Джеймс Чейз - Репортер Кэйд (пер. Згерский)
— Вот ты и бежишь. А совсем недавно называл меня другом.
Крил задержался.
— Если я выбираю себе друга, я вовсе не ожидаю, что и он меня выберет другом, сеньор..
— Ну, ладно, все! Уходи! — оборвал его Кэйд и, взяв бутылку текилы, плеснул в стакан новую порцию.
— Будьте осторожны с этой выпивкой, — сказал Крил, наблюдая за ним. — Это опасное зло. К нему быстро привыкаешь.
— Кому я сказал — убирайся!
Крил печально посмотрел на него и быстро пошел по дорожке к своему автомобилю.
Спустя полчаса он уже говорил по телефону с Сэмом Уондом.
— Послушай, Адольфо, с этим ничего не поделаешь. Если Кэйд сломался из-за того, что какая-то бабенка вытерла об него ноги, значит, на нем просто надо ставить крест. Это похороны, не твои и, уж конечно, не мои. Так что не навешивай на меня его дела, у меня своих хватает. Он выкарабкается, только оставь его в покое.
— Он хороший человек, сеньор, — запротестовал Крил. — Мы должны что-то предпринять. Не могли бы вы приехать сюда? Вы бы смогли его образумить.
— Никто его не образумит. Сам очухается, и больше меня не беспокой! — Уонд бросил трубку.
Крил вышел из кафе, откуда звонил по телефону, и пошел к автомобилю. Он просидел в нем три часа с безразличием ко времени, свойственному мексиканцам, думая лишь о Кэйде, о том, чем бы он мог помочь этому человеку, который так пришелся ему по душе.
Когда стемнело, он снова вернулся к дому Кэйда. В голову Крилу не приходило, что же сказать ему, чем утешить, но он не допускал и мысли о том, чтобы оставить его в одиночестве ночью в пустом доме.
Свет в окнах дома не горел. Входная дверь была приоткрыта. Крил вошел в гостиную и зажег свет.
Кэйд спал, уронив голову на стол. У ног валялись стакан и пустая бутылка из-под текилы.
С трудом Крил перетащил его на диван, развязал ему галстук, снял туфли. После этого собрал со стола квитанции ломбарда и положил их к себе в бумажник. Постоял некоторое время над Кэйдом, раздумывая, покинуть его или остаться. Решил в конце концов, что Кэйд проспит так всю ночь. Неодобрительно покачивая головой, он вышел из дома, и, ссутулившись, медленно побрел к автомобилю.
4В десять утра Кэйд со стоном поднялся. Голова болела, во рту пересохло. Некоторое время он сидел на диване, взявшись руками за голову, потом заставил себя встать. Он чувствовал слабость и дрожь во всем теле.
Обвел глазами комнату и замер от неожиданности. Его видавшая виды дорожная сумка с рекламой "Пан-Америкэн" стояла на столе. Трясущимися пальцами Кэйд раскрыл "молнию" и заглянул внутрь. Все его фотооборудование лежало на месте. Когда он извлек из сумки "минольту", дверь распахнулась и вошел Крил с подносом, на котором дымился кофе, стояли сахарница и молочник со сливками.
— Доброе утро, сеньор, — приветствовал он Кэйда, ставя поднос на стол.
— Ты это выкупил? — спросил тот, поглаживая рукой камеру.
— Да, сеньор. — Крил разлил кофе по чашкам. — Как ваше самочувствие?
— Откуда же ты взял денег?
— Немного одолжил, сеньор. Мы с вами оба пострадали — я потерял покрышки, а вы мне купили новые. Вы потеряли камеру…
Он пожал толстыми плечами и улыбнулся.
Кэйд сел за стол.
— Спасибо, Адольфо.
— Я вот что подумал… Вам, наверное, не захочется оставаться в этом доме, — сказал Крил, подвигая Кэйду чашку кофе. — А у меня в квартире есть свободная комната. Конечно, не ахти что, но я подумал, что вы могли бы пожить там несколько дней.
— Нет, — торопливо ответил Кэйд. — Все равно спасибо, конечно. Но я что-нибудь подыщу.
— Комната имеет отдельный выход. Я понимаю, как вы себя чувствует, сеньор. Я тоже хочу быть один. Никто вас не побеспокоит.
Кэйд потер лоб. Головная боль мешала сосредоточиться. После минутного раздумья он пожал плечами. Противна была мысль о поисках жилья, а оставаться в этом доме у него не было средств.
— М-да… пожалуй, отказаться я не смогу. Спасибо тебе, Адольфо. Но только на несколько дней. Это уж точно, что не больше.
— Конечно, конечно. Пейте кофе, а я пока уложу ваши вещи.
Толстяк вышел из комнаты.
Три часа спустя Крил позвонил Сэму Уонду и сообщил ему, что Кэйд переселился к нему.
— Сейчас самое важное, сеньор Уонд, для него начать работать. Он в глубокой депрессии и склонен пить. Вы должны немедленно подыскать для него дело. Ему не только деньги нужны, он должен себя реабилитировать. Поймите, это чрезвычайно важно и срочно.
