Роберт Крайс - Зверь, который во мне живет
Я прошел через гостиную мимо аквариума, из которого воняло, как из общественной уборной.
Водоросли были густыми и жирными и облепили все вокруг — стенки, верхнюю крышку и камни на дне, где лежал толстый слой какой-то зеленой мерзости, — возможно, именно так выглядит ил. Белая рыбка, неизвестно как попавшая в аквариум, плавала на поверхности брюхом кверху. Я остановился у входной двери и посмотрел на них. Ларри затянулся, и кончик сигареты вспыхнул красным огоньком.
— Кимберли?
Она повернулась ко мне, засунув руки в задние карманы, чтобы я мог насладиться зрелищем ее тела. Оно было очень даже ничего. Давным-давно она, наверное, была капитаном команды болельщиц или даже королевой красоты в Элвертоне, штат Канзас. Мечта каждого мальчишки.
— Чего? — спросила она.
— Морт был засранцем, потому что любил тебя.
Она засунула правую руку под футболку и погладила свою правую грудь.
Я вышел и с силой захлопнул дверь.
15
На следующее утро я проснулся оттого, что мне в лицо светило ослепительно яркое солнце и пахло кофе. Раздвижные стеклянные двери были открыты, а на веранде сидел Джо Пайк. Он был в выцветших джинсах, серой трикотажной рубашке с обрезанными рукавами, голубых кроссовках «Найк» и темных очках, какие правительство выдает пилотам. Он очень редко их снимает. Никогда не улыбается. Никогда не смеется. Каштановые волосы стрижет коротко. Я знаком с Джо Пайком с 1973 года, и он ни разу не нарушил этих установок. Ростом он примерно сто восемьдесят пять, а весит под восемьдесят. Мышцы у него как у хорошо тренированного правого крайнего защитника. Когда он был во Вьетнаме, он сделал на каждом плече татуировку — красная стрела, указывающая вперед.
Пайк снял центральную секцию перил и сидел на краю веранды. Кот устроился у него на коленях. Я натянул спортивные штаны и вышел к ним.
— Черт тебя подери. Если ты снова испортил сигнализацию, сам будешь платить за ремонт, — сказал я.
— Сдвинул пилочкой задвижку на стеклянной двери. Ты не включил сигнализацию. Не будешь ее включать, к тебе заберутся плохие парни.
Пайк медленно и тщательно гладил кота — он это просто обожает.
— И пусть забираются. Мне нравится впускать плохих парней в дом, я на них тренируюсь.
— Тебе следует завести собаку. Хорошую собаку, натренированную, как полагается. Собаку не нужно будет включать. Она всегда включена.
— Что? Ты считаешь, что я недостаточно крутой?
Пайк ничего не ответил.
— У меня кот.
Пайк кивнул.
— Да, это проблема.
Он снял кота с колен, тот прижал уши, зашипел и укусил Пайка за руку. И умчался на другую сторону веранды, где спрятался под грилем. Чудесный котик. Пайк поднялся на ноги.
— Идем, — сказал он. — Я приготовил завтрак, а потом прокатимся.
Пайк поставил на стол тарелки, положил салфетки и столовые приборы. Рядом с плитой я заметил тесто для блинов и четыре яйца, на дальней конфорке кипятилась вода. Большая сковорода, смазанная маслом, ждала, когда на ней начнут жариться блины.
— Ты уже давно здесь? — спросил я.
— Около часа. Яйца будешь?
— Буду.
Он целый час этим занимался. А я ничего не слышал.
Пайк налил кофе, затем ложкой выложил яйца в кипящую воду и посмотрел на часы. «Роллекс» в стальном корпусе.
— Рассказывай, — велел он.
К тому моменту, как мы уселись за стол, получив каждый по два сваренных всмятку яйца, размазанных поверх шести блинов, сироп и масло, я успел рассказать ему все, что знал сам. Пайк кивнул, нацепил на вилку кусок блина с яйцом и поднес ко рту.
— Нельзя сказать, чтобы мы были перегружены полезной информацией.
— Это точно.
— Она сказала, что этот тип, как там его, Домми, кажется, бывший матадор?
— Что-то вроде того.
Блины получились просто превосходные, и мне стало интересно, не положил ли он в них творог.
— Я положил в тесто творог, — сказал он, прочитав мои мысли. — Как тебе?
— Отлично, — ответил я и пожал плечами.
Он некоторое время молча ел, а потом спросил:
— А ты знаешь, кто такой матадор?
— Тот, кто сражается с быками.
Пайк покачал головой. Я видел уменьшенного себя в стеклах его очков.
— Тот, кто сражается с быком, — это американское понятие. Оно не имеет никакого отношения к тому, что происходит на самом деле. Этот термин не только не верен, он оскорбителен. Если матадор сражается с быком, значит, они враги. А суть корриды совсем в другом. Матадор должен одержать над быком верх, доминировать, а не быть с ним на равных. Смерть быка предопределена. Дело матадора — подвести его к ней.
