Андрей Воронин - Комбат. За личное мужество
– Как давно? От кого? – перебил его полковник. – Учитесь докладывать, старший лейтенант!
– Первый анонимный сигнал поступил еще год назад, – с готовностью уточнил старший лейтенант Кориков. – Сигнал поступил мне. И я лично докладывал об этом полковнику Володину.
– О чем был сигнал? – продолжал расспрашивать Бахрушин.
– О том, что появилась новая организация, действующая по принципу пирамиды. В нее входят только влиятельные и богатые люди.
– Цель организации? – спросил Бахрушин.
– Вот цель или, скорее, цели этой организации мне, к сожалению, точно неизвестны. Но ее члены один за другим начинают занимать ключевые посты и в государственной, и в финансовой сферах. И я берусь утверждать, что это происходит не только в России. Члены этой тайной организации имеют надежные связи за границей. В частности, в таких странах, как Нидерланды, Чехия, Германия. Как сообщает информатор, это не просто финансовая пирамида, это международная мафия. И корни ее – в России. Те, кто находится у подножия пирамиды, – люди не самые богатые, они понятия не имеют о тех, кто над ними. Они платят какие-то минимальные взносы. Чем выше человек находится, тем больше платит, но и положение у него выше. У вершины пирамиды – избранные, возможно, избранный. Но о нем никаких сведений нет.
– Ты так горячо говоришь обо всем, – покачал головой полковник, как бы ненароком изменив обращение к Корикову на «ты», – что кажется, будто сам участвовал в этой афере. Здесь, в этой анонимке, и части нет того, что ты мне наплел.
Кориков смутился, но, пропустив мимо ушей довольно едкое замечание, продолжил:
– Теперь у организации есть свои финансы, свои люди во всех сферах. Условие вступления – вербовка хотя бы одного надежного человека.
– Как я догадываюсь, главная суть организации – абсолютная соподчиненность всех членов. И если ты каким-то образом тоже сопричастен к этому тайному сообществу, то сейчас, надо полагать, ты тоже исполняешь определенную миссию, – проговорил полковник, буквально просвечивая старшего лейтенанта Корикова взглядом. – Ну, допустим, ты должен завербовать в вашу организацию такого ценного сотрудника, как я…
– Ну зачем вы так? Как вы могли подумать? – совсем растерялся Кориков. – Я, наоборот, хотел предложить свои услуги. И вместе с вашими сотрудниками заниматься расследованием этого дела. Думаю, мне у них есть чему поучиться.
Последние слова совсем не понравились полковнику Бахрушину. Одно дело – навязать отделу проверку сомнительной анонимки и совсем другое – представить этому старлею своих лучших сотрудников.
Полковник Бахрушин понял, что, как бы ни складывались обстоятельства, придется играть в кошки-мышки. С одной стороны, старлей должен быть уверен, что ему доверяют, но с другой – он не должен узнать того, что не следует. Для «сотрудничества» со старшим лейтенантом Кориковым нужен будет сотрудник особого склада. Лучше всего практик, далекий от кабинетной работы. У полковника Бахрушина был такой надежный кадр. Но свести их нужно будет как бы случайно, а проследить за процессом Бахрушин решил сам. Что-то ему определенно не нравилось и в поведении этого старшего лейтенанта Корикова, и в самом этом деле.
– Знаешь, старший лейтенант, – как можно серьезнее проговорил полковник, – меня это дело заинтересовало. Я сам возьмусь его курировать. Учитывая, что организация эта тайная и, как ты говоришь, ее агенты могут сидеть в любом кабинете, чем меньше людей будет знать о наших действиях, тем лучше.
Старший лейтенант Кориков от такого поворота событий опешил и тряхнул головой.
– Но ведь нужно будет кому-то внедриться в организацию, следить за ее членами… – сглотнув слюну, проговорил он.
– Ты же сам предложил мне помочь, – пожал плечами полковник. – Все, твоя взяла, – ты меня убедил, что дело архиважное.
– Но ведь у меня служба. Я смогу заниматься этим делом только в нерабочее время, – пошел на попятную старший лейтенант.
– А я в рабочее, – кивнул Бахрушин и, глянув на часы, понял, что на кофе у него осталось не более пятнадцати минут. Сразу после обеда к нему собирался зайти тот самый полковник Володин. У него тоже было к нему какое-то дело, притом срочное.
– Но с чего начинать? – растерянно проговорил Кориков.
– Начнем с того, что я отдам эти листочки на экспертизу графологу, – ответил Бахрушин.
– Нашему графологу?! – испуганно прошептал Кориков.
– Да нет, у меня есть свой специалист. Он умеет держать язык за зубами, – ответил полковник.
– Это хорошо… – успокоился Кориков и с готовностью спросил: – Может, мне их ему отвезти?
