Лейф Перссон - Подлинная история носа Пиноккио
С ее точки зрения, ни о каком кризисе уж точно не шла речь. Сама она намеревалась дополнить состав преступления по делу об убийстве Эрикссона в качестве альтернативы еще нанесением телесных повреждений и причинением смерти по неосторожности.
– Хотя пока рано ставить крест и на нашем главном обвинении тоже. Если они знали, в каком состоянии Эрикссон находится, и просто оставили его умирать. Я в любом случае предложу суду проверить и эту возможность, – подвела итог Лиза Ламм.
– А если говорить о том, что мы можем исключить Окаре из списка подозреваемых, – сказал Бекстрём. – Что такое известно нашему финскому коллеге, о чем мы не знаем?
– Очевидно, за Окаре велось наблюдение в тот вечер, когда умер Эрикссон. Причем такого рода, о каком нам, простым провинциальным полицейским, обычно никто не докладывает, – предположила Анника Карлссон.
– Можно представить себе, – сказал Бекстрём, которому уже пришла в голову эта возможность.
– Тогда так, – сказала Лиза Ламм. – Мы работаем, как обычно. Сама я собиралась для начала перекусить и, если хотите составить мне компанию, буду только рада.
– Вынужден отказаться. – Бекстрём с сожалением покачал головой. – Спасибо за приглашение, но у меня назначена встреча, поэтому придется обойтись без обеда сегодня.
– Ты можешь дать мне пятнадцать минут? – спросила Анника Карлссон. – Тогда мы увидимся в столовой.
Бекстрём, оставив свой офис, спешил к ожидавшему на улице такси весь в предвкушении обеда, с которым он уже и так здорово припозднился, когда его остановила Надя.
– Надеюсь, это дьявольски важно, – проворчал Бекстрём, чувствуя, как у него от голода сводит живот.
– Я только что разговаривала с Тойвоненом. И он подкинул мне информацию относительно серебристого «мерседеса», который мы все еще ищем.
– И от нее есть какой-то толк, от информации, значит? – спросил Бекстрём.
– Я едва начала разбираться, – ответила Надя. – Но данной машины нет среди тех, которые мы проверяли. Просто она зарегистрирована в Мальмё. Числится за одной тамошней фирмой, но я пока не нашла никаких странностей с тем, что уже посмотрела.
– И ты получила ее номер, – констатировал Бекстрём.
– Да, – сказала Надя. – Пожалуй, именно он и вызывает определенные сомнения. Слишком уж своеобразный. Трудно поверить, что Окаре раскатывал в подобном автомобиле. Кроме того, мне не удалось найти никакой связи между Окаре и предприятием, владеющим им.
– И что стоит на номерной табличке?
– Genco.
– Genco, – повторил Бекстрём и покачал головой. «Где, черт побери, я слышал это?»
122Наконец жирный коротышка свалил, подумала Анника Карлссон, как только Бекстрём исчез на улицу через дверь коридора, где они сидели. Потом она расположилась рядом с Надей и рассказала о том, что сильно беспокоило ее уже больше часа. С тех пор, как Тойвонен поведал им, что их свидетель, очевидно, убит.
– Надо же такому случиться, – сказала Анника. – Я же говорила ему сидеть тише воды.
– Я слушаю, – сказала Надя, в знак утешения похлопав ее по руке.
Анника действительно тот человек, кто заботится о других, подумала она. Помимо всего прочего, что манит к ней и отпугивает от нее ее коллег, и наверняка лишает кое-кого из них сна по ночам по причинам, о которых они никогда не осмелятся рассказать.
– Я показывала ему фотографии уже неделю назад, – сказала Анника, – и тогда кое-что меня удивило. А именно: он узнал Омара Бен Кадера. Не потому, что чуть не задавил его у дома Эрикссона, но по его словам они были старыми друзьями детства. Ходили в школу вместе.
– Омар Бен Кадер, поправь меня, если я ошибаюсь, но он ведь ближайшее доверенное лицо Афсана Ибрагима, его советник? – спросила Надя.
– Все так, – подтвердила Анника. – Ты не могла бы проверить это для меня. Ходили ли они действительно в школу вместе. Все якобы происходило в Гношё, примерно пятнадцать – двадцать лет назад.
– Естественно, – сказала Надя. – Проще простого, – добавила она. – Возможно, ты получишь ответ уже сегодня.
– Если тебя интересует почему…
– Я прекрасно понимаю, о чем ты подумала, – перебила ее Надя. – По-твоему, значит, Афсан и Омар использовали старого школьного товарища Омара, чтобы заманить к себе Окаре и Гарсия Гомеза. Если все обстоит именно так, было бы служебным преступлением не уведомить об этом коллег из Сёдерманланда.
