Татьяна Гармаш-Роффе - Тайна моего отражения
– А уж себя-то ты самым умным считаешь?
– Считаю.
– А вот сидишь ты, самый умный, взаперти, и даже не знаешь где…
– Отчего же это не знаю? В подвале твоей дачи.
– Догадливый. Тогда ты догадался и про то, что отсюда ты не выберешься. По крайней мере, пока я не решу, что с тобой делать.
– Проснись, Вася! Что ты можешь сделать со мной? Ну что, скажи ты мне? Ты же без меня как без рук, Васенька! Вся твоя партия полезет по швам, если меня не будет! Взгляни на вещи реально, мой дорогой. Тебе без меня никуда.
Вася посмотрел на Игоря по-детски растерянным, почти испуганным взглядом. Игорь знал этот взгляд. Он относился к разряду обаятельных Васиных черт, от которых таяли избиратели и особенно женщины. На самом деле этот синий, беспомощный, почти наивный взгляд объяснялся просто: Вася был недостаточно умен, чтобы быстро найтись, и недостаточно тонок, чтобы свою растерянность скрыть. Такой взгляд часто сохраняют до старости мужчины, выросшие под гнетом чересчур властных отцов…
Игорь решил воспользоваться его замешательством и произнес веско:
– Я тебе предлагаю сделку, Вася. Ты оставляешь Олю в покое – я ее прячу. Далеко, никто не найдет. А я обещаю тебе, что буду работать на тебя до конца, – сказал он торжественно.
Что такое было «до конца», до конца чего, Игорь не стал уточнять. Васе еще понадобится время, чтобы заметить неясный подвох и начать припирать его к стенке.
Однако, против его ожиданий, Василий Константинович улыбнулся саркастически. В васильковых глазах заиграли хитрые огоньки.
– Найдут, Игоречек, найдут. Ты вот пытался ее спрятать от меня, а я нашел. Причем, заметь, гуманными средствами: тебя не били, не пытали, чтобы ее адресок разузнать … – он все еще улыбался, но в голосе его зазвучали иезуитские, угрожающие нотки. – И мать ее никто не потревожил… – многозначительно добавил он, словно предлагая Игорю представить, что могло бы быть, если бы «потревожили». Игорь представил, и у него побежали мурашки по спине. – А разыскали, Игоречек! Следовательно, и другие найдут.
Сердце Игоря гулко забилось. Пришел его черед растеряться. Уверенный тон мгновенно слетел с него.
– Что значит… – проговорил он враз пересохшим ртом. – Как разыскали?! Оля… Она жива?
Василий Константинович встал с непроницаемым видом, давая понять, что разговор окончен. Он почувствовал, что выиграл этот разговор, что психологически сломал Игоря. Посмотрев на него многозначительно в упор, он безмолвно развернулся и направился к дверям.
У выхода обернулся. В лице его расцвела самодовольная важность. И это выражение лица было Игорю знакомо: Вася нашел ответ.
– Ты вот говоришь: деньги дают люди… Правильно, Игоречек, дают. И спасибо тебе – помог их убедить, чтобы дали. Но ты, умник, интеллигентишка хренов, не понял одного: когда деньгиуже есть, то дальше – дальше это они, деньги, начинают давать деньги. Они начинают размножаться… – Вася сладострастно зажмурился, словно ему представилась эротическая сцена темпераментного размножения денег. Помечтав, он раскрыл глаза и с усмешкой глянул на Игоря. – И дальше, Игоречек, эти люди не так уж и нужны. И многие другие не нужны. Ты, например… – Он посмотрел Игорю прямо в глаза холодным, жестким взглядом. – Деньги, Игоречек, теперь делают твою работу: деньги приносят голоса. Теперь мне другие люди нужны – те, которые заставляют денежки плодоносить. Андрюша нужен. Николай Георгиевич. А ты – нет.
Он взялся за ручку двери, приоткрыл ее и шагнул наружу. Но тут же голова его появилась снова, и он добавил небрежно:
– Ты там чего-то насчет Оли спрашивал? Интересовался, жива ли? Так я тебе скажу: о себе побеспокоился бы. Я еще не решил, жив литы.
И вышел, громко хлопнув дверью.
Чугунный звон еще долго разносился по подвалу.
Игорь сжал руками голову. Ему казалось, что этот звон разнесет ее.
И только когда крепкие, прохладные Катины руки обхватили его бедную голову, звон прекратился. Уткнувшись в полную, мягкую грудь, Игорь плакал.
***– М-да… А я-то все ждала, что Куркина позвонит, – проговорила Светлана. – Я думала, что она не приходит, потому что еще не нашла ваши следы. Эта информация ведь являлась товаром, за который она должна была получить деньги – вот, решила я, Куркина пока и не возникала: пока нет товара, нет и денег. Мне и в голову не могло прийти, что она погибла…. Сама я тоже не звонила ей: ничего толком не успела сделать насчет ее квартиры. Да и, честно говоря, я была очень занята.