Самое то, что нужно человеку с утра.
— И что же это значит? — спросил я.
Уголок рта Пайка дрогнул — он так улыбается.
— Означает «Несущий смерть». Остроумно, верно?
Я пил кофе маленькими глотками. Он был черный и очень горький. Его варят особым способом — в посудину кладут молотый кофе, заливают водой и долго кипятят. Иногда меня поражает, какие вещи нам нравятся.
— А откуда ты все это знаешь?
Уголок рта снова дернулся.
— Ты не забыл, что мое поле деятельности — ритуалы смерти?
Я занялся блинами.
— Это твой взнос в наше расследование?
— А ты бы чего хотел?
— Какую-нибудь малюсенькую улику. Записку, крошечного свидетеля. Что угодно. Мне угодить не трудно.
— Посмотрим.
Я встал, нашел два банана в гостиной, положил один около Пайка, а другой порезал на свои блины. Пайк к своему не притронулся.
— Не понимаю, как ты можешь иметь дело с этими уродами, — сказал он.
— Если бы их не было, мы бы остались без работы. Уроды — наш бизнес.
Мне понравилось, как это прозвучало. Может быть, стоит позвонить By и попросить его написать что-нибудь эдакое на моих визитках?
— Типы вроде Морта, которые смеются, когда смеются другие, кивают, когда они кивают, жрут их дерьмо, — проговорил Пайк.
С веранды явился кот, запрыгнул на стол и уставился на Пайка. Он протянул ему кусочек яйца. Кот аккуратно его съел.
— Я знаю этого Морта. И таких, как он. Не переношу людей, у которых нет силы воли, нет гордости и обязательств.
— Твоя проблема в том, что у тебя нет четкого мнения.
Джо перестал кормить кота, тот прошел по столу и уселся напротив меня. Я его проигнорировал.
— Все совсем не так просто, Джо, — проговорил я и рассказал ему про Кэрри, фотоальбом, про снимки Морта, Эллен и детей около бассейна.
— У всех есть фотографии, — возразил Джо. — Люди для них позируют. У меня имеются снимки, на которых мы с моим стариком обнимаемся, а я не разговаривал с сукиным сыном целых двенадцать лет.
Я промолчал. У меня тоже есть фотографии. Я доел блины и яйца и подобрал последний кусочек банана.
— Морт сдался, — сказал я.
Джо Пайк сидел очень прямо, жевал блины, а его зеркальные очки не шевелились, челюсти медленно двигались, одна жилистая рука лежала на коленях, в другой он сжимал вилку, но не ставил локоть на стол. Он проглотил очередной кусок, допил кофе, вытер салфеткой рот. Безупречное поведение.
— Нет, он не сдался. Он себя потерял. Разница существенная.
Через некоторое время я собрал тарелки, отнес на кухню и вымыл. Когда я закончил, оказалось, что Пайк вернулся на веранду и, держа на коленях кота, смотрит на Голливуд.
Я подошел к перилам. Он даже не пошевелился.
— Кто-то совершает ошибки, а я их исправляю. Именно за этим люди приходят в агентство. У меня хорошо получается. У тебя тоже.
— Отличный способ зарабатывать на жизнь, — заявил он.
— Точно. — Я повернулся и вошел внутрь. — Идем, приятель. Пора немного покататься.
16
Пайк припарковал свой красный джип «чероки» под навесом для автомобилей. Это была одна из старых моделей, массивная и высокая, на огромных шишковатых шинах. Рядом с джипом «корвет» выглядел карликом. Три года назад мы ездили на «чероки» в горы, на рыбалку. Я использовал бампер в качестве зеркала для бритья. При желании я и сейчас мог бы это сделать. Я покачал головой.
— Ненавижу людей, которые позволяют своим машинам отправляться в ад.
Джо мрачно кивнул.
— И я тоже.
Он провел пальцем по «корвету», палец стал грязным.
— Ветер несет пыль под навес, — заметил я. — Ужасно для средств передвижения.
Джо посмотрел на свой палец так, словно он только что прибыл к нам с Юпитера, крякнул и сказал:
— Ты меня забавляешь.
Мы проехали по Лорел-Каньон и свернули на бульвар Голливуд. Был теплый солнечный день, и Голливуд предстал перед нами при полном параде: на скамейке сидел пьянчуга и пальцем ел из банки майонез; четыре девочки с волосами цвета актиний курили перед музыкальным магазином, а юноши в беретах и футболках, забрызганных чем-то красным, жужжали вокруг них, точно мухи; молодые люди с бычьими шеями, широкими спинами и короткими стрижками парами и тройками прогуливались мимо магазинов и лавчонок, торгующих порнографией, — наверняка солдаты морской пехоты в увольнении, приехавшие сюда развлечься из Пендлтона.
