Джеймс Чейз - Так крошится печенье
— Ты никуда не позвонишь, черт побери, пока не поговоришь с Терреллом! — рявкнул Браунинг и направился к бару.
Детективы переглянулись, и Хесс усмехнулся. Он знал, что если топор и упадет, то не на его шею. Хесс проскользнул мимо в кабинку и, подхватив лежавшую рядом с трупом вечернюю сумочку из белой с золотом парчи, открыл ее и заглянул внутрь. Достав оттуда конверт, он прочел надпись и передал конверт Беглеру.
— Взгляни-ка, Джо. Это нам.
Беглер слышал, как Браунинг, понизив голос, разговаривает по телефону. Детектив взял конверт, на нем размашистым почерком было написано: «В полицейский участок». Беглер осторожно вскрыл конверт перочинным ножом и извлек из него сложенный пополам листок бумаги. Он расправил его и, чувствуя дыхание Хесса у себя за спиной, прочел записку, написанную тем же размашистым почерком:
«Вам следовало бы побывать на Приморском бульваре, 247. Он получил свое. Это моя работа. Чтобы избежать тюрьмы, я выхожу из игры.
Мюриэль Марш-Девон.
P.S. Ключ под ковриком».
— Эй, Беглер, — позвал его Браунинг. — Тебя к телефону. Террелл.
С запиской в руке Беглер направился к бару и взял телефонную трубку у Браунинга, который отошел на несколько шагов.
— Это вы, шеф?
— Да, в чем дело, Джо? — спросил Террелл.
— Мистер Браунинг заявил о том, что в его ресторане обнаружен труп женщины. Я только что приехал. Похоже на самоубийство: передозировка героина. В качестве объективных доказательств шприц и синюшный цвет лица женщины. Я нашел предсмертную записку в ее сумочке. Сейчас зачитаю. — Беглер быстрым движением развернул листок бумаги и, чтобы Браунинг не услышал, начал читать тихим голосом, а прочтя, добавил: — Скорее всего, она кого-то прикончила. Мистер Браунинг хочет, чтобы мы немедленно увезли тело. Сомневаюсь, что это возможно. А вы, шеф? Хорошо бы прислать сюда дежурную полицейскую машину.
Помолчав, Террелл спросил:
— Кто там с тобой, Джо?
— Хесс.
— Оставь его с телом, а сам поезжай на Приморский бульвар и проверь информацию. Я позвоню Лепски, чтобы он к тебе там присоединился. Через двадцать минут буду в ресторане. Скажи Хессу, чтобы вызвал дежурную машину.
— Браунингу это не понравится, — предположил Беглер, глядя на нервно расхаживающего по залу владельца ресторана.
— Я поговорю с ним. Отправляйся, Джо.
— Еду.
Беглер положил трубку на стойку бара и подошел к замершему на месте Браунингу. Тот резко повернулся к сыщику.
— Шеф хочет поговорить с вами, мистер Браунинг.
Браунинг бросился к телефону, а Беглер, вернувшись к Хессу, распорядился:
— Вызывай, Фред, машину. Никаких отклонений от положенной процедуры. Шеф скоро будет. — Он улыбнулся. — А я еду на Приморский бульвар. Ну все, пока, и поделикатнее с Браунингом.
— А если он не захочет со мной деликатничать? — обеспокоенно спросил Хесс.
Сбегая по лестнице, Беглер слышал, как Браунинг громким, срывающимся от волнения голосом говорил:
— Ты не можешь так поступить со мной, Фрэнк. Ты…
Его голос доносился все глуше и совсем стих, когда Беглер выскочил на улицу, объятую ночной духотой. Не успел он подойти к машине, как из темноты вынырнула долговязая фигура Берта Гамильтона из «Парадиз-Сити сан».
— Как твой зуб, Джо? — спросил он, преграждая Бегл еру путь. — А я и не знал, что у тебя еще остались зубы.
Беглер обошел его:
— Очень советую тебе, Берт, держаться от этого места подальше. А то, того гляди, лишишься последних мозгов.
— Откуда ты взял, что они у меня есть? — парировал Гамильтон и двинулся к входу в ресторан, а Беглер вывел свою машину на шоссе и помчался по направлению к Приморскому бульвару.
Тики Эдрис был ростом не больше трех с половиной футов, имел большую, круглую как шар голову и короткие толстые ручки и ножки. Одним словом, выражаясь научным языком, он был ахондропластическим карликом.
Вот уже восемь лет Эдрис работал официантом и помогал разносить напитки в коктейльном зале ресторана «Ракушка». Чванливых клиентов Браунинга забавлял добродушный маленький уродец с грустными глазами и суетливой походкой. Они находили оригинальным, что их обслуживает карлик, и по прошествии лет Эдрис стал чем-то вроде придворного шута, держась с клиентами так фамильярно, как не рискнул бы себе позволить даже Браунинг.
