Любовь по контракту, или Игра ума - Тихонова Карина

– Я хочу знать, с кем она общается. Куда ездит. С кем встречается. В общем, все. И еще. Узнай ее девичью фамилию. Левицкая она по мужу... В каком загсе регистрировалась – не знаю.

– Адрес, – отрывисто сказал Тимка, не поднимая глаз от бумаги.

Я продиктовал Маринкин адрес и предупредил:

– Ее сосед этажом выше – Роман Петрович.

– Криштопа?

– Да.

Тимка снова задумчиво поскреб себя по подбородку.

– Надеюсь, он тебя не интересует? Мне бы не хотелось следить за бывшим преподавателем...

– По обстоятельствам, – сказал я после минутного колебания. – Если дама с ним общается, мне хочется знать, насколько часто это происходит.

Тимка отложил ручку, откинулся на спинку вращающегося кресла и задумчиво покачался в нем. Впрочем, по своей обычной привычке к деликатности, мою просьбу никак не прокомментировал и не задал ни одного трудного для меня вопроса.

– Срок, – сказал он коротко.

– Не знаю. Для начала я оплачу неделю, а потом будет видно. Если не получу нужного мне результата за это время, мы продлим договор. Хорошо?

Тимка утвердительно наклонил голову, не сводя с меня взгляда.

– Не смотри так, – устало попросил я. – Я не могу ничего объяснить.

Тим сделал движение бровями, которое, должно быть, означало вежливое сочувствие. Повторяю, Тим не тот человек, у которого можно безнаказанно лить слезы на плече. Как и всякий кавказец, он уважает силу духа и не прощает слабостей.

– Я поеду, – сказал я, вставая.

Тим повторил движение бровями.

– Позвони через неделю, – попросил я, оборачиваясь в дверях.

Тим ничего не ответил. Он задумчиво смотрел на меня, словно прикидывал, в какую дерьмовую историю вляпался его бывший сокурсник. Я закрыл за собой дверь и простился с секретаршей.

Несколько дней, прошедших после этого, я опускаю. Милосердная природа позаботилась о том, чтобы человек не сходил с ума, получая прямой удар под черепную коробку. Поэтому я не думал о том, что произошло в ночь с пятницы на субботу, как не думал о том, что произошло в субботу между мной и девушкой, которую еще недавно считал главной удачей своей жизни.

Я не запрещал себе думать о ней. Но часть мозга, отвечающая за блокировку непосильных воспоминаний, сделала свою работу и временно выключила из памяти все, что тогда произошло.

Я пил, ел, спал, ходил на работу, дежурил в адвокатуре и встречался с клиентами. Голова была ясной и холодной, как воздух в морозную ночь, и ничего лучшего я для себя не желал.

Дэн с Машей навещали меня. Не знаю, как они догадались, что моя жизнь сорвалась с откоса, словно вагон старого поезда. Я расспрашивал их об учебе, интересовался работой, смеялся над рассказанными анекдотами, и вообще, вел себя вполне адекватно. Поэтому не понимал, почему дети смотрят на меня так испуганно.

Один раз меня навестила Алена. Она что-то говорила мне прочувствованно и мягко, но я ничего не слышал. Только следил за движением ее губ, и понимал, что это не те губы, которые мне нужны.

В спасательной экспедиции приняли участие и Машины родители. Правда, их присутствие для меня прошло почти безболезненно. Они ни о чем не расспрашивали и не предлагали никаких утешений. Павел сходил в магазин и закупил продукты, а Наташа приготовила обед. После чего они собрались и уехали, не сделав назойливой попытки меня накормить, за что я им был бесконечно признателен.

Эти несколько дней ознаменовались победой над Никитой Вторым, который безумно напугал меня своим появлением. Он был опасен, и выпускать его из недр подсознания не следовало.

Я съездил к хорошему психоаналитику и прошел у него небольшой курс антишоковой терапии. Оказывается, раздвоением личности я не страдал. Врач успокоил меня, рассказав, что многие люди в состоянии шока или невыносимой злости, перекладывают груз эмоций на подсознательного, виртуального двойника, который сидит в каждом из нас. Своеобразный способ справиться с проблемой, но никаким сумасшествием здесь не пахло.

