Наследие (СИ) - Моен Джой

– Джимми, послушай, – повернулся снова к начальнику Густав.

– Нет, это ты послушай, – рассмеялся комиссар и махнул рукой в сторону трупа. – Он вонзил меч ей в грудь! Убийство долбанным мечом, словно мы в Средневековье!

– Джеймс...

– Только представь, что напишут в заголовках газет! «Рыцарь наносит свой удар» или «Смерть на острие меча»...

– Комиссар Джеймс Томпсон! – повысил голос Густав, чем мгновенно привлек к себе внимание всех присутствующих. – Если вы сейчас же не удалите с места преступления посторонних, я буду вынужден написать рапорт. И вам придется объясняться ближайшие несколько лет – по каждому из нарушений.

Еще в раннем детстве Густав понял, как безграничен и разнообразен мир книг. Он читал много и с упоением, предпочитая в основном классику, философию и историю. Порой ему казалось, что в мире людей для него совсем не отведено места, – красивый и харизматичный юноша, окруженный друзьями, временами тяготился их обществом и убегал в свой одинокий мир воображения. И все же, каждый раз встречая описание тишины как оглушающей или звенящей, Густав смеялся над этими строками, не понимая, как отсутствие звуков может быть настолько полным. Сейчас же, в маленькой гостиной, наполненной людьми, он отчетливо услышал, как тикают часы. И десятки пар глаз были обращены на него.

– Густав, ты же это не серьезно? – тихо спросил Джеймс и затравленно огляделся в поисках поддержки.

– Серьезнее некуда, – спокойно ответил Рогнхелм. – Женщина убита, и это не вызывает сомнений. Наша задача выяснить, кто это сделал. Разводить здесь цирк совсем неуместно.

– Не ожидал от вас этого, суперинтендант Рогнхелм.

Взмахнув руками, комиссар Томпсон повел всех к выходу, бросая вымученные улыбки в ответ на удивленные взгляды. Как расследовать убийства он давно забыл, если когда-то вообще знал, и совсем не собирался этого делать - если еще одно дело пополнит архив, его за это никто не осудит. Джеймс уже представлял, как под прицелами камер журналистов выдвигает различные версии случившегося и смотрит в объектив мудрым взглядом. Но угроза рапорта была слишком серьезной, чтобы проверять не блефует ли Густав, – это может здорово подпортить ему спокойную работу пристальным вниманием высшего начальства.

– Джимми, прости... – взмахнул рукой Густав вслед удаляющемуся другу, словно мог заставить того замереть. – Я вовсе не хочу, чтобы доходило до этого.

Чувство вины пустило свои корни и запульсировало сильнее, когда, не оборачиваясь, Джеймс лишь бросил:

– Делай, что должен, крутой коп. Поговорим об этом позже.

Когда не только из комнаты, но и из дома ушли все посторонние, Густав достал блокнот, погружаясь в свое особое состояние – всеподмечающей ищейки. Первое, что он заметил, почти случайно, был портрет красивой девушки на стене - светлые волосы, локонами струящиеся по плечам, большие синие глаза и манящая улыбка. Она была совсем не похожа на убитую, а лиф платья с глубоким вырезом и ажурными оборками выдавал в ней принадлежность к другой эпохе. У Густава внезапно защемило сердце от тоски - он почувствовал волнение, которое не испытывал рядом ни с одной знакомой девушкой. Она была прекрасна, и ее красота, даже сквозь века, тронула, казалось, давно закостенелое сердце суперинтенданта.

С трудом оторвав взгляд от картины, Густав перевел взгляд на стену, прямо над трупом. Красная надпись на стене поражала даже больше чем убийство – было во всем в этом что-то чужеродное.

«Господь дал знамение через пророка Исайю – тень на солнечных часах возвратилась назад на десять ступеней».

– Кто-нибудь здесь знает, кто такой Исайя? – не особо надеясь на ответ, спросил Густав и кивнул, когда никто не произнес ни слова. – Так я и думал.

