Хью Пентикост - Детектив США. Книга 8
— Дерьмо, — успел пробормотать он.
Его голова лежала на животе Бобби. В небе сияли настоящие звезды.
— Господи, — выдохнул он.
На пляже царила тишина.
— Голова болит? — спросила Бобби.
— Господи, — повторил Флетч.
— Ко мне прибежал Сандо. Я решила, что тебя убили.
— Голова просто раскалывается.
— Он сказал, что ты ударил полицейского.
— Двух. Трех. Почему я все еще на пляже?
— Ты думал, что окажешься в космосе?
— Нет, в тюрьме.
— С тобой все в порядке? Они ушли.
— Почему они не арестовали меня?
— Я рада, что они оставили тебя здесь.
— Я ожидал, что меня заберут. Я ударил трех полицейских.
— Они могли сгноить тебя в камере.
Появился Сандо. Он жевал запеченную в тесте котлету.
— Эй, парень! Ну как ты?
— Что случилось? — спросил Флетч.
— Они опять забрали Гамми.
— Только его?
— Да.
— Почему они не забрали меня?
— Они хотели. Пара этих горилл потащила тебя за ноги.
— А потом?
— Шеф велел им бросить тебя. Наверное, боялся, как бы они не перетрудились, затаскивая тебя на набережную.
— Господи. Они не арестовали меня. Давно они ушли?
— Не знаю. Полчаса, час.
— Чем мне тебе помочь? — спросила Бобби. — Пойдем домой?
— Ты иди. Я не могу пошевелиться.
— Давай я отведу тебя, — предложил Сандо.
— Нет. Я хочу остаться здесь.
— Сегодня суббота, — напомнила Бобби. — Мне надо работать.
Она была в белых шортах, легкой блузке и сандалиях.
— Иди работай, — ответил Флетч. — Я оклемаюсь.
— Ты уверен? Ты понимаешь, сегодня суббота.
— Не беспокойся обо мне.
— Сегодня будет долгая ночь, — заметил Сандо. — У Толстяка Сэма ничего нет.
Гримаса боли перекосила лицо Бобби. Пагубное пристрастие давало о себе знать.
— Это точно? — спросил Флетч.
— У него нет даже аспирина.
— Господи, — выдохнул Флетч.
— Я все равно обработаю пару клиентов, — голос Бобби дрожал. — Сегодня суббота, а после нее обязательно наступит завтра.
— Да, — кивнул Сандо. — Воскресенье.
Бобби ушла. Сандо молча посидел около Флетча. Затем ушел и он.
Из песка Флетч соорудил себе подголовник. Он лежал между стеной набережной и лачугой Толстяка Сэма. В небе висела половинка луны. Никто не мог войти или выйти из лачуги незамеченным.
Мозг Флетча, казалось, отделился от черепа. Каждое движение и даже мысль вызывали боль.
В волосах запеклась кровь. Она смешалась с песчинками. За ночь кровь, песок и волосы превратились в единое целое.
Два с половиной часа спустя Флетч осторожно встал, отошел на тридцать шагов, опустился на колени. Его вырвало.
Затем он вернулся к песчаному ложу.
В лачуге Толстяка Сэма было темно.
Кто-то шел вдоль набережной.
— Кризи, — позвал Флетч.
— Привет, — Кризи подошел вплотную. — О Боже, я готов повеситься.
Кризи был в одних шортах, без рубашки, босой. Принести товар Толстяку Сэму он не мог. Его руки дрожали. Глаза беспокойно шныряли по сторонам.
— Это правда? У Толстяка Сэма ничего нет?
— Да.
— Я видел Бобби. О Боже!
— Попробуй разбудить его. Вдруг что-то осталось?
— Придется. Другого выхода нет. Я должен обратиться к врачу.
Под пристальным взглядом Флетча он доплелся до лачуги, наклонился, исчез в тени. Послышались голоса, один — пронзительный, отчаявшийся, другой — успокаивающий, хладнокровный.
Кризи вернулся.
— О Боже! Ничего. Совсем ничего.
— Я знаю.
— О Боже!
По телу Кризи пробегала крупная дрожь.
— Толстяк Сэм говорит, что тебе досталось от фараонов. Бобби сказала то же самое.
— Меня стукнули по голове.
— Ты можешь двигаться?
— Не хочу.
— Проклятые фараоны.
Кризи начал глубоко дышать. Может, он надеялся, что гипервентиляция легких поможет ему. Позволит расслабиться. Живот втягивался, грудь раздувалась, как воздушный шар, затем опадала. Снова и снова. В лунном свете ярко блестели его глаза.
— Извини, старик, — сказал Флетч.
— У тебя ничего нет?
— Абсолютно.
— А у Бобби?
— Ты знаешь, у нее тоже нет.
