Лейф Перссон - Подлинная история носа Пиноккио
– Естественно, – ответил репортер. – Я даже могу дать тебе его секретный телефон, если обещаешь не раскрывать, откуда он у тебя. Что тебе надо от него? Это не пригодится нам в газете?
– В таком случае ты первым узнаешь об этом, – сказал Бек-стрём.
Закончив разговор, Бекстрём набрал номер Ронни-Фильма и пообщался с его автоответчиком.
– Меня зовут Бекстрём, – сказал он. – Я – полицейский, ты можешь мне помочь с одним делом.
«Самое время вздремнуть немного, – подумал он, поскольку его финская официантка обещала заглянуть к нему, чтобы прибраться, помыть посуду, постирать и попыхтеть в койке немного, прежде чем она отправится на вечернюю смену в его любимый ресторан. – Самое время отдохнуть чуток». И в то самое мгновение кто-то позвонил в его дверь.
124Он подумал, что его финка появилась на три часа раньше, поскольку очень соскучилась и не могла больше ждать, но, заглянув в глазок, обнаружил за дверью своего соседа малыша Эдвина, который стоял с серьезной миной и с аккуратным пробором как раз на уровне щели для почты.
Он пришел рассказать о том, что Исаак наконец переместился в мир иной, подумал Бекстрём и поспешил открыть дверь.
– Входи, входи, Эдвин. Что-то случилось? – спросил он, стараясь выглядеть в меру обеспокоенным.
Эдвин был верен себе. И сначала выразил надежду, что не помешал комиссару. Прежде чем позвонить, он, конечно, послушал у почтового ящика, как Бекстрём научил его, и в результате понял, что хозяин дома и чем-то занят, хотя он, естественно, не мог знать этого наверняка.
– Все нормально. Не беспокойся, парень, – сказал Бекстрём и погладил его по голове. – Ты конечно же хотел о чем-то рассказать.
Хорошо еще, что парень просто не залез внутрь через щель для почты.
– У меня хорошие новости для комиссара, – сообщил Эдвин.
«Наконец», – подумал Бекстрём, подняв глаза к потолку.
Эдвин пришел рассказать, что Исаак уже выздоровел. Он, конечно, полностью не оправился от стресса, но его можно было забрать из ветлечебницы еще до выходных, однако Эдвин решил подождать с этой радостной новостью почти неделю по двум причинам. Во-первых, он понял из газет, что комиссар ужасно занят серьезным расследованием убийства и, пожалуй, поэтому не сможет обеспечить Исааку необходимый уход. А во-вторых, сознательно решил подождать до тех пор, пока не будет уверен, что попугай полностью пришел в себя и Бекстрём не разочаруется в своих ожиданиях.
– И где он сейчас? – спросил Бекстрём глухо. «О чем, черт возьми, говорит эта маленькая очковая змея?»
Последнюю неделю выздоровления Исаак провел в комнате Эдвина. И пусть он еще до конца не отошел от пережитого, все равно, судя по всему, скоро мог стать точно таким, каким был всегда. Единственно Эдвин хотел знать, должен ли он подержать Исаака еще немного у себя при мысли о занятости Бекстрёма на работе.
Вся надежда на эту букашку, подумал Бекстрём, имея в виду не Исаака, конечно, а Эдвина.
– Давай обсудим все, – предложил он. – Могу я угостить тебя чем-нибудь? Стаканом сока, например, – продолжил он.
– Спасибо, – сказал Эдвин. – От сока я никогда не откажусь.
Бекстрём пошел на кухню и порылся в своем холодильнике и кладовке, пока до него внезапно не дошло, что ни один нормальный взрослый мужчина не хранит такой напиток в собственном доме. Тогда он взял с собой банку кока-колы для Эдвина и холодное пиво для себя.
– Сок, к сожалению, закончился, – солгал Бекстрём. – Надеюсь, кока-кола тоже подойдет?
По словам его гостя, она годилась просто замечательно. И мама Душанка, и папа Слободан обычно выпивали по большому стакану кока-колы, пока они сидели и смотрели телевизор вечером, и Эдвин понял, что людям нравится ее пить. Даже если он сам предпочитал малиновый сок.
– И как мы поступим, комиссар? – спросил Эдвин и внимательно посмотрел на Бекстрёма из-за своих толстых стекол. – Должен я подержать Исаака у себя еще немного, или комиссар предпочитает, чтобы я вернул его ему уже сегодня? Я могу на писать его лекарства на листочке, чтобы облегчить уход.
Поскольку Бекстрёму сейчас приходилось пахать чуть ли не сутки напролет, он пока предпочитал первый вариант. Пусть, естественно, очень скучал по своему любимому Исааку.
– Разумное решение, комиссар, – согласился Эдвин. – Тогда так и договоримся, он пока у меня, а комиссар просто сообщит мне, как только у него станет меньше работы.
Прежде чем мальчик ушел, Бекстрём отсоединил приличную пачку от своего зажима для купюр и вложил ее в его маленькую ручку.
