Микки Спиллейн - Черная аллея
* Принят в 1970 г., разрешал конфискацию имущества или возмещение убытков истца в троекратном размере, в 80-е гг. применялся при слушании дел, не связанных с мафиозными группировками.
** Здесь – услуга за услугу (лат.).
Он кивнул – так, чуть-чуть, еле заметно, однако все же кивнул.
– В мафиозных семействах идет какая-то скрытая возня. Они ищут что-то. Ряд весьма влиятельных адвокатских контор и банков также подключены к поискам.
Я усмехнулся и сказал:
– Такие силы и никак не могут выяснить, куда подевались денежки!
– Нет, – коротко и резко ответил он. А потом после паузы добавил: – Деньги начали исчезать году в 1986.
– Не слишком определенно...
– Нашим внешним источникам не удалось выяснить точнее. – Затем, улыбнувшись, он добавил: – Решили послать меня. Похоже, начальство вообразило, что у меня какой-то особый нюх на деньги, как у специально выдрессированного терьера.
– И что же?
– С тех пор как Готти полностью разорился, началась война за передел сфер влияния. Боролись не только за пост, который он занимал в мафии, но и за контроль над всей организацией. Новое поколение... оно совсем из другого теста. Умнее, образованнее. И идеалы тоже другие. Похоже, они были страшно разочарованы, обнаружив, что сундуки пусты.
– Но при чем тут я, Гомер? Или Дули?
– Причастность вашего друга прослеживается довольно отчетливо. Лоренцо Понти любил поболтать с ним. О том о сем, о жизни вообще и вроде бы ни о чем. Ну и другие главари мафий разделяли его отношение к Дули.
– Но Дули не был членом мафии! – воскликнул я. – И вам следовало бы это знать.
– Я знаю. Но никак не пойму, кем же он был.
– Да просто садовником, черт возьми! Наемным работником. Ничем и никем. Ведь ваши ребята наверняка проверяли его биографию, разве не так?
– Да.
– Ну и удалось обнаружить что-нибудь любопытное?
– Ничего. – Он сидел, подавшись вперед и сложив руки на коленях. – И тем не менее властям известно, что за последние несколько лет из экономики страны удалось перекачать миллиарды долларов. И попали они в руки тех, кто контролирует мафию. Те, к кому они попали, может, и потратили часть, но это сущий мизер по сравнению со столь грандиозными суммами. А остальное исчезло. Наши агенты уже давно пытаются отследить эти деньги, проверяют депозиты и счета. Мы сотрудничаем с полицией и финансовыми институтами но пока ничего не нашли.
– И теперь, получается, вы один в поле воин?
– Нет, конечно. Но я почему-то сильно рассчитываю на вашу помощь.
– А Пат тут при чем?
– При том, что он тоже интересовался этим Дули. А потом вдруг появляетесь вы...
– Гомер, – перебил я его, – вы когда-нибудь были на войне?
– Нет.
– Тогда вряд ли вам известно, что самая крепкая мужская дружба зарождается именно в боевых условиях.
– Представляю.
– Дули, Пат и я... мы были командой. И даже если б Дули ограбил бы весь Форт Нокс,* лично мне было бы плевать на этот факт, особенно когда я видел, как он умирает. Даже если б этот Форт Нокс принадлежал мне, я все равно простил бы его. Мы были друзьями, ясно это вам или нет?
* Военная база на территории штата Кентукки, в 1935 г. здесь основано хранилище золотого запаса США.
Какое-то время он молча смотрел на меня, потом кивнул.
– И что вы теперь намерены делать?
– Хочу найти того, кто его убил.
Гомер Ватсон медленно поднялся. Рука нырнула в карман и извлекла миниатюрный магнитофон. Он кивнул Пату и направился к двери. Уже взявшись за ручку, обернулся, взглянул на меня и спросил:
– А что потом, мистер Хаммер?
Я улыбнулся во весь рот.
Когда дверь за ним затворилась, Пат заметно расслабился.
– За восемьдесят миллиардов долларов можно, наверное, купить и весь «Форд», и «Дженерал моторс» в придачу...
– У тебя неплохая память, Пат.
– Если б не Ватсон, я бы решил, что все это твои выдумки. Но я посмотрел кое-какие его материалы. О связывающих нас отношениях он узнал из газет. Я проверял его, используя свои источники. Он весьма компетентен по части проведения такого рода расследований и сыска. Не слишком крут, но очень умен.
– Тогда, следует полагать, отныне за мной установлен «хвост»?
– Правильно мыслишь, приятель.
– Нью-йоркский департамент тоже участвует?
– Пока что нет.
– А как насчет той дамочки из прокуратуры?
– О, она пока что сидит тихо, как мышка. Хотя скорее похожа на змею.
