?
Он пристально посмотрел на меня и сказал:
— Я не думаю, чтобы это произошло. Когда вы вошли, я немного грубо вел себя, но все-таки мы с вами договорились. Я, пожалуй, рискну.
— Благодарю, — сказал я. — Можно мне теперь спросить, зачем Эдди звонил мне и угрожал.
Он опустил взгляд, поиграл пальцами по столу.
— Линда — мой старый друг. Молодой Мердок виделся с нею здесь во второй половине дня. Он сказал, что вы стали работать на леди Мердок. Линда рассказала мне об этом. Я только не понял, в чем состоит ваша работа. Вы говорите, что не занимаетесь делами о разводах, значит, старая леди наняла вас с какой-то другой целью.
Произнеся последние слова, он поднял глаза и взглянул на меня.
Я встретил его взгляд и промолчал.
— Я очень люблю своих друзей, — сказал он, — и не хочу, чтобы сыщики их огорчали.
— Мердок должен вам некоторую сумму, не так ли?
Он нахмурился.
— Этого мы обсуждать не будем.
Он допил, и кивнув мне, встал.
— Я пришлю к вам Линду. Возьмите же ваши деньги.
Он вышел. Эдди Пру встал, распрямил свое длинное тело, и, мрачно ухмыльнувшись мне, поплелся следом за Морни.
Я закурил сигарету и посмотрел на счет от компании зубоврачебной техники. Что-то смутно зашевелилось у меня в мозгу. Я подошел к двери на балкон и посмотрел вниз на долину. Огни автомобиля поднимались вверх по склону холма по извилистой траектории. Машина подъехала к большому дому с башенкой из стекла, внутри которой горел свет. Огни фар скользнули по фасаду дома, потом исчезли в гараже. Теперь мрак в долине стал, кажется, еще чернее.
Тишина и прохлада царили кругом. Откуда-то из-под самых ног очень слабо звучала танцевальная музыка. Так слабо, что мелодия была почти неразличима. Позади меня открылась дверь, и в кабинет вошла Линда Конквест. Закрыла дверь, остановилась, и стала спокойно меня разглядывать.
17
Она была и похожа на то фото, и не похожа. Маленький нос, спокойный взгляд широко расставленных глаз, темные волосы, разделенные пробором. Губы довольно большого рта были твердо сжаты. Поверх платья на плечи накинута белая куртка с поднятым воротником. Руки она засунула в карманы куртки.
Она выглядела старше, глаза смотрели строже, а губы, казалось, разучились улыбаться. Они, конечно, улыбались во время пения на эстраде, но то была обычная эстрадная улыбка. Теперь, во время передышки, губы были презрительно сжаты.
Она подошла к столу и остановилась перед ним, холодный взгляд перебегал с предмета на предмет, точно она их пересчитывала. Заметив графинчик, она налила себе в стаканчик и привычным жестом опрокинула его.
— Вы и есть Марло? — спросила она, глядя на меня.
Она оперлась на стол и скрестила ноги.
Я ответил ей, что я — Марло.
— Ну что ж, — сказала она, — уверена, ни черта вы мне не понравитесь, поэтому побыстрей выкладывайте, что там у вас, и убирайтесь.
— Мне здесь как раз все очень понравилось, все здесь очень типично: на воротах — коп; у дверей — негр; полуголые девицы, толстый сальный еврей со стройной скучающей статисткой; великолепно одетый, пьяный, невероятно грубый режиссер, обрушившийся на бармена; молчаливый тип с пистолетом; владелец ночного клуба с мягкими седыми волосами и с манерами из второсортных картин; ну и, наконец, вы — исполнительница сентиментальных песенок о любви, с презрительной усмешкой, хриплым голосом и грубым словарем.
— У вас все? — сказала она, поднося сигарету к губам и затягиваясь. — А что вы скажете об остряке-шпионе с прошлогодними шуточками и сладенькой улыбкой?
— Как вы думаете, зачем мне понадобилось видеть вас?
— Валяйте, я вас слушаю. Так зачем?
— Она хочет, чтобы вещь вернули назад. Быстро. Иначе случится беда.
— Я подумала… — она вдруг оборвала себя и замкнулась.
Я следил за тем, как она пыталась скрыть вспыхнувший в глазах интерес. Для этого она поднесла сигарету к лицу и стала ее разглядывать.
— Что должно быть возвращено ей назад, мистер Марло?
— Дублон Брашера.