Моя ежедневная колея пролегла четко, как рельсы.

Подъем, чашка чая.

Выезд на работу.

Обед.

Выезд на работу.

Возвращение домой.

Звонок детям.

Чашка чая, ванная и сон.

Врач посоветовал мне придерживаться четкого расписания до тех пор, пока оно не надоест. Думаю, что буду придерживаться его всю оставшуюся жизнь.

Прошло две недели. Понемногу я стал способен думать и о других вещах, кроме работы. К примеру, немного волновался за Симку. Интересно, кто придет к финишу первым: мой приятель или голландский красавчик по имени Эрик? И еще: вычислил ли Симка человека, который поставил прослушку у него в кабинете?

Звонить приятелю сам я не мог. Не позволяла гордость. Но если бы он позвонил мне, я обрадовался. Только сейчас я стал ощущать, как пуста и одинока моя жизнь. Потерять двух школьных друзей на склоне лет мне представлялось слишком большой роскошью.

Маринка иногда звонила мне. Я перестал испытывать злобу, одолевавшую меня первое время. Просто огораживал себя от предложений встретиться. Ссылался на большую загруженность, на приближение процесса Барзиной, на проблемы детей. До тех пор, пока я не получу ответы на принципиальные для себя вопросы, встречаться с ней мне не хотелось.

Мне казалось, что я выбрался из своей поздней затяжной болезни без особых осложнений. И вдруг произошел случай, который убедил меня в обратном.

Ко мне обратился мой старый клиент. Когда-то я занимался его разводом. Клиент был состоятельным человеком, желавшим жениться второй раз, а его бывшая жена не желала его отпускать.

Дело было не столько сложным, сколько деликатным. Мне удалось уговорить супругу получить, так сказать, материальную сатисфакцию, и она на короткое время позволила мужу идти своим путем. Впрочем, вскоре после развода она наплевала на прежние договоренности и принялась азартно отравлять жизнь бывшему мужу и его новой жене.

Мадам без конца обрывала телефон экс-супруга и осыпала оскорблениями и его, и его жену. Караулила их у подъезда и устраивала визгливые разборки с привлечением внимания соседей. Расцарапала гвоздем их новую машину. Настроила против отца двоих детей и не давала им общаться. Измазала дверь квартиры бывшего мужа собачьим дерьмом. В общем, ежедневно подтверждала девиз брошенных женщин: «Нет фурии в аду столь злой...»

К тому же, я сильно подозревал, что у дамы начался ранний климакс. Она и раньше не поражала выдержкой, а теперь просто сошла с катушек и неспособна была контролировать себя даже в мелочах.

Клиент воззвал к моему чувству такта. Он был готов платить бывшей жене не тысячу, а полторы тысячи долларов в месяц, лишь бы она оставила его в покое и не препятствовала общению с детьми.

– Никита, мне не хочется полоскать грязное белье на людях, – объяснил клиент. – Можно, конечно, потащить дело в суд, но я хочу договориться по-хорошему. Пускай оставит нас в покое и перестанет дергать детей. Я готов за это платить. Попытайся ей это объяснить, хорошо?

Мне казалось, что в поручении нет ничего особенно сложного. В первый раз мне удалось найти с дамой общий язык и склонить ее к компромиссу. Поэтому я не сомневался, что смогу это сделать и сейчас.

Мы договорились встретиться втроем и обсудить условия мирного договора. Ровно в четыре часа я был на улице Говорова, где жила бывшая жена моего клиента и звонил в ее дверь.

Она открыла мне практически сразу.

– Добрый день, – вежливо сказал я, скользнув взглядом по расплывшейся фигуре сорокачетырехлетней женщины.

– Здрасти, – ответила она раздраженно и посторонилась.

Я вошел в прихожую, снял обувь и спросил:

– Андрей Васильевич уже здесь?

– Да нет! – с вызовом ответила экс-супруга. – Ему не до нас. У него теперь новая игрушка, так что...

Не договорив, она ушла в комнату. Я немного потоптался на месте и пошел следом.

– Садитесь, – пригласила меня Надя. Она изо всех сил сдерживала себя, но агрессия брошенной женщины рвалась из нее, как ток высокого напряжения.