Борис Бабкин - Когда закон бессилен
— Сука, — простонал державшийся за спину первый парень.
— Валим! — подскочив к Валерию, третий выстрелил в открытый в предсмертном хрипе рот. Подхватил потерявшего сознание второго, потащил его из квартиры.
— Дверь захлопни! — отрывисто бросил он выходящему следом первому.
— Ментяра гребаный, — простонал первый. — Нам Полковник черепа поснимает. Мы же не узнали ни хрена.
— Первым же самолетом! — торопливо сказал Иван Степанович. — И сразу в Энгельс. Найдешь Адама, он все объяснит. И немедленно, если это нужно, действуй! — Повернулся к перепуганному Федору и нервно покусывающей губы дочери, процедил. — Ну, как прикажете это понимать?
— Это все она! — Федор трясущейся рукой махнул на сестру. — Она предложила. Ей Призрак и место подсказал!
— Зачем тебе этой? — тихо спросил ее отец. — Ты понимаешь, что случилось бы, не узнай Адам у Зяблова...
— И что же? — спокойно поинтересовалась она. — Что случилось бы? Я думаю, ничего бы не произошло. Просто ты узнал истинную цену своему старому другу, — с иронией заметила женщина. — Для него, оказывается, не важны такие поступки, как безвозмездная помощь старому другу, которому он, кстати, очень многим обязан. Ведь тогда в ГДР не вмешайся тесть майора Редина в дело о продаже капитаном Зябловым десяти автоматов, где бы он сейчас был, твой друг Костя? — Валентина насмешливо улыбнулась. — А сейчас, когда твой сын, — бросив презрительный взгляд на бледного перепуганного брата, — продолжила она, — сделал то, что нужно было сделать давно, он воспользовался ситуацией и ставит тебе условия. Ему, видите ли, понадобились деньги. И сколько же он хочет за свое дружеское участие? — не глядя на удивленного отца, Валентина закурила.
— Подожди, — пробормотал Редин. — Ты говоришь, Федька сделал то; что нужно было сделать давно. То есть втравил меня в войну с Касымом! Ты хоть понимаешь, что это такое?! — загремел он.
— Это ты не поймешь! — вспылила Валентина. — Сейчас не то время, чтобы заключать честные сделки. Ты не думал, почему Касым покупает у тебя оружие? Ведь гораздо легче в данной ситуации перекупить его у какой-нибудь воинской части. Сейчас чего-чего, а оружия везде полно. Так нет, Касым покупает у тебя. Посылает тебе деньги "через всю Россию, минуя пусть призрачные, но все-таки границы. Ты можешь ответить, почему?
— Он покупает у меня пользующиеся спросом «ТТ»! — зло ответил отец. — Эти пистолеты прекрасное оружие. Бронежилет для них — пустяк. Тем более сейчас поступила партия этого оружия со сменным стволом.
— Это так, — согласилась дочь. — Но только по-твоему. На самом деле эсе гораздо проще. Ты оплачиваешь доставку пистолетов к нему — раз. Оплачиваешь доставку тебе денег два. А самое главное здесь третье. Кто такой Касым? Он ноль без палочки. Ты знаешь, что он просто перепродает твое оружие истинным хозяевам казахской преступности. Ведь еще в прошлом году с тобой пытался договориться Селим. Вот он действительно имеет вес в Казахстане. Но ты предпочел иметь дело с Касымом. А кто свел тебя с ним? — она усмехнулась.
В прищуренных глазах Степаныча промелькнуло удивление, которое почти сразу сменила злость.
— Вот-вот, — улыбнулась Валентина, — твой друг Зяблов. А ты знаешь, почему? Да потому, что энная часть оружия поступает Константину Федоровичу, который, как ты помнишь, еще будучи в ГДР, делал себе неплохие деньги на торговле оружием. Вот так, папа.
Редин с недоверием всмотревшись в ее насмешливое лицо, тихо спросил:
— Откуда тебе это известно?
— От Дервиша, — спокойно сказала она. — Он спит и видит себя на месте Касыма. А теперь вернемся к поступку Феди, — она повернулась к явно удивленному услышанным брату. — Да, — кивнула Валентина, — эту идею подал мне Призрак. Он рассказал, как поступают деньги от Касыма. Вот тогда-то я и подумала: а почему бы, получив эти деньги, не оставить Касыма в должниках? Намекнула об этом ему, — она кивнула на брата, — он с радостью согласился, не думая о том, что это будет не увеселительная прогулка. Однако сделал он все просто прекрасно. Но вдруг появляются какие-то люди, видевшие «жигули» Федора и почему-то запомнившие их номер. Думаю, никаких свидетелей нет. Просто Константин Федорович; зная твою любовь к сыну, решил заработать на этом. Он все рассчитал. В умении здраво мыслить ему не откажешь.
— Ты думаешь, все это Зяблов придумал? — поразился отец.