— Я знаю. Она ничего не оставляет. Использует сразу. Всегда. Сразу и всегда.
— Что сказал Толстяк Сэм?
— Ничего он не сказал. Ничего.
— Когда принесут товар?
— Он сказал, что начнет продавать завтра утром.
— В какое время?
— Утром. В десять. В одиннадцать.
— Ты доживешь, — заметил Флетч.
— Да, — кивнул Кризи и двинулся вдоль набережной.
Флетча и раньше били по голове. Приходилось ему проводить ночь на пляже. Самыми трудными были предрассветные часы. Флетч не спускал глаз с лачуги Толстяка Сэма, не давая себе заснуть. Выпала роса. Джинсы и рубашка набухли влагой. Полило из носа. Флетч замерз, дрожал от холода. Сон сняло как рукой.
Он думал об Алане Стэнвике, ждущем смерти через несколько дней. Его жене, дочери, особняке. Флетч чувствовал, что еще не добрался до самой сути. Проверил не все. Не до конца. Выяснил многое, но далеко не все. Флетч старался не строить догадок. Он перебирал лишь факты, не вызывавшие сомнений, которые он мог доверить диктофону. То, в чем он был уверен. Думал он и о том, что еще требовало доказательств. И тут работы хватало. А источники информации? Он уже переговорил практически со всеми близкими к Стэнвику людьми. Он сосчитал оставшиеся дни: один, два, три, четыре — четыре полных дня.
А ведь он должен еще поспать. Он обещал себе, что обязательно выспится. Когда-нибудь.
Небо на горизонте порозовело.
За всю ночь, если не считать Кризи, никто не приближался к лачуге Вэтсьяайны. Не выходил из нее и Толстяк Сэм.
Без четверти девять Флетч уже потел от жарких лучей.
Пляж оживал. Те, кто спал на песке, поднимались. Некоторые уходили за дюны справить нужду. Никто не разговаривал. Они лишь обменивались взглядами, понимая без слов, что у Толстяка Сэма ничего нет. Сам Толстяк сидел у двери, наслаждаясь утренним солнцем. К нему никто не подходил. Для постороннего это были молчаливые молодые люди, разморенные жарой. Флетч видел страх, озабоченность, отчаяние, бесчисленное количество выкуренных сигарет, подавляемую дрожь рук. Он слышал это кричащее молчание. Некоторые из них ничего не принимали два или три дня.
В половине одиннадцатого на пляже появился Гамми в джинсах и широкой гавайской рубахе навыпуск. Его узенькие плечи, казалось, сливались с шеей. Он сидел не шевелясь, глядя прямо перед собой.
Пришли Бобби, Кризи, Сандо, Джули. Они сели неподалеку от Флетча. Никто не произнес ни слова.
Толстяк Сэм скрылся в лачуге.
— Господи, — прошептал Сандо.
Люди потянулись к лачуге. Люди в шортах, джинсах, без рубашек. Магазин открылся. Они не несли с собой ничего, кроме денег. Первым — Кризи. Затем — Бобби. Они стояли у двери, глядя себе под ноги, не разговаривая, стыдясь своего отчаяния. Джули, Бинг Кросби, Гамми, Флорида, Окурок, Колдун. С ними стоял и Флетч. Люди входили и выходили из лачуги. Кто-то принес товар. На все вкусы. Толстяк Сэм мог обслужить любого. Толпа редела. Получившие товар спешили утолить свою страсть. Ушел и Флетч. Бобби упорхнула еще раньше.
Отойдя подальше от лачуги, Флетч бросился в океан. Холодная соленая вода помогла соединить голову в единое целое. Вымыть кровь и песок из волос ему не удалось.
Вернувшись в каморку, Флетч услышал колокольный звон. В воскресный полдень жизнь била ключом.
В полночь Флетч спал крепким сном.
Глава 17
Проснувшись без четверти три поутру в понедельник, Флетч обнаружил, что рядом лежит Бобби. Он не слышал, как она пришла, как залезла в спальник. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что она мертва.
Волосы на его голове зашевелились, он выпрыгнул из спального мешка.
В лунном свете Флетч опустился на колени, с трудом подавив крик ужаса. Глаза Бобби глубоко запали, предплечье левой руки распухло. Слишком большая доза, догадался он.
Когда занялась заря, в каморке не осталось следов пребывания Бобби.
До одиннадцати часов Флетч, глубоко задумавшись, сидел посреди комнаты.
Глава 18
Добравшись до дому, Флетч провел под теплым душем сорок пять минут. По шоссе он ехал со скоростью катафалка. Бобби умерла, он предал ее тело земле. Ему пришлось пять раз намылить голову, чтобы вымыть всю кровь и песок. В конце концов осталась лишь узкая царапина, болевшая от прикосновения пальцев.
