Росс Макдональд - Спящая красавица
Я посмотрел на Глорию. Словно прочитав мои мысли, она сказала с порога:
— К вашему сведению, я с ним не сплю. — Голос ее был ровный, без эмоций. — Он ни на кого, кроме Лорел, и не смотрит. К тому же, у меня имеется свой кавалер.
— А где вы спите?
— Сегодня? Я спала в комнате для гостей. Было уже поздно возвращаться домой.
Том застонал и повернулся на спину, заслоняясь от света кулаками. Его заспанное лицо было воплощением печали, а в уголках глаз блестели слезы. Он зарыдал и отвернулся от меня.
— Я пытался согреть ее, — проговорил он, — но она была холодной. Мамочка была холодной-прехолодной.
— На него опять нашло, — сказала Глория. — Подождите, это ненадолго.
— Закройте, пожалуйста, дверь.
Глория обиженно посмотрела на меня, но подчинилась. Я остался один на один с Томом.
— Почему же мамочка сделалась холодная-прехолодная? — спросил я.
— Я толкнул ее, и она упала. — Он словно подражал речи ребенка. — Я не хотел, чтобы она упала. Я не хотел, чтобы она умерла. Но у нее сделался липкий затылок. — Он посмотрел на свои чистые руки фармацевта. — Она была холодная-прехолодная, и я не мог ее согреть.
— Люди не сразу делаются холодными, когда умирают, Том.
— Но мамочка сразу сделалась холодной-холодной. — Он стал качать головой из стороны в сторону. — Она не пускала меня к ним в постель. Она велела мне оставаться в комнате с маленькой девочкой. Она вылезла из постели и сказала, что отшлепает меня. Дядя сказал, не надо, пусть просто уходит, но она сказала: нет, отшлепаю. Она стала меня шлепать, а я ее толкнул и она упала на пол и заснула. И не проснулась, даже когда я стал петь.
— Что ты пел?
— "Джингл Беллз"[2]. Кровать скрипела, и они говорили, что это звенят колокольчики. Она даже называла его Джингл Беллз, и они оба смеялись.
— Как он выглядел?
— Дядя как дядя.
— Молодой, старый?
— Не знаю.
— Как он был одет?
— Не знаю, — Том тревожно посмотрел на меня, судорожно комкая в руках одеяло так, словно временные пласты под ним заколебались, угрожая поглотить его. — Он сказал, что еще придет и со мной разберется, если я наябедничаю на него.
— Он не вернется, Том. Это было давно.
Он услышал и, кажется, понял меня. Я ждал, пока он не выйдет из этого полусна. Новые слезы показались на глазах, словно защитные линзы. Постепенно они рассосались, и Том меня узнал.
— Арчер? Лорел не умерла? Мне снилось, что ее нет в живых.
— Это только сон. Насколько я знаю, она жива.
— Где она тогда? — голос у него был все еще слегка безумный.
— Похоже, ее похитили.
— То есть как?
— Ее родителям позвонили и потребовали за ее освобождение денег. Они собираются платить. Но есть подозрение, что это не настоящее похищение и Лорел тут замешана. Это возможно?
— Но у Лорел уйма денег.
— Деньги у ее родных, но она с ними в сложных отношениях. И насколько мне известно, когда ей было пятнадцать, она уже один раз инсценировала похищение.
Он посмотрел на меня с такой ненавистью, что я замолчал. Его глаза превратились в темные щелочки, нижняя губа чуть выпятилась. В его щетине виднелись пятнышки седины, словно семена старости дали первые ростки. Он вполне годился мне в сыновья, ему было ровно столько лет, сколько было и мне, когда я потерял жену.
— Я читал ваше письмо Лорел, — сказал я.
— Которое?
— То, что вы отправили ей на адрес бабки в Сихорс-лейн. Лорел написала ответ на обратной стороне. Но она так и не отослала его.
— Что же она написала?
— Главная идея была в том, что она вас любит. Она собирается вернуться к вам, если сможет.
— Я на это надеюсь.
Но в голосе его не было никакой надежды. Он сел на кровати, свесив ноги, как человек, тяжело раненный в битве с кошмарами. Я ушел, оставив его удерживать тот крошечный плацдарм, который ему все же удалось отвоевать.
Глория ждала в узком коридоре. Я не мог понять, планировала ли она получить Тома по наследству, или это должно было произойти само собой. Я также спросил себя, не желал ли я подсознательно унаследовать Лорел.
Мы прошли в кухню, где так легко и просто общались накануне.
— Что случилось с матерью Тома, Глория?
Она обхватила себя руками, словно пыталась стиснуть в себе озноб.
— Я не хочу говорить об этом. Том всегда страшно расстраивается...
— Ему не обязательно знать про наш разговор.
— Вы хотите, чтобы я судачила о нем за его спиной? — запальчиво осведомилась Глория.