В подогнанном по его росту фартуке Эдрис заканчивал протирать бокалы, когда вошел Луис, метрдотель.
— Они хотят поговорить с тобой, Тики, — сообщил он. — Просто отвечай на вопросы. Чем меньше будет сказано обо всем этом, тем лучше для мистера Браунинга.
Эдрис повесил полотенце и снял фартук. Его уродливое лицо выглядело усталым, под глазами пролегли тени. Он работал без перерыва с шести вечера и чувствовал себя вконец измотанным.
— Хорошо, мистер Луис, — ответил он и быстро влез в свой белый пиджак из тика. — Не тревожьтесь.
Он вышел из комнаты и засеменил к бару. В дальнем углу бара фотограф делал снимки трупа. Шеф полиции Террелл, крупный мужчина с рыжеватыми седеющими волосами и выступающей квадратной челюстью, разговаривал с Браунингом. Если бы не щетина на подбородке, по его виду никак нельзя было предположить, что он только что вылез из постели, в которой его застал звонок Беглера, и натянул на себя одежду.
Доктор Лоуис, медэксперт, невысокий тучный мужчина, нетерпеливо ожидал, когда фотограф закончит делать снимки. Своей очереди ждали и два криминалиста, чтобы снять отпечатки пальцев. Они сидели за стойкой бара и с вожделением поглядывали на ряды бутылок.
Фред Хесс и детектив третьего класса Макс Джейкоби с блокнотом в руке устроились в одной из кабинок. Увидев Эдриса, Хесс поманил его. Карлик засеменил к кабинке.
— Ты тот официант, который обслуживал мертвую женщину? — начал допрос Хесс.
— Да.
Хесс оглядел карлика. Выражение лица детектива красноречиво свидетельствовало, что он не слишком высокого мнения об увиденном. Эдрис смотрел на сыщика ничего не выражающим взглядом, сцепив перед собой пухлые ручки.
— Как тебя зовут?
— Тики Эдвард Эдрис.
— Адрес?
— 24, Ист-стрит, Сикомб.
Сикомб был продолжением Парадиз-Сити, там проживало большинство низкооплачиваемого рабочего люда.
Протокол допроса, который вел Хесс, стенографировал Джейкоби, молодой смышленый еврей.
— В котором часу она здесь появилась? — спросил Хесс, закуривая.
— Чуть позже одиннадцати: точнее, в 11.08.
Хесс внимательно посмотрел на карлика:
— Откуда ты знаешь?
— У меня есть часы… И я умею ими пользоваться.
— Она была одна?
— Да.
— Она заранее заказала эту кабинку?
— Нет. Было уже поздно. Почти все перешли из бара в ресторан. Поэтому свободных кабинок оказалось сколько угодно.
— Как ты считаешь, она была в порядке?
Хесс был уверен, что Браунинг и Террелл уже подошли к кабинке и слушают их. Оглянувшись, Эдрис увидел нахмуренное лицо Браунинга и поспешно ответил:
— Да, в порядке.
— Что она делала, поднявшись в бар?
— Вошла в кабинку и села. Я спросил, ждет ли она кого-нибудь, но она сказала «нет». Заказала только коктейль. Я обслужил ее, и все.
— Что было потом?
— Мне нужно было спуститься с напитками в ресторан. А когда я вернулся, занавес ее кабинки был опущен. Я спросил у бармена, присоединился ли кто-нибудь к ней, но он ответил, что она по-прежнему одна. Я подумал, ей хочется уединиться, и не стал навязываться.
— Ты чертовски прав, ей хотелось уединиться. Что было дальше?
— Мы закрылись около 2.30. Когда большинство клиентов ушло, а занавес так и оставался опущенным, я пошел получить с нее за коктейль. Постучал по стене кабинки, но никто не ответил. Тогда заглянул внутрь, а там она лежала, как сейчас лежит.
— Выходит, ты не подходил к ней целых три с половиной часа?
— Ну да. Я был занят. Я работаю в коктейль-холле, вечер выдался нелегкий. Сколько посуды надо было убрать!
Браунинг, резко повернувшись к Терреллу, ворчливо бросил:
— Я еду домой. Луис тут все закроет. Надо же было на меня такому свалиться. Эта история может погубить мой бизнес. Убери своих ребят, Фрэнк, и как можно скорее. Я хочу, чтобы Луис немного поспал.
— Мы не задержимся, Гарри, — ответил Террелл, пожимая ему руку, и проводил Браунинга взглядом, пока тот не спустился по лестнице и не исчез из виду. Тогда шеф полиции присоединился к доктору Лоуису, который осматривал мертвую женщину.
А карлик, убедившись в отсутствии хозяина, сказал:
— Когда вы меня спросили, была ли она в порядке, я не сказал вам правду. А теперь хочу ответить на этот вопрос по-другому.
Хесс уставился на него:
— Слушай, возможно, твоя мамаша считала тебя сильно умным, но я этого не нахожу. Ты хочешь сказать, что врал нам?