Она посмотрела на меня и кивнула, вспоминая, то есть разыгрывая передо мной сцену, будто она только что вспомнила.
— Ах, дублон Брашера.
— Клянусь, вы совершенно о нем забыли, — сказал я.
— О нет. Я видела его много раз. Вы сейчас сказали, что она хочет, чтобы его вернули назад. Это значит, что она думает, будто я взяла его.
— Да. Именно так.
— Старуха гнусно лжет, — сказала Линда Конквест.
— Разве вы сами никогда не оказывались в ложном положении, — сказал я, — например, не были иногда неправильно поняты? Просто она ошиблась.
— Да зачем мне нужна ее гнусная древняя монета?
— Ну, она стоит кучу денег. А миссис Мердок думает, что у вас их нет. Я полагаю, ее не назовешь слишком-то щедрой.
Короткий презрительный смешок.
— Нет, — сказала она, — миссис Элизабет Брайт Мердок к разряду щедрых не принадлежит ни в коей мере.
— Может быть, вы взяли монету ей назло, — сказал я, совсем не веря в это.
— Может быть, мне следует влепить вам пощечину, — сказала она.
Она погасила окурок в медной вазе, и рассеянно потыкав его ножом, бросила окурок в мусорную корзину.
— Ну хорошо, оставим это и перейдем к гораздо более важному вопросу, — сказал я. — Вы даете ему развод?
— За двадцать пять тысяч, — сказала она, не глядя на меня, — с большим удовольствием.
— Вы не любите этого парня, да?
— Марло, вы надрываете мне душу.
— Как бы там ни было, вы вышли за него замуж, — сказал я, — и он все еще любит вас.
Она как-то лениво посмотрела на меня.
— Только не думайте, мистер, что я не заплатила за свою ошибку (она закурила другую сигарету). Ведь как-то надо жить, а для одинокой девушки это совсем нелегко. И вот она совершает ошибку, выходит замуж за плохого парня, попадает в плохую семью. И все потому, что она чего-то ищет. Чего же? Безопасности… и все такое.
— Неужели любви здесь совсем не требуется, — сказал я.
— Не надо, Марло, считать меня циничной. Если б вы только знали, сколько девушек выходят замуж, чтобы обрести дом. Особенно таких девушек, у которых руки устали обороняться от разных оптимистов, завсегдатаев таких блестящих мест, как это.
— У вас ведь был дом, но вы ушли из него.
— Он обошелся мне слишком дорого. Из-за этой старой, опухшей от вина пройдохи сделка стала невыносимой. Как она вам показалась в качестве клиента?
— У меня бывали и похуже.
Она сняла табачную крошку с губы.
— Вы заметили, что она делает с этой девочкой?
— С Мерль? Мучает ее.
— Дело совсем не в этом. Она сделала из нее куклу. У девочки было какое-то нервное потрясение, и негодяйка воспользовалась этим, чтобы целиком завладеть ее душой. На людях она орет на нее, а наедине гладит ее по головке и шепчется с ней как с лучшей подругой. Она способна довести ее до истерики.
— Я ничего не знал об этом, — сказал я.
— Малышка любит Лесли, но сама не подозревает об этом. Эмоционально она не развита, ей как будто не больше десяти лет. Кое-что весьма забавное должно случиться на днях в этом доме. Я так рада, что ничего этого не увижу.
— Вы замечательная девушка, Линда, — помолчав, сказал я, — конечно, вы грубы, но вы и умны. Мне кажется, выходя за него замуж, вы думали, что у вас появятся большие возможности.
Она скривила губы.
— Я думала, что у меня будут хотя бы каникулы. Ничего не вышло. Она — умная, но безжалостная женщина, Марло. У нее слова никогда не совпадают с делами. И что-то она скрывает. Так что будьте бдительнее.
— Уж не убила ли она парочку мужчин?
Она засмеялась.
— Тут не до шуток, — сказал я, — убиты двое мужчин, и, по крайней мере, один из них связан с этой редкой монетой.
— Я не понимаю, — сказала она, посмотрев на меня искренно. — Убиты, да?
Я кивнул.
— Вы сказали об этом Морни?
— Об одном из них.
— Вы сказали об этом копам?
— Об одном из них, том же самом.
Она пристально смотрела мне в лицо. Я тоже не отрывал от нее взгляда. Мне показалось, она побледнела и устала. Побледнела сильнее, чем прежде.