— Том нанял меня расследовать это дело — значит, он мне доверяет.
— Может быть. Но он доверяет многим. Что же, мне им всем рассказывать семейные тайны?
— Но мне вы все-таки расскажите. Вдруг это связано с тем, что случилось с Лорел?
— А что случилось с Лорел?
— Я сам этого не знаю. Мать Тома погибла?
— Да, ее застрелили, — глаза Глории потемнели. — Я не думаю, чтобы Том об этом помнил — разве что в его кошмарах. Они у него случаются.
— Как часто?
— Точно не могу сказать. Я здесь бываю от случая к случаю. Это происходит циклами. Когда с ним что-то такое случается, его отбрасывает назад, в прошлое.
— Что отбросило его на сей раз? Исчезновение Лорел?
Она кивнула.
— И еще одно. Моя мать снова заговорила о гибели его матери.
— В присутствии Тома?
Она снова кивнула.
— Я не сумела ей помешать. Мама временами делается очень уж эмоциональной. И она считает, что если заставить Тома вспомнить это, по-настоящему вспомнить, то тогда можно будет понять, кто именно убил ее. Она так и не отказалась от мысли отыскать убийцу, хоть и прошло уже много лет.
— Сколько?
— Больше двадцати пяти. Я тогда была еще крохой.
— Почему вы не рассказали мне об этом вчера?
— Я не могла... Мы об этом даже между собой не говорим.
— Кто стрелял в нее?
— Неизвестно. Убийцу не нашли. Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Мать меня просто убьет... — Она осеклась. — Я не в том смысле. Мать вообще-то и мухи не обидит, а уж меня тем более. Она сама свой худший враг. А у других от нее и волос с головы не упадет. — Глория рассеянно погладила свои мокрые волосы.
— В каких она была отношениях с матерью Тома?
— Они сестры, почти ровесницы. И были очень близки в свое время. Я никак не могла взять в толк, почему мама так грустит, пока не узнала причины.
— Она не станет со мной говорить на эту тему?
— Сомневаюсь. По крайней мере я ее об этом просить не стану.
— А где она сейчас?
— Не скажу! — В голосе Глории послышалось такое упрямство, что мне стало интересно: что же она скрывает?
— Неужели вас не волнует то, что случилось с вашей теткой? Как ее звали?
— Тетя Элли. Элисон Рассо. Конечно, волнует. Но мне не хотелось бы, чтобы мама снова думала об этом. Она и так хлебнула...
— Том тоже. Но может, это как раз поможет им облегчить душу.
Она покачала головой.
— Нет, из этого ничего не выйдет. То же я сказала моему кавалеру, когда он стал проявлять интерес. В нашей семье лучший способ решить проблему — не вмешиваться в ход событий.
— Но Тому это не помогло. Видите, смерть матери не дает ему покоя, ему снятся кошмары...
— Ночные кошмары лучше, чем дневные.
— Откуда вы знаете?
— У меня было и то, и другое, — сказала Глория.
— Том никогда не обращался к психиатру?
— Нет, конечно. У него с головой порядок.
Я посмотрел на часы. Утро было на исходе, а мне нужно было к двенадцати успеть в Сихорс-лейн. Я поблагодарил Глорию и двинулся к выходу. Она проводила меня до дверей.
— Вы не обижаетесь, что я вам не все рассказала?
— Нет, — сказал я. — Берегите Тома.
Уже на улице я вспомнил, что забыл попросить доплату. Возможно, подсознательно я не хотел брать у него деньги.
Глава 18
Местечко Топанга-Корт, где жила Марта Мунган, было далеко от «Экскалибура». Оно являло собой стайку домов с облупившейся штукатуркой, зажатых между приморским шоссе и разрушающейся горой. Оползень у подножья напоминал ту горстку на дне песочных часов, когда время уже почти истекло.
Я поставил машину у главного здания. Там был плакат, предлагавший квартиры для семей с кухней и без оной на любой срок. Когда я открыл парадную дверь, звякнул колокольчик. За конторкой был сводчатый проход, откуда доносились голоса в телевизоре. Женщина отозвалась из темноты:
— Кто там?
На конторке лежала незаполненная регистрационная карточка. Я мысленно вписал: «Лу Арчер. Странствующий ловец воров, охотник за трупами». Я крикнул:
— Вы знаете Джозефа Сперлинга?
— Джо? Ну, конечно. Как дела, Джо?
Я не ответил. Я стоял и слушал медленно приближающиеся шаги. Наконец, она появилась — пожилая женщина в рыжем парике и кимоно, переливающем всеми цветами радуги. Она щурилась от света, словно застигнутое врасплох ночное животное.
— Вы не Джо Сперлинг! Зачем вы хотите меня провести?
— Я и не выдавал себя за Сперлинга, — возразил я и назвался. — Мы с Джо немного потолковали сегодня утром.