– О'кей. Ну а ты на чьей стороне, дружище?
Пат хмыкнул. Смех больше походил на кашель.
– Буду следить за твоей работой, Майк. Случай убийства человека, который был никем, из-за миллиардов долларов сам по себе уникален. Возможно, никакой связи тут не существует, а ты только напрасно нарываешься на неприятности. И все может закончиться для тебя крайне скверно.
– Звучит не слишком убедительно.
– Тогда попробуй убедить меня в обратном.
– Горячий сандвич с мясом и холодное пиво помогут? А я, пожалуй; выпью кофейку.
Я прождал Вельду до восьми часов. Когда наконец она появилась, туфли у нее были заляпаны грязью, а на лице блестели мелкие капельки пота. Она даже не поздоровалась. Просто швырнула сумочку в кресло и заявила:
– Мне надо принять душ.
Разве можно задавать вопросы женщине, когда она в таком состоянии? Я указал на ванную комнату, а сам направился к гардеробу – достать махровый купальный халат, который ока же мне подарила. Я слышал, как в ванной зашумела вода, потом задернулась шторка душа. И я понял, что попал в очень щекотливое положение, и один черт знает, как теперь прикажешь из него выбираться. Мы находились вдвоем, в квартире, вроде бы помолвленные, но без колец. И она делала все, чтоб заманить меня, как заманивает паук муху в паутину, и чтоб я забыл обо всех этих глупостях типа «никакого секса до свадьбы» и прочее.
Внизу у нас проживал работник химчистки, всегда готовый подзаработать сверхурочно. И вот я снял телефонную трубку и услышал его прокуренный голос. Он сказал, что за час сделает для меня все. И что сейчас пришлет мальчика забрать одежду. Минут за пять я собрал и отдал все шмотки, затем уселся перед телевизором и стал смотреть новости. Девушки, они вообще любят долго принимать ванну. И чем они грязней, тем дольше. Я посмотрел новости, затем минут двадцать – передачу «Открытие», получил вычищенную одежду от мальчика и уселся пить кофе, когда услышал, что вода наконец выключилась. Затем звякнула шторка душа. И я дал Вельде еще пару минут, обтереться полотенцем. Затем подошел, приоткрыл дверь и сунул ей халат. В ответ послышалось: «Черт», дверца захлопнулась изнутри. Я знал, что она собиралась сделать. Она собиралась выйти в чем мать родила, но ловко обернувшись при этом полотенцем, чтоб то могло эффектно упасть на пол, как только наступит нужный момент.
– Умненький мальчик, – пробормотала она, выходя из ванной.
Я указал на ее одежду, аккуратно сложенную на диване. Вельда тут же все поняла.
– Смотри-ка, еще умней, чем я думала, задница ты эдакая, – заметила она. Впрочем, без злобы, с улыбкой. – Но мне еще предстоит одеться.
– Пойду подожду на кухне, пока ты не будешь готова, – ответил я.
– И долго ты собираешься ломать эту комедию?
– До тех пор, пока мы не поженимся. Ты ведь сама все это затеяла. Или забыла?
– Майк, – самым милым голоском заметила она, – мне кажется, нас ждет счастливейшая супружеская жизнь. – Она взяла сумочку и уселась в кресло, элегантно скрестив ноги, что так ловко удается некоторым женщинам. Затем расправила пальчиками воротник махрового халата и облизнула кончиком языка губы.
– Ну, удалось что-нибудь надыбать? – спросил я.
Она улыбнулась в ответ, затем после паузы сказала:
– Пришлось попросить кое-кого об одолжении, и телефонные счета тебе придут огромные, зато я раздобыла довольно любопытную информацию. Именье Понти в Эйдирондексе записано на имя его жены, там все чистенько, все налоги уплачены и прочее. Стоит оно около двухсот тысяч долларов, места там красивые, но земля для обработки не слишком пригодная. Дом стоит на склоне горы, кругом одни камни и сланец, так что особенно не разгуляешься. Сам дом симпатичный, но довольно скромный.
Я окинул ее взглядом и заметил:
– И что ж тут такого особенного?
– Похоже, что Гаррис и Понти были на дружеской ноге. Ну и я стала проверять, кто там обитает по соседству. И выяснилось, что у Гарриса тоже был дом, только на другом склоне горы, примерно милях в пяти от Понти. Так, ничего выдающегося, большой бревенчатый старый дом, построенный еще в 20-е, с навесом у входа и большим амбаром.
– И без сортира во дворе?
– Сортир в доме. Там у него водопровод.
– И кто же проживает в этом домишке?
– Какой-то старик. Похоже, просто присматривает за хозяйством. Дом записан на дочь Гарриса, но сама она живет в деревне.
– Если есть сторож, стало быть, есть что сторожить.