— О'кей, Адольфо, — ответил Уонд. — Я посмотрю, что тут для него есть. Но он-то хоть сам способен работать?
— Думаю, что да.
— Ладно. Все тогда, Адольфо. Предоставь остальное мне.
Однако Крил не испытал радости. Он дал задание своей прислуге Марии присматривать за Кэйдом, и она только что сообщила ему, что какой-то мальчишка принес Кэйду три бутылки текилы. Обед, который она оставила для него, остался почти нетронутым.
На следующее утро, прихватив с собой в качестве предлога газету, Крил постучал к нему в дверь.
Из комнаты не донеслось ни звука. Он постучал снова.
— Кто там?! — раздался, наконец, раздраженный голос Кэйда.
— Газета, сеньор, — ответил Крил.
— Мне не нужны газеты! Оставь меня в покое!
— Может быть, что-то нужно еще? Сигарет принести?
— Да провались ты в конце концов! Оставь меня!
Крил пожал плечами: все было бесполезно, оставалось только уйти. Днем он съездил в дом Кэйда и забрал там почту для него. Вернувшись к себе в квартиру, он вновь постучал в дверь Кэйда.
— Тут есть письма для вас, сеньор.
После паузы дверь распахнулась. Кэйд успел снять с головы бинты. Волосы начали понемногу отрастать. Он был небрит и сильно пьян. Остекленевшим, тупым взглядом. он уставился на толстяка.
— Давай сюда! — Он выхватил письма из рук Крила и лихорадочно перебрал. Крил с грустью наблюдал за ним. Видно, Кэйд надеялся получить письмо от Хуаны.
— Все! Оставь меня в покое! — Кэйд захлопнул дверь перед носом Крила.
Усевшись на кровать, он начал вскрывать конверты один за другим. Беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть — ему прислали новые счета. Здесь же было и письмо из автомобильной страховой компании, в котором подтверждалось, что Хуана получила три тысячи долларов в качестве компенсации за "тандерберд". Пришел счет от "Дайнерс клаб" на шестьсот долларов.
Кэйд бросил бумаги на пол и, шатаясь подошел к столику, где стояла полная бутылка текилы.
Он знал, что губит себя, но ему уже было на все наплевать. Когда он поднес бокал к губам, зазвонил телефон. Звонок заставил его вздрогнуть и он расплескал напиток. Немного поколебавшись, поставил бокал на пол и поднял трубку. Это был Сэм Уонд.
— Как дела, Вэл? — загудел тот в трубку. — Ты в форме для срочной работы?
Кэйд закрыл глаза. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу.
— Эй, Вэл! Ты меня слышишь?
Ответил с усилием:
— Привет, Сэм. Я в порядке. Слушай-ка… мне тут пачку счетов прислали. Утряси это дело, а? Продай там акции, что ли… Мне надо покончить с этими чертовыми долгами. Понял?
— Хорошо. Пришли их мне. У меня для тебя дело есть.
Но ты точно в форме?
— Сколько раз тебе повторять? Я в самой отличной форме. Что там за работа?
— Генерал де Голль завтра прибывает в Мехико. Французы заказали эксклюзивную подборку снимков. Хороший репортаж, Вэл. Я тут копья пообломал, чтобы поручили это тебе. Дело крупное: "Пари— Матч", "Жур де Франс"… Сделай репортаж — и можешь ни о каких долгах не беспокоиться. Адольфо все для тебя организует. Ты только снимай.
Кэйд тыльной стороной ладони вытер с лица пот. От выпитой текилы снова начала болеть голова.
— Сделаю… смогу, — ответил он. — Спасибо, Сэм. Ты их получишь..
Он положил трубку.
5Это была первая неудача в работе Кэйда. Полный провал. Хотя Крил прекрасно все подготовил, организовал ему пропуск и разрешение на эксклюзивное интервью с генералом де Голлем, проведя его во дворец заранее, Кэйд выпил слишком много, чтобы взяться за Дело как следует. Он оказался неспособен сам проявить свои снимки и нанял для этого Ольмедо. Они сидели в приемной Ольмедо вместе с Крилом, ожидая результатов. Оба молчали в тягостном предчувствии беды. Когда Ольмедо вышел из темной комнаты, с отпечатками в руках, у Кэйда мороз пробежал по коже при одном взгляде на его лицо.
— Что случилось?
— Сам не знаю. Ничего не могу понять, — сказал Ольмедо растерянно. — Все бесполезно: снимки не в фокусе. Ни одного четкого нет. Что-то, видно, сломалось в камере.
Кэйд знал, что дело не в камере, но для Уонда, это пожалуй, подходящее оправдание.
— Что ты имеешь в виду, черт побери?! — яростно зарычал Уонд в трубку, когда услышал о случившемся. — Это твое дело проверять свои проклятые камеры! Что вообще с тобой стряслось? Как мне оправдываться перед "Пари-Матч"? То есть ни одного-единственного снимка?!
