Эд Макбейн - Кошечка в сапожках
1. Вид, дата, время и место преступления:
а) вид: убийство первой степени;
б) дата: 20 ноября 1986 года;
в) время: 22.30–23.30;
г) место: Рэнчер-роуд, 8489, Калуза, штат Флорида.
2. Штат требует, чтобы обвиняемый предоставил точную информацию относительно упомянутого алиби, а именно: место, где обвиняемый, по его словам, находился во время преступления, а также фамилии и адреса свидетелей, известных обвиняемому и его адвокату, способных подтвердить его алиби.
Настоящим уведомляю, что полная и подлинная копия данного запроса передана Мэтью Хоупу, эсквайру, «Саммервилл и Хоуп», Херон-стрит, 333, Калуза, штат Флорида, сегодня, 12 декабря 1986 года.
Скай Баннистер, прокурор штата Артур Хэггерти, помощник прокурора штата Бульвар Магнолий, 807 Калуза, Флорида.Вот так, подумал Уоррен.
Пора кончать заниматься ерундой, надо что-то делать. Потому что полученный утром запрос о подтверждении алиби означал, что они с Мэтью должны иметь на руках хоть что-то обнадеживающее, иначе их клиент будет отправлен на электрический стул на основании улик, достоверности которых можно так же верить, как и тех, что подтверждали наличие мифического возлюбленного тетушки Хэтти, о котором она рассказывала, что он сбежал в Канзас-Сити с девицей по имени Суэлла Симмз. Тетушка Хэтти верила, что ее давнишний возлюбленный на самом деле существует, и в качестве доказательства демонстрировала всей семье письма, якобы написанные, когда он был солдатом в Италии во время второй мировой войны. Письма были подписаны каким-то человеком по имени Эбнер Кросс, который, как позже узнал Уоррен, пал в бою в 1945 году и который уж никак не мог сбежать ни в Канзас-Сити, ни в другое место в 1949 году. Но попробуйте объяснить все это тетушке Хэтти!
И попробуйте объяснить Скаю Баннистеру хотя бы через Артура Хэггерти, что Карлтон Барнэби Маркхэм вечером двадцатого ноября (случайное совпадение со временем зверского убийства его жены) сначала смотрел кино в кинотеатре «Твин-Плаза-1» в районе Южного Дикси, потом гулял в парке и шатался по торговым рядам, а затем зашел в «Бар Хэрригэна», посмотрел телевизор и выпил одну порцию мартини, пока у вас нет никого, кто мог бы однозначно подтвердить, что он (или она) действительно видел (или видела) мистера Маркхэма в это время в этих местах.
И вот в пятницу вечером в половине девятого, за тринадцать дней до Рождества, Уоррен въехал на стоянку у парка в поисках свободного места. Он собирался поискать кого-нибудь, кто смог бы опознать Маркхэма по фотографии. Это была исключительно работа для ног, Уоррен возненавидел ее, еще работая полицейским в Сент-Луисе, и продолжал ненавидеть и сейчас — работа тяжелая, нудная и утомительная. Он наконец нашел место для своей машины рядом с пикапом, в заднем окне которого виднелось ружье. Заперев машину, он направился вдоль торговых рядов. Уоррен знал, что это будет нелегкая работа. Так оно и вышло.
Он решил начать с юной девушки, продававшей билеты в спаренный кинокомплекс «Твин 1» и «Твин 2». Он спросил, работала ли она вечером двадцатого ноября. Девушка жевала резинку. Поток зрителей, покупавших билеты на два фильма, начинающиеся в восемь вечера, иссяк, и она наслаждалась передышкой, надувая пузыри.
Уоррен уже знал, что в будние дни фильмы здесь начинаются в 12.15; 15.00; 17.30; 20.00 и 22.30. Маркхэм сказал Мэтью, что успел на восьмичасовой сеанс в день убийства, в четверг, — значит, подтверждалось хотя бы время начала сеанса. Вышел из кинотеатра около половины одиннадцатого, это тоже подтверждалось расписанием. Побродил немного по торговым рядам, затем зашел выпить в бар под названием «Бар Хэрригэна», недалеко отсюда. Домой приехал около полуночи, этого вполне достаточно, чтобы добраться до Помпано-Уэй. Но это не подтверждается показаниями Оскара Рэддисона, видевшего, как он закапывает на заднем дворе одежду и нож в 23.15. Попасть домой в это время Маркхэм мог только в том случае, если убил свою жену в 22.30 или около того и не делал всего того, о чем рассказывал.
— А зачем вам это нужно? — спросила девушка.
Уоррен показал свой полицейский жетон.
— Обычное расследование, — ответил он.
— Я работаю каждый вечер, кроме понедельника и вторника. А это было в понедельник или во вторник?
— В четверг, — ответил он.
