Шарль Эксбрайя - Детектив Франции Выпуск 5
— Мистер Мак–Намара, вам скоро идти. Вы хорошо помните инструкцию?
— Не дергайтесь зря, старина, у меня самая замечательная память во всем Томинтуле!
— Тем лучше… И самое главное, ни под каким видом не уклоняйтесь от намеченного маршрута, иначе… Короче, когда дело касается наркотиков, мы становимся крайне недоверчивы и склонны ко всякого рода ложным интерпретациям. Будет очень печально, если мои люди, которым поручено наблюдать за вами, вообразят, будто вы собираетесь прикарманить товар…
— А что бы я с ним делал?
Дункан вздохнул. Слышать от человека, что он не знает, куда девать целое состояние, которое тащит под мышкой, было почти нестерпимо. В комнату неслышно проскользнул Питер Дэвит.
— Вы, как обычно, слушали под дверью? — недобро усмехнулся Джек.
— Как же иначе я мог бы быть всегда в курсе дел?
Мужчины в упор взглянули друг на друга, и легкий смешок странно противоречил их горящим ненавистью взглядам. Дункан думал, что настало время расстаться с Дэвитом (на языке хозяина «Гавайской пальмы» это слово имело ужасающе конкретный смысл), а Питер, в свою очередь, представлял себе, какая рожа будет у его патрона, когда тот узнает, что героин увели у него прямо из–под носа. Не говоря уж о том, что Дункану придется объясняться с «большим боссом» Сохо и объяснение это очень даже может закончиться погружением на дно Темзы, и такая перспектива более чем радовала Дэвита.
— Вы, конечно, не будете спускать глаз с нашего друга, Питер?
— Разумеется.
— Но вы сумеете устроить так, чтобы ваша… дружеская забота не напоминала слежку?
— Я не новичок, Джек.
— Тогда, джентльмены, мне остается лишь пожелать вам удачи!
— Ну, сегодня мы ничем не рискуем. Это же просто проба!
— Она будет иметь смысл только в том случае, если вы, Питер, будете расценивать ее как настоящую операцию.
Когда Мак–Намара поднялся, Дункан заметил рядом с его креслом чемодан необъятных размеров. Малькольм взял его за ручку.
— Это еще что такое?
— Моя волынка.
— Но вы, надеюсь, не намерены тащить этот инструмент в Дроу–док?
— Это мой талисман. Без него я теряю половину способностей.
Как и было условлено, Мак–Намара вышел из «Гавайской пальмы» с видом туриста, болтающегося по Лондону без определенной цели, и пошел далее размеренным шагом. Он пересек Ромилли–стрит и Комптон–стрит, не обращая внимания на уличное движение. Это, естественно, вызвало яростную брань таксистов, а Малькольм, не желая оставаться в долгу, отвечал в том же духе. Все это происходило на глазах удивленного и перепуганного Дэвита, который следовал за шотландцем на расстоянии сотни шагов. «Решительно, у этого олуха довольно странные представления о способах не привлекать к себе внимания», — думал он. На углу Шафтсберри–авеню крыло какой–то машины зацепило юбочку шотландца, и тот счел своим долгом проучить наглеца шофера. Вынужденный вмешаться полицейский объявил, что Малькольм неправ, но Мак–Намара ответил, что у них в Томинтуле никто не гоняет с такой сумасшедшей скоростью. Полисмен оказался человеком миролюбивого склада.
— Где находится это место, о котором вы говорите, сэр?
— В Шотландии, в графстве Банф.
— Так, понимаю. И значит, в Граминтуле…
— В Томинтуле!
— Простите, сэр. Так в Томинтуле вас не научили, что желательно пересекать улицу по пешеходным дорожкам?
— Нет.
— Вы меня удивляете, сэр.
— Дело в том, старина, что в Томинтуле вообще нет проезжей части, а стало быть — ни машин, ни пешеходных дорожек. И все–таки Томинтул — очень неплохое место. Вам стоит туда съездить.
— При случае не упущу возможности, сэр.
Глядя вслед удаляющемуся шотландцу, полисмен приподнял каску и почесал голову, что служило у него признаком растерянности.
Добравшись до Черринг–Кросс, Малькольм спустился в метро, не преминув заметить контролеру, что цена кажется ему просто скандальной, сел на «Метрополитен энд дистрикт лайнз», сделал пересадку в Уайтчепеле и наконец добрался до Блумсбери, где его ожидало такси. Машина доставила его на перекресток Саундерс–Несс и Гленгарнок–авеню и остановилась как раз напротив Дроу–дока. Дальше шотландец пошел пешком. Он сразу же заметил «Звезду Индии» и матроса, со скучающим видом облокотившегося на борт. Малькольм увидел, как матрос, едва взглянув на него, быстро спустился по мостику и стал ждать. Вскоре моряк подошел к Мак–Намаре.