– Ты знаешь, кстати, кто занимается этим делом? – спросила Анника.
– Насколько я слышала, главный у них Левин из Государственной комиссии по убийствам, – сообщила Надя. – Так захотел шеф полиции Сёдерманланда.
– Ян Левин, – сказала Анника. – Который женат на нашем шефе, Анне Хольт.
– Он самый, – подтвердила Надя и кивнула.
«Ян Левин, который женат на Анне Хольт. Как тесен мир», – подумала Анника Карлссон и довольствовалась лишь кивком.
Для начала Бекстрём приготовил себе приличный обед. Жареную свинину с кровяным пудингом и протертой с сахаром брусникой. К ней он присовокупил пару банок холодного пива и две рюмки водки, а поев и расположившись на диване с вполне заслуженным кофе с коньяком, сразу позвонил своему знакомому репортеру вечерней газеты, чтобы проинформировать его о последних событиях в связи с расследуемым им преступлением, которое сейчас стало новостью номер один во всех средствах массовой информации. И стоило, по крайней мере, шестизначную цифру и небольшого бонуса в придачу, поскольку его так называемый коллега, финский пьяница Тойвонен, получил практический урок святого права защиты источника информации и свободы слова в правовом демократическом государстве.
Потом он в течение часа рассказывал своему личному пресс-атташе о полномасштабной гангстерской войне, начавшейся после смерти адвоката, много лет трудившегося на благо самой жестокой мафиозной группировки страны, The Brotherhood of the Ibrahims. Той самой организации, которая за последние годы «выплатила, по меньшей мере, двадцать миллионов крон своему юридическому советнику Томасу Эрикссону».
– Четыре убийства всего за неделю, – подвел итог Бекстрём.
– Сначала Эрикссона. Потом месть со стороны Ибрагима и его людей, когда казнят и Окаре, и Гарсия Гомеза и на всякий случай зачищают свидетеля, который мог сыграть решающую роль в полицейском расследовании, – закончил он.
– Бекстрём, Бекстрём, – простонал репортер за недостатком обычных слов.
– Поверь мне, – сказал Бекстрём. – Пока еще мы видели только самое начало. Месть рождает месть, как тебе известно, и до конца лета у нас еще наверняка будет немало убитых и изувеченных с обеих сторон. А сколько пострадает абсолютно невинных людей? Не только старающихся выполнить свой гражданский долг свидетелей, но также обычных членов общества, которые окажутся не в то время и не в том месте.
– Как ты хочешь, чтобы мы называли тебя? – спросил репортер. – Нормально, если ты по-прежнему будешь проходить у нас как высокопоставленный источник в полиции?
– Полностью информированный о ходе расследования, – подкорректировал журналиста Бекстрём.
«Как чертов финский пьяница. Пусть он тоже отведает немного из того дерьма, которым пытался измазать меня», – подумал он.
– Мы созвонимся завтра, – закончил разговор репортер. Ему требовалось спешить уже сейчас, если он хотел успеть привести в порядок завтрашний номер и рассказать в нем о настоящей летней резне, которую организованная преступность только что начала.
– О’кей, – сказал Бекстрём. – Да, потом есть еще одно дело, – добавил он, вспомнив о мысли, посетившей его, когда Надя рассказала ему о номерной табличке «мерседеса», который они искали. – У тебя нет никого в газете, кто хорошо разбирается в кино?
– Естественно, есть, тебе надо поболтать с нашим фотографом. И о чем речь? Ты, наверное…
– Фотограф не подойдет, – перебил репортера Бекстрём. – Мне нужен тот, кто много знает о картинах, которые показывают в кинотеатрах.
– Киноман Ронни, наш собственный кинообозреватель.
– Киноман Ронни?
– Или Ронни-Фильм. Под таким логином он выступает в блогосфере и в Твиттере.
– И он хорошо разбирается в кино?
– Хорошо ли он разбирается в нем? Лучше всех в мире, Бек-стрём. Если Ронни не знает ответа, значит, то, о чем ты спросил, не имеет никакого отношения к кинематографу. Он даже может цитировать идущие после фильма титры наизусть. Ты наверняка видел его на нашем национальном телевизионном канале. «Лучшие картины от Киномана Ронни». Высокий здоровый парень в гавайской рубашке. Вы слегка похожи на самом деле. Внешне, я имею в виду.
– У тебя есть его номер?
«Похоже, надежный парень», – подумал Бекстрём, который сам не упускал случая одеться подобным образом, если погода позволяла.
– Естественно, – ответил репортер. – Я даже могу дать тебе его секретный телефон, если обещаешь не раскрывать, откуда он у тебя. Что тебе надо от него? Это не пригодится нам в газете?
