Ричард Пратер - Бродячий труп
Кроме того посыльный был явно староват для работы на побегушках — лет сорока, не меньше. И он внимательно оглядывал улицу перед «Спартаном», как если бы она была заполнена танцующими полуодетыми девочками. Таксист стал притормаживать. Но я откинулся на спинку сиденья и сказал ему:
— Не останавливайтесь!
— Разве вам не в это здание?
— Теперь уже нет.
Я постарался спрятаться в темноте салона. Мой «кадиллак» был припаркован за гостиницей. Если кто-то охотился за мной, возможно, он ждал, что я появлюсь на своей машине. А они меня-таки ждали.
На другой стороне улицы стоял закрытый грузовик, и рядом с ним я увидел еще одного мужика, наблюдавшего «за танцующими девочками». Я втиснулся в спинку заднего сидения. На боковой панели грузовика я не увидел надписи «Цветы».
— Куда вас подвезти?
— Вперед на два-три квартала, развернитесь, поезжайте по бульвару Беверли и поверните направо на Россмор. Повторите все снова.
— Вы хотите вернуться туда, где мы только что были?
— Верно.
Шофер покачал головой, не видя в этом никакого смысла. Мне на это было начхать — я-то видел в этом смысл.
Тот мужик на ступеньках «Спартана» возможно ожидал сухонькую старую леди, чтобы вручить ей гладиолусы. Тогда я просто заберу свой — «кадиллак» и поеду на Кипарисовую дорогу в поисках обители шайки Домино. Но я хотел убедиться в предназначении гладиолусов.
Если какой-то головорез ищет вас с дурными намерениями, то вам следует знать, когда и где. А вот если вы не знаете, когда и где, тогда вас очень даже просто могут ухлопать. На Беверли я выудил банкноту из бумажника и бросил ее на переднее сиденье.
— Здесь по счетчику плюс небольшие чаевые.
Его рука нашла деньги, и он сказал:
— Эй! Здесь многовато...
— Вы их заработаете. Перед тем, как подъедем к «Спартану», притормозите. Но не останавливайтесь. Я выскочу на ходу. Когда я уже буду на улице, уезжайте побыстрей, если не хотите неприятностей.
— Не понял. Зачем мне удирать?
Он уже поворачивал на Россмор, и у меня не было времени на препирательства.
— Вы, конечно, можете остановиться, если хотите. Но есть вероятность, что вас подстрелят.
Я достал кольт и прикрыл его газетой. Таксист обернулся и увидел мои приготовления.
— Какого черта... — начал он и тут же замолчал, отвернулся, уставился вперед и проговорил: — Понял, сэр.
Посыльный «мальчик» стоял на своем месте. Другой мужик был все там же — рядом с грузовиком. Таксист притормозил. Я держал замаскированный газетой револьвер в правой руке, а левую положил на ручку дверцы. Когда передний бампер машины оказался в десяти футах от ступенек «Спартана», я выпрыгнул на улицу и побежал к входу в гостиницу, слыша, как газанул таксист.
Я уже не бежал, а летел к входу. Если этот «мальчик» действительно посыльный, то я был всего лишь одним из проживающих в гостинице, поспешающим с газетой в руке к себе в номер.
Он выдал себя.
Когда он разглядел меня, зрачки его расширились, а с губ сорвался возглас удивления. Он развернулся, начал наклонять ко мне коробку, сунул правую руку в ее тыльную часть, прицеливаясь яркими цветами в мою сторону.
Очевидно, он собирался сразить меня гладиолусами.
Колени «мальчика» согнулись, а лицо приобрело мученическую строгость — маску смерти. Коробка в его руках стремительно двигалась и почти уставилась на меня в упор. Почти, но не совсем.
Я все же успел выпустить в него две пули.
Дважды нажав на спусковой крючок, я прыгнул вправо, а он споткнулся, и его развернуло в сторону от меня. Букет цветов взорвался. Он конвульсивно нажал на гашетку, и оружие прогрохотало, швырнув измельченные лепестки и картечь в мою сторону. Это был обрез. Картечь попала в тротуар и срикошетила. Одновременно я услышал вопль сзади себя.
На другой стороне улицы мужчина у грузовика разглядывал левую руку. Потом он ухватился за дверцы и полез в кабину. «Посыльный» стоял на коленях, но так и не выпустил из рук коробку. Маска смерти на его лице растворилась в боли и шоке, однако он все еще пытался нацелить ствол обреза на меня. Я выстрелил еще раз, и он упал.
Заревел стартер грузовика. Я услышал, как завелся двигатель и как в нескольких кварталах от места действия завыла полицейская сирена. Водитель газанул, и грузовик прыгнул вперед. Я крепче сжал в руках свой «кольт», но не успел сделать выстрел. Визжа тормозами, он завернул за угол. Сирена завыла громче и ближе. Я вбежал в гостиницу, поднялся по ступенькам и повернул в коридор, ведущий к моему номеру.