– Выборы, – подсказала я не без иронии.
– Выборы, – кивнула Светлана серьезно. – Ты пойми, Оля, я жила двадцать один год без вас, моих дочек, не зная даже о том, что вы существуете. Жизнь текла и накладывала, и навязывала свои обязательства… Их нужно было выполнять, и по большей части – срочно. Я не торопила человека, занимавшегося вашими розысками. Я даже где-то подсознательно – если уж покопаться – и не хотела найти вас до выборов: боялась, что такие эмоции меня свалят, что я не выдержу, не справлюсь со всем этим, не дойду до конца…
– Мне кажется, что это очень понятно, Оля, – повернулся ко мне Джонатан. – И, оцени, Светлана очень откровенна с тобой. Она не лицемерит и не впадает в ложный пафос. Это редкая черта у политиков.
– Спасибо, Джонатан. – Светлана улыбнулась ему.
Зазвонил телефон. Зазорина схватила трубку:
– Да? Как ты сказал? Нет, я его не знаю. Погоди, а он что за человек? Вот как? Прекрасно. Конечно, я тебе доверяю. Спасибо, Алеша. Передавай.
Пауза. Зазорина весело смотрит на нас с Джонатаном.
– Алле? Юрий Николаевич? Зазорина… Да, да, да. Именно! У меня очень важные факты по этому делу. Вы не могли бы приехать ко мне, прямо сейчас?.. К вам на Петровку?.. Ну и что, берите его с собой! Подумаешь, ФСБ… Как его зовут? Бог мой, да мы же с ним сто лет, как знакомы! Ну конечно! Дайте его мне.
Снова пауза.
– Слава, так ты этим делом занимаешься? Слушай, ну зачем нам в официальной обстановке! Потом, если надо будет, сделаем все по правилам, зафиксируем, подпишем – как скажешь. А сейчас у меня тут чай стынет… Да я не хитрю, бог с тобой! Э-э, ты даже не можешь представить, что у меня в руках! И даже не в руках, а у меня дома. Не гадай, мой друг, все равно ни за что не догадаешься. Давайте ко мне, да побыстрее!
Глава III
МЫ ЕДЕМ ИХ БРАТЬ!
Спустя полчаса за нашим столом прибавилось два гостя. Оба были в штатском. Один, мешковатый, невысокий и коренастый, буркнул не слишком приветливо: «Сигаев Юрий Николаевич, следователь». Второй, высокий, с проседью на висках и зелеными игривыми глазами, галантно поцеловал руки Зазориной, пожал нам с Джонатаном, прошел в гостиную, распространяя запах отличной туалетной воды, сел, небрежно откинув полы хорошо сшитого пиджака, закинул ногу на ногу, обнажив дорогие носки и улыбнулся обаятельно: «Вячеслав Сергеевич».
Он положил перед собой магнитофон, оба мужчины приготовили блокноты, и Вячеслав Сергеевич снова обаятельно улыбнулся:
– Рассказывайте. Кто начнет?
Спустя еще два часа все голоса окончательно сели от беспрестанного говорения. Магнитофон наконец выключили, ручки скрылись в карманах пиджаков, и оба гостя, извинившись, вышли в другую комнату.
До нас доносились голоса: недовольный Юрия Николаевича, спокойный и примирительный Вячеслава Сергеевича.
Вернувшись в гостиную, Юрий Николаевич, глядя на часы, проворчал:
– Вот пришли бы к нам, как положено, на телефоне бы сэкономили. А теперь уж, не обессудьте, от вас звонить будем.
Звонок отправился в Париж, к комиссару Гренье.
– Дайте мне его, – пританцовывала я около телефона, по которому на очень хорошем французском говорил Вячеслав Сергеевич, – пожалуйста, дайте!
– Чего пляшешь? Писать хочешь? – насмешливо проговорил фээсбэшник. – Света! Подгузников не запасла для дочурки? А то я могу прислать тебе ящик памперсов в подарок!
– Дайте мне поговорить с комиссаром! – сердито воскликнула я.
Получив нагретую трубку в руки, я закричала:
– Это Оля! Самарина! Конечно, жива! И совершенно здорова! Я их нашла! Я всех нашла, господин комиссар! Мы едем их брать! Как там Шерил?
– Шерил пришла в сознание!
– Я так и знала! Я была уверена, мне во сне приснилось! Слышишь, Джонатан, Шерил пришла в сознание!
– И Джонатан там? – удивился комиссар.
– Конечно! Как вы советовали, он меня охраняет! Господин комиссар, миленький, скажите Шерил, что я нашла нашу маму! И что мы скоро к ней приедем! Все вместе!
О том, что я и отца нашего невзначай нашла, я предпочла умолчать…
