Андрей Воронин - Спецназовец. Сошествие в ад
– Парни, – обратился к подросткам Малхаз, стараясь вести себя с ними как с себе равными, что, безусловно, должно было усыпить их бдительность, – мне нужна ваша помощь. Хорошие деньги заработаете.
Подростки недоверчиво переглянулись, и один из них, наиболее шустрый, поинтересовался:
– Сколько заплатите?
– Не обижу, – Малхаз достал из кармана кошелек и демонстративно пересчитал деньги, показывая таким образом, что настроен серьезно и вполне платежеспособен.
– А что надо делать? – прищурившись на солнце, спросил другой подросток.
– У меня тут неподалеку продуктовый магазин. В пяти шагах. Скоро подвезут товар, буквально через десять минут, – тут Малхаз посмотрел на часы, – а грузчики, суки, забухали. Не пришли на работу. Решили меня кинуть. Вы поможете мне разгрузить машину, а я заплачу каждому по сто баксов. По пятьдесят вперед. Идет?
Тактика оказалась беспроигрышной. Хотя эти пацаны и были из обеспеченных семей, но им не хотелось отказываться от халявных ста долларов на брата, тем более за такую непыльную работу. Вдобавок ко всему можно было утвердиться в собственных глазах, доказав себе и, что самое приятное, родителям, что ты вполне можешь заработать себе на сигареты и не зависишь от их денег. А если им что-то и не нравится, то пускай идут куда подальше. Это уже не их дело, куда ребята будут тратить: на курево, алкоголь или развлечения.
Уже через минуту Малхаз вместе с подростками возвращался к машине.
– Я вас подброшу обратно, – пообещал он. – Там полчаса работы, если постараться.
– Да не надо нас никуда подбрасывать, – осклабился чернобровый. – Все равно там только два урока осталось. Можно и прогулять. Русский язык и литература не те предметы, которые стоит посещать.
– Дело хозяйское, – не спорил Малхаз и услужливо открыл заднюю дверцу. – Это сотрудники магазина. Тоже нам помогут, – спокойно объяснил он подросткам, видя, что те замерли в некотором замешательстве.
– Ой, – неожиданно заерзал один, еще не успев сесть в машину. – Подождите меня пять минут. Что-то в туалет захотелось.
– Поехали, поехали, – поторопил его Малхаз. – Там сходишь. Тут недалеко ехать, так что не бойся, не обмочишься.
– Я не вытерплю. Я быстро!
Малхаз внутренне напрягся, подумав, что из-за этого пацана, который якобы хочет в туалет и которому он совершенно не верил, может провалиться так хорошо начинавшаяся операция. Дело уже почти на мази, так что можно и рискнуть, устроив боевой захват посреди школьного двора, тем более что двое уже сидят в машине.
– А ну сюда, сучонок! – зашипел Малхаз и потянул подростка за руку.
Неожиданно паренек изловчился и впился изо всех сил зубами в кисть Малхаза. Тот взвыл, как раненый волк, и инстинктивно отдернул руку.
– Ах ты гаденыш!
До того так хорошо начинавшееся действие стало рассыпаться на глазах как карточный домик, точно так же как если бы на сцену театра вместо профессионалов выпустили горе-любителей, которым раз плюнуть завалить спектакль.
Подросток был явно парнем неробкого десятка. И когда Малхаз попытался его схватить, он, изловчившись, сыпнул ему в лицо горсть мелкого песка. Тут уже Гогнадзе окончательно растерялся и даже испугался. Закрыв лицо руками и ругаясь на чем свет стоит, он залез в машину, заблокировал все дверцы, чтобы «трофеи» никуда не сбежали, и тут же рванул с места: с минуты на минуту сюда могли приехать полицейские.
Малхаз был в ярости. Какой-то соплежуй пятнадцати-шестнадцати лет от роду обставил его в два счета, как какого-нибудь простачка на местном рынке. И конечно же, его самой серьезной ошибкой было то, что он не взял с собой пистолет. Тогда посмотрел бы он на этого сопляка. Когда стоишь под пистолетным дулом, все предельно упрощается и жизнь приобретает особую ценность. За такие фокусы Малхаз бы его пристрелил, не глядя на возраст.
– Слышите, – Малхаз впервые заговорил, после того как сел в машину, обернувшись к своим верным соратникам, Жано и Зурабу, которые цепко держали за руки обомлевших от страха пленников, – никому не рассказывайте, как и что здесь произошло на самом деле. Все было вот так…
И Малхаз рассказал им наспех состряпанную версию происшедшего, где он, естественно, представал перед слушателями в наиболее выгодном свете, как римский император перед своими подданными.
Жано с Зурабом, как и ожидалось, не спорили против отведенной им роли и равнодушно соглашались со всем, что говорил им Малхаз.