Он переписал послание в блокнот, а также сделал пометку по поводу расположения тела жертвы и ее внешности. Было что-то странное и пугающее в том, что перед ним лежала вовсе не незнакомка – всего пару недель назад София Бондар убеждала его в том, что над их семьей не висит никакого проклятья, и была уверена, что больше никто не умрет. Сейчас же девушка лежала в центре комнаты, раскинув руки в стороны, как на известной картине «Анатомия человека». Ситцевое легкое платье открывало ноги, и, не обращая внимания на внимательные взгляды коллег, Густав вышел в коридор и сделал еще одну пометку в блокноте. София пришла в дом в теплом пальто, шарфе и шапке, но другой одежды в прихожей не было. Вернувшись, он оглядел стены комнаты, и снова задумчиво кивнул.

Дом представлял собой дань истории, в основном семейной. Конечно, каждое поколение привносило свои перемены, но картины, статуэтки и милые безделушки первых Гренхолмов преобладали, делая дом отчасти похожим на музей. Суперинтендант интересовался вовсе не произведениями искусства - ему было важно понять, являлось ли орудие убийства частью семейного наследия. Из груди девушки торчал меч, острое лезвие которого поблескивало в лучах утреннего солнца, лившегося из окна. Бросив еще один взгляд вокруг, Густав пометил в своем блокноте предположение - возможно убийца принес меч с собой, на стенах в коридоре и в комнате не было видно места, откуда его сняли. Впрочем, это не исключает того, что оружие могло храниться, например, в шкафу. Удивительным казалось то, как убийца смог пронести его не привлекая внимания, ведь даже в ножнах меч был весьма заметен.

Выглянув еще раз в коридор, Густав посмотрел на входную дверь, закрытую в этот раз, не содержащую следов взлома, и подошел к высокому, сутулому мужчине лет пятидесяти в маленьких строгих очках и одноразовых перчатках. Мужчина убирал что-то в маленький чемоданчик на полу, но увидев Густава выпрямился.

– Вы уже провели первоначальный осмотр? - не тратя время на любезности, спросил Густав.

– Да, но отчет предоставлю только после вскрытия, – ответил судмедэксперт, и внезапно усмехнулся. - Это вполне соответствует инструкциям, можете не пугать меня рапортом.

Услышав столь резкий ответ, Густав отшатнулся и в нерешительности снова заглянул в свой блокнот. Ему не хватало деталей для составления полной картины случившегося, и все же настаивать, после своего резкого укора начальнику, мужчина не решился. Заметив замешательство Густава, судмедэксперт рассмеялся.

– И все же, вы все сделали правильно. Отчет я действительно не дам, но на вопросы ответить могу.

– Как давно она умерла? – с благодарностью посмотрел на собеседника суперинтендант.

– Утром, пару часов назад. Точнее скажу после вскрытия, но тело еще не закостенело, когда мы прибыли.

Брови Густава удивленно взлетели вверх, блокнот едва не выскользнул из дрогнувшей руки. Поместье Гренхолмов располагалось обособлено от других зданий деревни, и к тому же, пустовало не один год. По сути, суперинтендант мог бы назвать его идеальным местом для убийства – вероятность того, что кого-то будут искать в закрытом старом особняке, стремилась к нулю.

Поискав глазами кого-нибудь из коллег, Густав поморщился, не найдя начальника. Зато в стороне с интересом за ним наблюдал Аарон Дэйли. Молодой человек не отрывал от суперинтенданта глаз, и по его напряженному лицу было заметно, что он силился понять к каким выводам приходит Густав.

Семья Дэйли – одна из самых старейших, наряду к Гренхолмами. Своего особняка они, конечно, не имели, зато приобрели несколько гектар земли, и успешно возделывали их, продавая урожай. Несколько поколений настолько упрочили свою безупречную репутацию фермерства, что решение младшего сына, нынешнего главы семьи – Аарона – стать полицейским, было поначалу принято в штыки. До Густава до сих пор долетали слухи, что родители уговаривают его покинуть службу.

– Аарон, почему все приехали сюда сегодня утром? Как узнали про убийство? – спросил Густав.

– Комиссар сказал, что получил анонимный звонок, – пожал плечами Густав. – А дальше уже позвонил всем остальным.

Густав кивнул и сделал заметку в блокноте, снова вернувшись к криминалисту.