— Это один из ответов на вопрос, как кто-то мог запомнить номер «жигулей», — она пожала плечами.
— Очень скоро я это узнаю, — зло процедил Редин. — И если ты окажешься права, Константин Федорович очень пожалеет, что был знаком со мной!
— А что по поводу моей просьбы о Графе? — спросила Валентина.
— Что вы хотели делать с деньгами? — вдруг спросил отец. — И почему ты мне сразу не сказала про это?
— А что бы ты сделал, когда узнал, что твои сын и дочь задумали и осуществили операцию по перехвату шедших к тебе денег? — она засмеялась. — Что касается долларов, то они здесь. Но я хотела, — опередив отца, добавила она, — воспользоваться банком Растогина и, как говорится, отмыть всю сумму. По-моему, это было бы разумно. А уж после этого поставить тебя в известность. По-моему, к тому времени ты бы уже остыл и сумел бы правильно понять меня. Вернее, нас, — бросив взгляд на приободрившегося брата, поправила Валентина.
— Хорошо, — после короткого раздумья согласился Редин. — Делай, как считаешь нужным. Но впредь, — строго предупредил он, — я должен заранее знать обо всем!
— Но, папа, — Валентина лукаво улыбнулась, - ведь ты никогда не разрешил бы подобное. Ведь ты слишком честен и благороден, - Ее слова попали в цель. Иван Степанович сразу подобрел.
— А ты вся в мать, Валюшка, — так он называл дочь в детстве. Опустив голову, чтобы отец не заметил вспыхнувшей в глазах ненависти, она спокойно проговорила:
— И точно так же я горжусь тобой.
По лицу Редина скользнула тень досады. Но он сумел справиться с собой.
— А ты, — повернувшись к сыну, он покачал головой, — выбрал не ту профессию. Роль благородного разбойника тебе совсем не идет. — На напряженном лице сына он увидел страх. — Как же ты сумел их перестрелять? — удивился Редин. — Насколько я помню, ты всегда был трусливым вредным мальчишкой. — Редин махнул рукой. — Оставьте меня, я должен подумать. — Когда дочь и сын вышли, задумчиво пробормотал. — Похоже, она говорила искренне. Но только — похоже.
— Босс, — в дверях выросла массивная фигура Носорога, —Хрипатый. Вы велели...
— Давай его, — буркнул Редин. — И сколько раз тебе говорить! — заорал он. — Не жуй при мне!
— Извините, босс, — пережевывая жевательную резинку, сказал телохранитель. — Я зубы не чищу. А врачи рекомендуют «стирол».
— Давай Хрипатого! — приказал Редин.
В комнату вошел высокий, атлетически сложенный молодой мужчина. Под распахнутой рубашкой на его мускулистой груди были искусно вытатуированы три богатыря.
— Видел Графа? — строго спросил Редин. Атлет молча кивнул. — Что ты ему сказал?
— То, что ты велел, — спокойно прохрипел уголовник.
— Я требую, чтобы ты обращался ко мне на «вы»! — повысил голос Редин.
— Мне на зонах выканье осточертело, — буркнул тот.
И тем не менее ты будешь говорить так, как я требую! — Сумрачно взглянув на хозяина, Хрипатый шумно вздохнул. — Что Граф сказал? — спросил Редин.
— Если хочешь, приезжай завтра, — прохрипел атлет. — Высплюсь, поеду базарить.
— Он спросил, кто его приглашает?
Хрипатый молча покачал головой.
— Ты знаешь его хорошо, — задумчиво проговорил Редин. — Как, по-твоему, он согласится отработать, разумеется за приличную сумму, одно задание?
— Граф по заказу не работает, — буркнул Хрипатый. — Он находит себе работу сам. Поэтому к нему и мусора подобраться не могли.
— Значит, он может отказать? — удивился Редин. Хрипатый кивнул. — Разве ты хуже его? Почему ты сразу принял мое предложение и разделался с моим должниками?
— Слушай сюда, — в хриплом голосе уголовника явно слышалась угроза. — Ты меня за шестерку не держи. А то... — Почувствовав прикосновение к затылку ствола пистолета, Хрипатый замолчал.
— А то что? — спокойно спросил Редин. Не услышав ответа, рассмеялся. — Знаешь, почему ты остался жив? -— со смехом спросил он. — Только потому, что я всегда ценю в людях искренность. Но предупреждаю, — грозно добавил он, — я делаю это только однажды. Сегодня вечером поедешь к Графу. Не как посыльный, а как бывший детдомовец к товарищу. Тебе же хочется поговорить с ним о вашей детдомовской жизни. И постарайся выяснить, чем Граф намерен заняться.
— Слушай сюда, — прохрипел уголовник, — лучше сразу продырявь мне черепушку. Я стукачом не был и не буду, усек? А работать на тебя я начал сам знаешь, почему. Не возьми ты тогда меня за горло, хрен бы Хрипатый стал пахать на тебя.