— Простите, сэр, но вы, конечно, шотландец?
— Точно!
— Тогда, может быть, вы знаете мою кузину Элспет из Стирлинга?
— Нет, но очень об этом жалею, потому что слышал, какая она красотка.
— О'кей, пошли опрокинем по маленькой.
И они бок о бок направились в «Разочарованного пирата», где, заказав две порции виски, матрос вышел в туалет. Оттуда он вернулся с объемистым пакетом и вручил его Малькольму.
— Мое дело сделано. Теперь очередь за вами, приятель.
Они вышли и стали прощаться. Уходя, матрос сказал:
— Завтра в это же время.
Чтобы вернуться в Сохо, Малькольм снова сел в ожидавшее его такси, потом спустился в метро и вышел на Черринг–Кросс. По–прежнему следовавший за ним Дэвит уже решил, что дела идут наилучшим образом, и стал прикидывать, как бы ему завтра уничтожить жителя Томинтула и отобрать драгоценный пакет. Но тут его размышления были нарушены самым неожиданным образом: на углу Шафтеберри–авеню Малькольм вытащил волынку и заиграл «Берега Аргайла». Это тут же вызвало в толпе взрыв самых разнообразных чувств. Одни, застыв, смотрели вслед шотландцу, другие двинулись за ним по пятам. Совершенно сбитый с толку Питер спрашивал себя, уж не рехнулся ли часом Мак–Намара. Наконец произошло то, чего и следовало ожидать. Перед Малькольмом, скрестив руки, вырос полисмен, тот самый, с которым он уже имел дело в начале прогулки.
— Пожалуйста, прекратите!
— Вы не любите «Берега Аргайла», старина?
— Поверите ли вы мне, сэр, если я скажу, что ровно ничего не имею против Шотландии и шотландцев…
— Поздравляю, у вас хороший вкус, старина!
— …и что я был бы счастлив поехать в Прагинтул?
— Томинтул.
— Простите, сэр, в Томинтул.
— Вас встретят как почетного гостя, старина!
— Так вот, это доставит мне огромное удовольствие там, но не на улицах Лондона, где я должен регулировать движение!
— Да?
— И я буду бесконечно признателен, сэр, если вы скажете, долго ли еще собираетесь издеваться надо мной!
— Я?! Да вы мне очень нравитесь, старина!
— И вы тоже, сэр, очень мне нравитесь, поэтому прошу вас пойти со мной в участок, там мы сможем познакомиться поближе. Но, по правде говоря, не поручусь, что сержант Бредли любит игру на волынке…
— Услышав, как я играю, он ее полюбит, старина!
Попросив коллегу заменить его, полисмен направился в ближайший полицейский пост вместе с шотландцем, который возглавлял процессию, продолжая играть «Эль–Аламейн». Что касается Дэвита, то он тщетно пытался понять, уж не попал ли он случайно в какой–то совершенно безумный мир. Считая излишним следовать за любопытствующими в полицию, где его могли бы узнать, Питер поспешил в «Гавайскую пальму».
Без всякого нетерпения ожидая возвращения Мак–Намары, Дункан пытался растолковать Патриции Поттер свою точку зрения.
— Вы просто разочаровываете меня. Патриция! Неужели вы действительно вообразили, что я могу отпустить вас с этим идиотом? Я слишком дорожу вами, милая!
— И к тому же я чересчур много знаю о ваших делишках…
Джек бесстрастно кивнул.
— Вы и впрямь знаете слишком много, чтобы я позволил вам состариться в компании кого–то другого.
— То есть пока я вам не надоем…
— Вы совершенно правы. Видите, как прекрасно мы понимаем друг друга? Разве это не лучшее доказательство, что мы созданы для этого союза?
— Вы негодяй!
— Забавно, что вы так и не избавились от старомодных выражений!
— Значит, моя жизнь, мое счастье — все это не имеет значения? И я должна от всего отказаться в двадцать три года?!
— Только не пытайтесь заставить меня поверить, будто внезапно открыли в себе призвание пасти овец!
— Нет, это нормальное желание вести честную жизнь с хорошим парнем.
— Противно слушать, до какой степени вы лишены честолюбия! Неужели вы могли всерьез увлечься этим громилой в юбке?
— И что с того?
— А то, что вы даете мне лишний повод поскорее от него избавиться.
Патриция в ужасе вскочила.
— Но вы же не…
— Сидите спокойно, дорогая!
Она бессильно упала в кресло.
— Скажите, Джек, вы ведь не убьете его?
— Убью.
— Но почему? За что?
— Потому что он тоже слишком много знает о том, что вы называете моими «делишками». Я даже расскажу вам, как я это сделаю. Судите же, как я вам доверяю! Завтра Дэвит устроит так, чтобы он вошел в эту комнату первым, и…
