Барри Гиффорд - Дикие сердцем
— Предпочитаю тех, у кого мяса на костях побольше, — заявил Сейлор. — Но лицом недурна.
Лула замолчала, уставившись на свою бутылку.
— Что не так, детка? Что тебя тревожит?
— Я о маме подумала. Она сейчас, наверно, до смерти беспокоится.
— Наверняка.
— Я хочу позвонить ей и сказать, что со мной все в порядке. С нами все в порядке.
— Не уверен, что это правильно, но делай как хочешь. Только не говори ей, где мы.
— Извините, — обратилась Лула к бармену, — от вас можно позвонить?
— Телефон прямо за мужским туалетом.
— Сейчас вернусь, — пообещала она Сейлору, чмокнув его в нос.
Мариэтта ответила на телефон на втором гудке.
— Звонок за счет абонента от Лулы Форчун, — сообщил оператор. — Примите?
— Конечно! — воскликнула Мариэтта. — Лула! Где ты? С тобой все в порядке?
— Мама, у меня все отлично. Я просто хотела тебе сказать, чтобы ты не беспокоилась.
— Как я могу не беспокоится? Не зная, где ты и что с тобой! Ты с этим парнем?
— Если ты говоришь о Сейлоре, то да, с ним.
— Ты скоро вернешься, Лула? Ты нужна мне здесь.
— Зачем я тебе нужна, мама? У меня все отлично, я в безопасности.
— Ты на танцах? Я слышу музыку.
— Так, в одном местечке.
— Право же, Лула, так не делают.
— Так не делают?! Мама, а науськивать на нас Джонни Фэррагута — так делают? Как ты могла?
— Вы столкнулись с Джонни в Новом Орлеане? Лула, ты в Новом Орлеане?
— Нет, мама, я в Мексике, и у нас билеты на самолет в Аргентину.
— В Аргентину?! Лула, да ты с ума сошла! Скажи мне, где ты, и я за тобой приеду. Обещаю, я не стану сообщать в полицию о Сейлоре. Пусть делает что хочет, это не моя забота.
— Мама, я вешаю трубку.
— Нет, детка, подожди! Может, тебе что-нибудь нужно? Тебе нужны деньги? Я пошлю тебе, если ты скажешь куда.
— Мама, я не такая дура. Мы с Сейлором вышли на большую дорогу. Грабим винные магазины. Разве ты об этом не читала?
Мариэтта расплакалась:
— Лула! Я люблю тебя, детка. Я только хочу, чтобы у тебя все было хорошо.
— Мама, у меня все хорошо. Поэтому я тебе и позвонила, чтобы ты не беспокоилась. Мне пора.
— Ты мне еще позвонишь? Я буду сидеть у телефона.
— Мама, успокойся, не сходи с ума. Береги себя.
Лула повесила трубку.
Сейлор танцевал с крашеной блондинкой в сиреневом платье. Увидев их, Лула подошла к бару, схватила пивную бутылку и запустила ей в Сейлора. Бутылка отскочила от его спины и зазвенела об пол, подпрыгнув, но не разбившись. Он повернулся и посмотрел на Лулу. Больше никто в зале не обратил внимания на происходящее. Лула выбежала вон. Когда Сейлор нашел ее, она сидела на земле прислонившись к машине. Глаза у нее были мокрые, покрасневшие, но она не плакала. Сейлор опустился на колени рядом с ней:
— Я просто убивал время, ждал, когда ты вернешься, глупышка.
— Это я здесь с тобой убиваю время, Сейлор.
— Милая, прости. Это ничего не значит. Давай поднимайся, да поедем.
— Оставь меня одну на минутку. Мама меня из себя вывела, да еще я увидела, как ты танцуешь с этой прошмандовкой. Как я, по-твоему, должна была себя чувствовать?
— Говорил же тебе, не звони ей.
Сейлор стоял, облокотившись на капот, до тех пор, пока Лула не поднялась и не залезла в машину. Тогда он тоже сел в машину и завел мотор. Лула взяла с заднего сиденья синий полотняный пиджак Сейлора и набросила его на плечи. Она поцеловала Сейлора в щеку, положила голову ему на плечо и уснула. Сейлор тронулся с места.
Поздний блюз
— Джонни! Наконец-то! Я уж думала, ты никогда не позвонишь.
— Есть новости, Мариэтта. Лула и Сейлор были здесь. Они съехали из отеля «Бразилия» два дня назад.
— Послушай, Джонни. Лула звонила мне вчера вечером. Она узнала, что ты в Орлеане, поэтому они уехали.
— Она тебе сказала, откуда звонит?
— Нет, но мне кажется, они направляются на запад, может быть, в Техас, может, в Хьюстон. Деньги у них, должно быть, на исходе. Не думаю, что у Сейлора что-то было, а Лула сняла со своего счета шестьсот долларов.
— Какой у нее был голос? С ней все нормально?
— Да как с ней может быть все нормально, Джонни? Она пыталась мне что-то втолковать. Делает вид, что все отлично, бросает мне вызов.