– Это на еду и прочее, – объяснил он.
– Здесь слишком много, – сказал Эдвин, вытаращив глаза на деньги, которые сейчас получил.
– Но ведь лекарства для попугаев никто не дает бесплатно, – ответил Бекстрём и погладил соседа по голове. – Сразу же скажи мне, если понадобится еще.
«Такой намек пацан ведь все равно должен понять», – подумал он.
Прежде чем расслабиться окончательно и восстановить душевный покой с помощью короткого, но глубокого сна, Бекстрём довольно долго размышлял о своем маленьком соседе.
При правильном использовании такой как Эдвин вполне мог бы пригодиться полиции, подумал он. Худой как зубная нить, от горшка два вершка. Если бы понадобилось что-то найти в тесном пространстве, он мог бы стать отличным дополнением к полицейским собакам, натасканным на поиски взрывчатки, размышлял Бекстрём в то самое мгновение, когда Морфей позаботился о нем и закрыл ему веки.
Вечером, когда Бекстрём вернулся домой, поужинав в своем обычном ресторане, ему позвонил Гегурра и спросил, как продвигается охота за Пиноккио.
Бекстрём осторожно обнадежил его, и, прежде чем закончить разговор, они договорились встретиться на следующий вечер и детально спланировать дальнейшую работу.
– Тебя устроит, если мы увидимся у меня дома и перекусим немного? – предложил Гегурра. – Там нам никто не помешает. Я знаю одну просто замечательную фирму, которая позаботится о практической стороне дела, поэтому моему дорогому брату абсолютно не о чем беспокоиться.
При мысли о том, что сама работа была уже закончена, и поскольку речь все равно шла о паре сотен миллионов, у Бекстрёма не нашлось никаких возражений.
– Замечательно, – сказал Гегурра. – Тогда увидимся у меня дома на Норр-Меларстранд в восемь часов.
125Бекстрём засиделся за компьютером заполночь и компенсировал себе оторванное ото сна время, позвонив на работу и отменив встречу своей розыскной группы. Войдя в здание полиции, он столкнулся с Анникой Карлссон, которая выглядела такой кислой, что он предпочел переговорить с ней в своей собственной комнате и лучше о чем-то ином, чем об отмененном совещании с недалекими коллегами, которые сейчас вполне могли заниматься своими делами и оставить его в покое.
– Ты не слышала, как дела у Роситы? – спросил Бекстрём в качестве вполне подходящего отвлекающего маневра. – Насколько все серьезно, нам есть о чем беспокоиться?
Как раз на этот вопрос у Анники Карлссон по какой-то причине не нашлось ответа. И она также не жаждала вдаваться в подробности, почему именно. Однако, по ее мнению, коллега Росита Андерссон-Трюгг ушла на больничный надолго.
– У нее, случайно, не птичий грипп или другое подобное дерьмо?
– Нет, откуда ему быть? – спросила Анника Карлссон не сумев толком скрыть удивление.
– Ну, я подумал, она ведь ужасно любит животных, а от них можно заразиться черт знает чем. Свинкой, бешенством, ящуром, попугайной болезнью, ты знаешь, – сказал Бекстрём и пожал плечами.
«Туляремией даже, – подумал он. – Интересно, как кто-то может гладить зайцев или мышей?»
– Обсуди это с Хольт, – сказала Утка и покачала головой. – Но мне кажется, это имеет отношение к тому, что написано в газетах. Появление нашего фоторобота в прессе вряд ли пошло нам на пользу. При мысли о случившемся с нашим свидетелем напрашивается вывод, что и Окаре, и Гарсия Гомез тоже умели читать.
– Да, от журналистов можно ждать всякой гадости, настоящая стая стервятников, – вздохнул Бекстрём. – Сам я не читаю никаких газет, тем только и спасаюсь.
– Действительно, зачем тебе это делать, – будто бы с подтекстом ответила Анника Карлссон. – А сейчас ты должен меня извинить. Дела зовут.
«У Утки явно день не задался, а мне самое время сделать что-то разумное», – подумал Бекстрём и вздохнул довольно, вспомнив, что его ждет впереди. Сначала легкий изысканный обед. Потом визит к Мадам Пятнице, короткий послеобеденный сон и отличный ужин с Гегуррой в качестве завершающего аккорда тяжелой трудовой недели.
Пора в дорогу, подумал он. Поднялся рывком и набрал прямой номер таксомоторной компании.
В то время как комиссар Бекстрём ехал в такси к ресторану, где собирался отобедать, его коллега Анника Карлссон пыталась связаться с комиссаром Яном Левином из Государственной комиссии по расследованию убийств, руководившим раскрытием преступления с тремя трупами в Сёдерманланде. И для начала Левин извинился за то, что сам не дал знать о себе, но у него просто-напросто хватало забот, как обычно случалось на начальной стадии расследования убийства. В любом случае, если приходилось разбираться с чем-то столь глобальным.