Держу пари, что машина с вопящей сиреной была уже на Россморе, почти у входа в «Спартан». Но она не могла добраться сюда так быстро после прозвучавших выстрелов — всего через несколько секунд. Когда я открыл свою дверь, звук сирены перерос в хрип и смолк. Телефон надрывался, а машина на улице явно остановилась у входа в гостиницу.
Я прыгнул к телефону. Приглушенное шлепанье ног вдруг раздалось на покрытых ковром ступеньках, по которым я только что поднялся. Поднеся трубку к уху, я услышал;
— Шелл? Ты в порядке?
Это был голос Сэмсона.
По коридору простучали шаги.
Я нацелил кольт на дверь. Она распахнулась, на пороге появился Билл Ролинс с наганом в руке.
Я и не заметил, что сдерживал дыхание. Теперь оно с шумом вырывалось изо рта, и я опустил «кольт».
— Да, Сэм, — сказал я в трубку. — Подожди секундочку.
— У тебя все в порядке?
— Да.
Я медленно вернул курок в исходное положение и засунул револьвер в его пружинную кобуру.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил я у Билла.
Он же повторил слова Сэмсона:
— Ты в порядке?
— Разумеется, в порядке. Я даже не намочил штаны. Полагаю, ты видел там мертвого парня?
Он кивнул, грудь его поднялась и опустилась, когда он сделал глубокий вдох, лицо выражало облегчение. Он вложил револьвер в кобуру на поясе и сказал:
— Я не стал проверять, жив ли он. С ним сейчас мой напарник.
— Он точно мертв. Но кто он такой? Никогда не видел этого сукина сына. У него был обрез в коробке для цветов.
Билл кивнул. Его, казалось, это совсем не удивило. Он закрыл дверь и уселся в большом кожаном кресле.
Из трубки в опущенной руке доносился еле различимый голос Сэмсона. Я поднес ее к уху.
— Сэм, Билл Ролинс только что вкатился ко мне в пещеру. Что...
— Слава Богу. Шелл, каждый головорез в городе будет пытаться убить тебя еще до конца дня.
Я рассмеялся без особой радости:
— Ну не каждый же...
— Каждый вооруженный, — прервал он меня. — Тот, кто прикончит тебя, получит двадцать пять штук.
— Ты шутишь?
— Двадцать пять штук наличными получит тот, кто пришьет тебя. Может, уже с полсотни ублюдков жаждут получить награду. Пока у тебя никаких неприятностей?
— Ну, кое-какие, — я остановился, вспомнив наконец, что мой телефон прослушивается. Может, сейчас это не имело уже значения, но мне все же показалось целесообразным закончить телефонный разговора Сэм, остальное я узнаю у Билла, раз уж он здесь. А он доложит тебе о ситуации.
— Хорошо, что у тебя все в порядке. Билл сообщит тебе последние новости. А я собираюсь в «Вечный покой». Как бы не опоздать.
Все верно. Заупокойная служба по Старикашке начнется в два тридцать. Я взглянул на часы: уже час двадцать пять.
— У нас пока мало, нового, но мы проверяем, — продолжал Сэм, — Кое-что узнали от одного из четверых твоих задержанных. Как, черт возьми, ты ухитрился провернуть такое?
— Ух, оставим это на потом, Сэм.
— Очень неплохая работа, — нехотя признал он, — Немного неряшливо, но во всяком случае эти четверо изъяты из обращения. И слава Богу, что никто не убит.
В устах Сэмсона это прозвучало как похвала. Я ухмыльнулся и ответил:
— Так ты простил мне, что я слегка подпортил твои отношения с шефом? Я очень рад этому, Сэм. Так и...
— Ни черта я не простил! — проревел он. — Слышал бы ты...
— Ну если ты так ставишь вопрос, — радостно произнес я, — то можешь прислать сюда «Скорую». Я только что прихлопнул парня на пороге гостиницы.
В последовавшей затем тишине я повесил трубку.
— Что это за двадцать пять тысяч за мой скальп, Билл?
— Все так.
— Кто выступил филантропом?
— По нашим сведениям, Сирил Александер.
— Добрый старина Сирил? Я и не подозревал, что он ценит меня столь высоко.
— У нас нет подтверждения этому. Такие сведения всегда могут быть сфабрикованы. Если это Сирил, а не кто-то еще, мы его задержим. Но нам недостаточно заявления только одного парня.
— Какого парня? Сэм сказал, что раскололся один из четырех подручных Александера, которых я задержал.
— Ага, тот, которого зовут Смурной. Забравшие их полицейские допросили каждого по отдельности. Смурной сразу же заговорил. А трое других пока молчат.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