— Мариэтта, она просто пытается повзрослеть, вот и все. Дело не в тебе. Я не пытаюсь тебя обидеть, оскорбить, но Лула должна была освободиться от тебя, она сделала выбор. Я понимаю, что для тебя это нож острый.
— Да как ты можешь понять? Она моя плоть и кровь. Лула моя дочь, Джонни. Я еду в Новый Орлеан.
— Остынь, Мариэтта. Тебе нет смысла приезжать сюда, пока я не нападу на их след. Может, они уже на полпути в Чикаго.
— Они едут на запад, Джонни. Я точно знаю. Может, в Калифорнию. Лула всегда хотела туда поехать. Я прилечу в семь часов вечера. Встреть меня в аэропорту, и мы поедем искать дальше.
— Я встречу тебя, Мариэтта, если ты так хочешь, но я против.
— В семь вечера. Мы можем поужинать в «Галатуар». Закажи столик.
Мариэтта бросила трубку.
Джонни повесил трубку и вышел на балкон своего номера, выходивший на Барраккс-стрит. Часы показывали час ночи, воздух был теплым, но влажным. Откуда-то доносился квакающий голос Бэбса Гонзалеса,[21] распевающего по радио свой хит «Орнитология». «Все коты собрались на углу, — пел Бэбс Гонзалес, — они поджидают своих кисок». Джонни раскурил сигару «Ойо де Монтерей» и швырнул спичку на улицу.
В 1950 году Элиа Казан[22] снимал здесь фильм «Паника на улицах». Джонни где-то читал, что в нем сыграл свою первую роль Джек Пэлэнс.[23] Пэлэнс, перенесший пластическую операцию после автокатастрофы, с лицом, превратившимся в подобие монгольской маски, играл Блэкки, загадочного неумолимого убийцу. Пэлэнс мог изобразить ярость как никто другой из его современников, подумал Джонни. Нужно знать, что такое отчаяние, чтобы так сыграть.
— Я еще не отчаялся, — произнес Джонни вслух. Он выпустил струю сигарного дыма в ночной туман. Если человек не в состоянии убедить себя в чем-то, вряд ли он сможет убедить других.
За «Орнитологией» последовали Кинг Плежер и Бетти Картер с «Маленьким красным волчком». «Ты заставляешь меня вертеться», — пели они. Джонни простоял на балконе, пока не кончилась песня. Он придумал рассказ о человеке с ужасной болезнью, которая не дает ему вспомнить что-либо, пока он не покалечит себя.
Тайна Дэл
— Дэл, я собираюсь в Орлеан.
— Новости от Джонни?
— Узнала, что они съехали из отеля, где жили, только и всего. Дыра под названием «Бразилия». Больше Джонни ничего не выяснил.
— Мариэтта, я категорически против. Позволь Луле самой решать. Ты потом полжизни будешь расхлебывать то, что натворила.
— Ничего не могу поделать с собой, Дэл. Я не могу сидеть сложа руки и ждать.
— Я должна рассказать тебе о Клайде.
— Что рассказать?
— Однажды он пришел ко мне.
— Однажды он пришел к тебе? Дэл, у вас что, был с ним роман?
— Ни намека. Нет, он пришел ко мне, чтобы спросить о тебе. Перед рождением Лулы.
— Что он хотел спросить обо мне?
— Он думал, может быть, ты слишком нервная, чтобы иметь детей. Он хотел знать мое мнение.
— Продолжай.
— Я сказала ему, что, по-моему, вам было бы неплохо заиметь ребенка. Сказала, чтобы он не волновался.
— Ты молодчина, Дэл. Почему ты не рассказывала мне об этом?
— Клайд попросил.
— Клайд давно умер.
— Я обещала ему, Мариэтта.
— А почему сейчас исповедуешься?
— Это не исповедь.
— Тогда зачем?
— Просто я считаю, что ты совершаешь ошибку. Клайд бы этого не одобрил.
— Клайд об этом уже не узнает, Дэлседа. Если ты только не наладила особые каналы связи с ним, о которых я не слыхала.
— Побереги себя, Мариэтта. Если тебе понадобится помощь, только свистни. И скажи Луле, если ты найдешь ее, что я ее люблю.
— Дэл, я знаю, ты считаешь, что я не права, но мне лучше знать.
— Понимаю, Мариэтта. Пока.
— Пока, Дэл.
Повесив трубку, Мариэтта расплакалась. Она проплакала минут десять, пока не зазвонил телефон. После четвертого звонка ей удалось собраться с духом и взять трубку.
— Мариэтта? Это Дэл. Перестала плакать?
— Только что, почти.
— Успокойся сейчас же, слышишь? Соберись и сделай то, что задумала. Может, это я ошибаюсь.
— Нет, Дэл, ты не ошибаешься. Только не ты. Ты единственный человек, который знает меня.
— Я люблю тебя, Мариэтта.
— Я люблю тебя, Дэл.
— Еще раз пока.
— Пока.
Дурные замыслы
— Иногда я себя чувствую, как одна из жен Дракулы. Знаешь, такие тощие бабы в прозрачных платьях, с длинными волосами и ногтями, которые вьются вокруг графа и исполняют его приказы.
