Любовь по контракту, или Игра ума - Тихонова Карина

– Это твоя собственность, понимаешь? Квартира-то приватизированная... и кроме тебя хозяев нет... Да, ты можешь зарегистрировать у себя кого захочешь! Хоть весь Ханты-Мансийский округ! Но это совсем не значит, что мэрия будет обязана выделить тебе квартиру, равную ему по площади. Да потому, что это не муниципальное жилье, а твое собственное, пойми наконец! Да, не обязаны... Нет, регистрация носит уведомительный характер. Ты просто оказываешь любезность соответствующим службам и информируешь их, что живешь там-то и там-то...

В трубке кто-то взволнованно заговорил высоким женским голосом. Тимка нетерпеливо закатил глаза под лоб, потом посмотрел на меня и сделал извиняющийся жест.

– Я быстро! – шепнул он, прикрывая трубку рукой. – Это сестра жены.

– Не торопись, – ответил я, удобно устраиваясь в кресле.

Тимка в университете считался живым анахронизмом. Первый раз я обратил на него внимание еще на первом курсе. Мы стояли в коридоре и болтали о своих студенческих проблемах. Тимка стоял вместе с нами, но участия в разговоре не принимал, только время от времени оглядывался назад. Я с удивлением увидел, что его лицо медленно краснеет.

Неожиданно он отошел от нас и направился к трем старшекурсникам, стоявшим чуть поодаль. Те в полный голос делились впечатлениями о летних каникулах, украшая речь обильным ненормативом. Тимка приблизился к старшекурсникам и вежливо попросил:

– Ребята, рядом с нами девушки... Пожалуйста, будьте сдержаны в выражениях.

У тех отвисли челюсти. Мы подошли ближе, предчувствуя выяснение отношений, но ничего такого не последовало. Тимка всегда разговаривал уважительно и серьезно, без намека на позерство и наглость, но что-то в его голосе удерживало собеседников от хамства. Минуту стояла растерянная тишина, потом один из старшекурсников неловко кивнул.

Тимка терпеть не мог сквернословия, как не любил и пошлых анекдотов. Если в компании начинали травить байки на постельные темы, он молча отходил в сторону. Никогда не останавливал. Никогда не выражал своего неодобрения. Просто старался незаметно ретироваться.

Со своей будущей женой Тимка познакомился на втором курсе. В истории их знакомства тоже ярко проявились некоторые свойства Тимкиного характера, снискавшие ему популярность в студенческих рядах. Впрочем, он не видел в них ничего особенного, и сильно удивился, если бы узнал, что они служат темой для разговоров.

Мы возвращались с ним домой после занятий. Я шел к метро, Тимка – к себе в общежитие. Чтобы немного срезать дорогу, мы пошли дворами. В одном из них мы наткнулись на странную сцену: рабочие, выгрузив из мебельного фургона диван и два кресла, развернулись и уехали, не обращая внимания на девушку, умолявшую их поднять мебель в квартиру.

– Сейчас же дождь начнется! – растерянно говорила она, оглядывая пасмурное небо.

– Клеенкой накройте, – посоветовал один рабочий. Второй насмешливо фыркнул.

Вполне обычная сценка времен ненавязчивого советского сервиса. Покупки доставлялись не тогда, когда это было удобно хозяевам, а тогда, когда было удобно обслуживающему персоналу. Формально служба доставки считалась бесплатной, но, для того чтобы тяжелую мебель подняли в квартиру, следовало заплатить. Очевидно, родители девушки были на работе, а у нее самой не оказалось денег.

Машина уехала, а девушка осталась стоять возле своей мебели, беспомощно озираясь вокруг. Тимка, не задумываясь, скинул с себя куртку, бросил на землю сумку с учебниками и тетрадями и спросил у девушки:

– Какой этаж?

– Четвертый, – ответила она машинально. Потом опомнилась и предупредила:

– Только у меня денег нет.

– Берись, Никита, – не обращая на нее внимания, велел Тимка.

Мебель пришлось тащить по лестнице. Грузовой лифт не работал, а пассажирский был слишком тесным даже для кресел.

Так и состоялось знакомство Тимки с Наташкой, его будущей женой.