— Значит, я была здесь.
— Вы узнаете этого человека? — спросил Уоррен, вынимая из бумажника фотографию восемь на десять.
— Вы шутите, — ответила девушка, даже не взглянув на фото.
— Взгляните, пожалуйста, — попросил он.
— Когда, вы сказали?
— Вечером в четверг, двадцатого ноября.
— Как давно это было?
— Три недели назад.
Она снова надула пузырь из резинки.
Уоррен начал злиться.
— Только взгляните, пожалуйста, — настаивал он.
Девушка взглянула на фото, где Маркхэм был изображен с женой на пляже, на фоне океана и голубого неба.
— Обоих? — спросила она.
— Нет, только мужчину. А что, вы узнали женщину?
— Я не узнала никого из них. А что он сделал?
— Ничего, взгляните еще раз.
— Сколько раз мне смотреть?
— Вспомните, вы не продавали этому человеку билет в четверг вечером, двадцатого ноября?
— Вам известно, сколько билетов я здесь продаю каждый вечер? У нас здесь два зала. Вы знаете, сколько это билетов?
— Сколько? — спросил он.
— Миллионы! — ответила она. — Все эти люди — я даже лиц их не вижу, они только говорят мне, на какой фильм им нужны билеты и сколько, и суют мне деньги в окошко, вот и все.
— Значит, вы не узнаете его? — спросил Уоррен.
— Сколько раз вам это повторять? — ответила девушка.
— Можно мне войти внутрь — поговорить с продавцами воздушной кукурузы?
— Если вам это нужно, покупайте билет, — произнесла она, — мне без разницы, полицейский вы или кто еще.
Уоррен купил билет. Ни о чем не спрашивая, ничего не объясняя, подумал он, надо было сразу зайти внутрь. Он явно стареет.
Причем ежеминутно, как оказалось.
Он знал, что ему предстоит обойти все лавки и магазины. Так и получилось.
Маркхэм утверждал, что заехал в бар без десяти одиннадцать. Это было в пяти минутах езды от торговых рядов, а это означало, что он болтался после окончания сеанса где-то здесь минут пятнадцать. Шансов, что кто-нибудь видел его здесь, а если и видел, то узнает, было ничтожно мало. Но Уоррен прошел весь этот путь, находя утешение в том, что убивает время до посещения «Бара Хэрригэна». Он хотел войти туда в то же время, когда в него, по его утверждению, вошел Маркхэм.
Он обошел все ряды, переходя из магазина в магазин, из забегаловки в забегаловку, протискиваясь сквозь предпраздничную толпу покупателей в шортах, футболках, джинсах, цветастых рубашках с короткими рукавами, в спортивных трусах, — все это было «От кутюр» декабрьской Флориды. Он всем совал фотографию Маркхэма с женой, задавал вопросы людям, которые чаще всего возмущались тем, что их расспрашивают о событиях, произошедших двадцатого ноября, в то время как уже наступает Рождество — самое напряженное время года. Он что, совсем спятил?
Без четверти одиннадцать, исходя из теории, что завсегдатаи любого бара обычно являются туда в одно и то же время каждый вечер, он направился в «Бар Хэрригэна». В 23.32 ему повезло. Хотя это с какой стороны взглянуть.
«Бар Хэрригэна» лез из кожи вон, чтобы походить на настоящий ирландский бар, что на Третьей Авеню в Нью-Йорке. В результате получился псевдоирландский бар в Калузе, штат Флорида. Неважно, что там были и бронзовые перила, и сиденья из черной кожи, и полированное красное дерево, резные зеркала и официанты в зеленых жокейках и с зелеными манжетами. Но все это — чистая подделка, такая же, как Санта-Клаус, звонящий в колокольчик в торговых рядах Южного Дикси.
Маркхэм сказал Мэтью, что, сидя в баре, смотрел телевизор и выпил всего одну порцию мартини, до того как отправился домой без двадцати или без четверти двенадцать. Уоррен показал фото трем барменшам. Все они были в таких же жокейских кепочках и в рубашках с зелеными манжетами, но вместо черных брюк на них были короткие красные юбочки и красные сапожки на шпильках — вероятно, в честь праздника. Никто из них не запомнил Маркхэма тем ноябрьским или другим вечером. Одна из них заметила, что Маркхэм очень симпатичный, ее вообще тянет в блондинам. Разочарованный, Уоррен начал опрашивать посетителей у стойки. И ему, кажется, наконец-то повезло, когда одна из женщин, взглянув на фото, сказала:
— Да, конечно.
— Вы узнали его? — спросил он, волнуясь.
— Несомненно, — ответила женщина, — он сидел справа от меня. Заказал мартини с двумя оливками.
Карлтон Барнэби Маркхэм говорил Мэтью, что заказал порцию очень сухого мартини с двумя оливками.