– Нет, – сказал как отрезал Бахрушин, – он работает со мной напрямую.
– Хорошо, я понял, – согласился Кориков. – Когда я буду нужен, позвоните мне на мобильный.
С этими словами он положил перед полковником свою визитку.
– Позвоню, – сказал полковник, приподнимаясь и пожимая Корикову руку.
Как только Кориков вышел, Бахрушин позвонил человеку, которому он доверял как самому себе и даже чуть больше, – Борису Ивановичу Рублеву, позволявшему лишь немногим людям, в основном его личным друзьям, называть его Комбатом.
Больше всего полковника Бахрушина привлекала способность Комбата к стремительным, но всегда разумным и, как потом оказывалось, до мелочей продуманным действиям. Ему, полковнику ГРУ, оставалось лишь его корректировать. Бахрушин понимал, что дело, в которое он хочет втянуть Бориса Рублева, не тянет на его уровень. Но в этом случае Бахрушину важнее всего было четкое взаимодействие и понимание с полуслова.
Комбат ответил не сразу. Голос его, как показалось Бахрушину, был тревожным.
– Мне нужно срочно с тобою встретиться. В семь вечера у меня, – сказал Бахрушин.
– Я тоже имею для вас интересную информацию, – заметил Комбат.
«У меня» обозначало не кабинет, а одну из конспиративных квартир, где чаще всего Бахрушин встречался со своими агентами.
В кабинет вошел полковник Володин вместе с секретарем, который нес на подносе две чашечки кофе.
В этом невысоком и довольно упитанном лысом мужчине с трудом можно было узнать бравого вояку, который по воле судьбы находился в центре нескольких довольно сложных и опасных политических ситуаций и, к его чести, смог из них выйти сам и вывести тех, за кого на него была возложена ответственность. Дела эти, правда, будут рассекречены не раньше чем через полвека, когда о них и книги напишут, и фильмы снимут. И узнают о них правду не дети, а внуки. У Володина их было трое, и он постоянно делился впечатлениями и повторял, в последнее время все чаще, что внуки – главное его богатство и он ждет не дождется, когда сможет беззаботно возиться с ними. Полковник Бахрушин, сам уже пожилой человек, отлично понимал, что этими надеждами на возню с внуками полковник Володин пытается подсластить себе горечь ухода на пенсию, хотя у некоторых пенсионеров действительно получается найти себя в новой роли. Но чем более ответственные задания приходилось выполнять человеку при погонах, тем труднее ему возвращаться к гражданской жизни. А полковник Володин, несмотря на свою полноту и проблемы с давлением и сердцем, оставался человеком действия.
– Ну что, – окидывая коллегу скептическим взглядом и присаживаясь к столу, проговорил Володин, – мой-то ретивый уже успел у тебя побывать?
– Ты о ком? – спросил Бахрушин, решив сделать вид, что не понял. – У тебя в отделе, насколько я знаю, особенно в последнее время, все ретивыми стали. Шустрят, брат, шустрят.
– Да, как говорится, еще не вынесли тело, а уже все за дело. Каждый мнит себя на моем месте. Думают, кто первым выслужится, того и поставят, – вздохнул полковник Володин. – Ну да бог с ними. Уйду, вот увидишь, мигом перегрызутся. Я бы на месте начальства кого-нибудь со стороны поставил. Или вот еще вариант – объединить наши два отдела. А ты начальником станешь.
– Володин, – покачал головой Бахрушин, – ты что, только с этим ко мне пришел?
– Да нет, еще вот кофе попить, – сказал Володин, похоже прикидывая, с чего начать.
– Давай выкладывай, не тяни, а то дел невпроворот, – поторопил его Бахрушин, которому до встречи с Комбатом еще нужно было кое-что проверить.
– Деловой… Не умеешь ты отдыхать, снимать напряжение, – как ни в чем не бывало, будто проверяя коллегу на выдержку, продолжал тянуть время Володин. – Вот я в молодости стресс только сексом снимал. Ну а как секс кончился, я теперь, если чувствую, что надо снять напряжение, к внукам еду или их к себе приглашаю. Это же такое счастье – внуки. Детей же растить, воспитывать нужно было. А внуков можно просто любить.
Бахрушин слушал его с легкой улыбкой на губах. А Володин, обнаружив, что собеседник из себя выходить не собирается, снял очки, сосредоточился и наконец заговорил о том, ради чего пришел:
– Проблема наклевывается. Нехорошая. Связанная с убийством. Даже двумя убийствами. Убили, похоже, ради того, чтобы добыть какие-то документы, списки некоего тайного общества, у которого есть выход на один из иностранных банков. А может, и не на один. Сам я этим делом заниматься не собираюсь. Времени и сил нет. А сотрудники у меня, сам видишь, заняты только тем, чтобы выслужиться. Возьмешься?