Они встречались почти четыре года. Тимка предупредил, что пожениться они смогут только тогда, когда он получит диплом и устроится на работу, но Наташа нисколько не испугалась долгого ожидания.

Каждый раз после занятий Тимка складывал свои вещи и незаметно исчезал из университета. У него было много дел.

Наташа жила с матерью и младшей сестрой. Отец девочек умер пять лет назад от рака, и семья осталась без мужчины. Естественно, в доме постоянно что-то ломалось, откуда-то дуло, что-то не работало. Тимка совершенно серьезно считал своей прямой обязанностью навести порядок в женском неустроенном царстве, и методично взялся за дело.

Сначала он практически в одиночку отремонтировал квартиру. Потом привел в порядок старый запущенный гараж. А весной для него наступала особенно тяжелая пора: пора дачного сезона.

Тимка перевозил на дачу будущую тещу. Те, кто родился в наше время, хорошо помнят, какое количество вещей приходилось тащить на природу. Дачники везли с собой все, начиная от продуктов и заканчивая стройматериалами.

На переезде проблемы не заканчивались. Каждые выходные Тимка с невестой ездил к матери, чтобы помочь ей с обработкой дачного участка. Надо сказать, что копаться в земле Тимка любил и делал это с удовольствием. Но при этом успевал еще и хорошо учиться.

Их отношения с Наташей были на редкость прочными, устойчивыми и целомудренными. Тимка не позволял себе ни одного непочтительного взгляда, несмотря на то, что несколько месяцев в году они с Наташкой оставались в квартире практически одни.

Да, Тимка относился ко всему, что связано с семейными обязанностями, настолько серьезно, что мог заслужить уважение даже сицилийской мафии.

Была еще одна вещь, которая поражала меня в этом провинциальном кавказском парне. Он блестяще знал орфографию русского языка.

Не знаю, было ли это врожденной грамотностью или результатом Тимкиной усидчивости, но весь курс обращался к нему за справками, если возникали затруднения в написании слова или сложного падежного окончания прилагательного. Тимка на секунду задумывался, а затем по складам диктовал верный ответ. И все. В словарь можно было не заглядывать. Тимка никогда не ошибался.

Тимка никогда и никому не отказывал в помощи. Нужно ли было разгрузить контейнер с вещами, поклеить обои, перевезти с дачи трехлитровые баллоны, любой человек мог обратиться к Тимке. Тимка никогда не задавал вопросов, никогда не просил что-то взамен своих услуг и никогда не считал никого своим должником. Он был на редкость нелюбопытен, надежен, как банковский сейф, и безотказен, как японский механизм.

Короче говоря, он был идеальным другом для любого человека, попавшего в беду или оказавшегося в затруднении. Тимка ни о чем не спрашивал, кроме одного: что нужно сделать?

При этом я не знаю ни одного человека, в чью жилетку мне так не хотелось бы плакаться. Любые сопли Тимка считал проявлением слабости и откровенно терялся, если от него ждали сочувствия. Уделом мужчин в его понимании было Дело, а не разговоры о нем.

– Хорошо, Света, давай поговорим вечером, – терпеливо сказал Тимка невидимой собеседнице. – Приходи сегодня... Ну, завтра... Хорошо? Все, целую, у меня клиент.

Тимка положил и трубку покачал головой, глядя в окно. Я не стал ничего спрашивать: обсуждать чужие проблемы Тимка почитал верхом неприличия. Я кашлянул, и Тим вернулся к реальности.

– Ну, – спросил он, сразу беря быка за рога, – что у тебя стряслось?

– Тим, я хочу тебя нанять, – так же прямо ответил я.

– Именно меня? – уточнил он.

– Как сочтешь нужным, – ответил я после небольшого раздумья. – Но дело деликатное.

Тимка поскреб подбородок и внимательно оглядел меня разбойничьими зелеными глазами. Был он по-прежнему лихо красив, сохранив в сорок лет фигуру и замашки подвыпившего студента.

– Диктуй, – распорядился он и взялся за ручку.

– Левицкая. Марина Анатольевна. Мне нужно, чтобы за ней хорошенько последили.

– Вплоть до чего? – спросил Тимка.

– Что? – не понял я.

– Какого результата ты ждешь? – объяснил Тим.