Создавалось впечатление, что они пребывали в летаргическом сне и им было абсолютно все равно, как и чьи приказы выполнять.
Малхазу казалось, что песок был всюду: в ноздрях, в глазах, в ушах и даже за шиворотом.
Он скрипел зубами и периодически отвлекался от дороги, оборачиваясь назад, чтобы посмотреть, как ведут себя пленники. От этих маленьких выродков можно было ожидать чего угодно. Тем более он не мог отказать себе в маленьком удовольствии поиграть на страхе этих детей.
– Если кто-то из вас скажет хоть слово, – угрожающе предостерег Малхаз, – то мне придется вас прибить. Поочередно. В подвале. Меня раздражает тупая болтовня, и шутки со мной плохи. Только попробуйте дернуться и рискнуть сбежать. Один уже так попробовал…
И он снова вспомнил о том, как ловко обставил его этот сопляк. Мало того что мальчишка не растерялся и оказал сопротивление, так он еще и со всех ног метнулся обратно к школе. Наверняка он уже доложил о происшедшем учителям и те обязательно позвонили в полицию, если, конечно, поверили его бредовым россказням. С другой стороны, почему бы им и не поверить, учитывая тот факт, что похищения детей случаются регулярно и стали привычной темой для обсуждения.
Хуже всего то, и это Малхаз тоже отчетливо понимал, что могли найтись лишние свидетели, о наличии которых он мог только гадать. Все ведь происходило на открытой площадке, а не в закрытом помещении, и вполне могли найтись учителя, проверявшие контрольные работы, которые машинально бросили взгляд в окно.
Малхаз хотел набрать телефонный номер Вахтанга и сообщить, что он уже везет пленников в условленное место, но, достав мобильный, подумал, что это опрометчивый шаг, способный навредить и ему, и брату, а может, и более широкому кругу уважаемых и опасных людей. Ведь, как известно, семьдесят процентов преступлений раскрывают именно по распечаткам мобильных переговоров, где четко указано, когда и где был совершен определенный звонок. В таких ситуациях, когда все становится очевидным, суд не будет долго ковыряться в доказательствах, а быстренько склепает обвинительный приговор.
На мгновение представив себя в тюремной робе, Малхаз боязливо и с отвращением вздрогнул и сунул мобильный в карман. Это было не то, о чем он мечтал.
Чтобы не попасться на глаза полицейским, которые вполне могли оперативно среагировать и перекрыть все выезды из города, Малхаз как можно скорее, не обращая абсолютно никакого внимания на красные сигналы светофоров, выехал на шоссе и вздохнул с облегчением только тогда, когда Тбилиси остался позади.
– И Вахтангу ничего не вякайте. Все прошло гладко. Понятно? – снова напомнил Малхаз, сворачивая с шоссе, когда до загородного дома осталось рукой подать: семь-десять километров по проселочной дороге.
Как ни странно, всю дорогу его укачивало, хотя он никогда не жаловался на вестибулярный аппарат. Малхаз даже раз остановил машину и вышел на обочину, чтобы не вытошнило прямо в салоне.
Глядя в зеркало заднего вида, Малхаз с удовлетворением заметил, что подростки так напуганы, что ничего не соображают и больше похожи на зомби, чем на людей.
Прежде чем снова тронуться, он достал пакетик с кокаином, аккуратно отрезал уголок лезвием выкидного ножа, сделал две дорожки и с удовольствием втянул их ноздрями.
Уже с самого утра ему было не по себе, и он очень хотел избавиться от этого мерзкого состояния. Его сознание захлестывала тревога, и он целый день не мог собраться с мыслями, действуя автоматически, словно исполнял чью-то чужую программу жизни.
После употребления кокаина он чувствовал себя более спокойным и расслабленным, как будто жил не в Тбилиси, а на Ямайке. Тогда его не беспокоили ничьи проблемы, и единственным желанием было распластаться на первом попавшемся диване или на кровати и тупо смотреть в потолок, ощущая, как по всему телу растекается блаженная истома.
Малхазу уже было плевать, как отреагирует на его состояние Вахтанг, что скажет, будет или не будет ругаться. Да и какая разница. В конце концов, он живой человек и имеет право на личную жизнь, до которой старшему брату нет дела.
Проехав еще пару километров, Малхаз замедлил ход и лихо свернул в сторону открытых и проржавевших от старости ворот, едва не тюкнувшись о них левой фарой. Для пущей надежности Вахтанг построил коттедж на территории обыкновенного садоводческого товарищества, чтобы не светиться среди себе подобных. Кому может прийти в голову мысль искать загородное поселение мультимиллионера среди обыкновенных домиков дачников?
