Андрей Воронин - Комбат. За личное мужество
Что именно понравилось в этом развлечении Анжеле, трудно сказать. Но первое, о чем она спросила у Гарика, – это может ли она лично поучаствовать в нем. Гарик, имевший опыт общения с теми, у кого денег куры не клюют, сделал серьезное, можно сказать, пуленепробиваемое лицо и предупредил:
– В принципе это возможно. Но сначала ты должна спонсировать хотя бы одну игру.
Анжела, будучи человеком азартным, согласилась и спонсировала одну из последних игр, то есть добавила денег в тот самый заветный дипломат. В игре участвовало три уже известных ей бизнесмена. Двое – постарше и один совсем молодой, зять какого-то, как утверждал Гарик, суперворотилы. Им нужно было пожить жизнью бомжей. Обычно в таких случаях участников игры без документов, а то и без одежды высаживали где-нибудь за городом. Дальше они должны были действовать самостоятельно. Гарик рассказывал, что некоторые шли на свалку искать себе товарищей по несчастью, некоторые добирались до города и тусовались с бомжами в подвалах.
– Там же грязь, вонища, антисанитария, – брезгливо скривилась Анжела, вспомнив свою доамериканскую жизнь.
– Для богатых людей, поверь, не это самое страшное… – покачал головой Гарик.
– Не знаю, – вздохнула Анжела. – Я в Америке привыкла, что от людей пахнет в худшем случае дешевым дезодорантом или бензином, но никак не потом и мочой. Меня бы вытошнило от одного с ними соседства. Как вспомню мужиков с синюшными лицами, от которых за версту несло перегаром… Нет. Если и решу поиграть, то только не в бомжей.
– Да нет, – покачал головой Гарик, – парни довольно спокойно переносят и вонь, и грязь, и перегар, которым разит от бомжей обоего пола, они ломаются на совсем другом.
– А именно? – спросила Анжела.
– Они отвыкли жить в коллективе, – ехидно ухмыльнулся Гарик. – Все эти крутые бизнесмены – страшные эгоисты, они не умеют подчинять свои личные интересы интересам коллектива. И даже в бомжачьей шкуре они нет-нет да и проявляют гонор. Кто-то внаглую заначку сделает, кто-то не дослушает пьяную исповедь какого-нибудь бомжа-бедолаги, не уважит, откажется выпить и тому подобное. А за это бьют, жестоко бьют.
– И что, – уточнила Анжела, – бывает что и до смерти?
– Это коммерческая тайна, – резко свернул разговор Гарик.
Анжела не стала вдаваться в расспросы, но задумалась. А сама она смогла бы жить в коллективе? Ведь, живя с любящей ее бабушкой, а потом со старым, трясущимся над ней мужем, Анжела всегда ощущала себя пупом земли. Она и просить-то толком не умела, чаще отдавала приказы – поварам, горничным, садовнику, водителю, охранникам. Вспомнив про охранников, Анжела сморщилась, как от зубной боли.
Так получилось, что вчера у нее уволились двое охранников, а без Гарика найти новых она не могла. Так что оставалось ждать Гарика. Но долго сидеть сложа руки у Анжелы никогда не получалось, поэтому она встала из кресла-качалки и спустилась на первый этаж.
Дом, который Анжеле помог подобрать и купить Гарик, раньше принадлежал первоклассному повару, который долгие годы кормил сильных мира сего, а потом стал владельцем сети московских ресторанов. Неудивительно, что кухня, где теперь хозяйничала кухарка Регина Петровна, была оборудована по последнему слову техники. Бывший хозяин недавно уехал на постоянное жительство в Штаты, где сначала обжился его сын, и Гарик сумел договориться, чтобы он оставил всю встроенную технику. Интерьер, правда, они освежили и по просьбе Анжелы сделали поярче. Теперь на кухне вместо металлического блеска хай-тек доминировал сочный оранжевый цвет. Анжела думала, что дождливыми осенними днями именно он сможет поднять ей настроение и вдохнет в нее силы. Но теперь этот цвет ее явно раздражал. Но больше этого ее раздражала сейчас Регина Петровна, которая, вполголоса распевая какие-то странные песни, зачем-то жарила сало и лук. Анжела с детства терпеть не могла этот запах.
Вянет-пропадает
Молодость моя:
От лихого мужа
В доме нет житья.
От лихого мужа
В доме нет житья.
Пьяный – все бранится,
Трезвый – все ворчит
И что ни попало
Из дому тащит.
И что ни попало
Из дому тащит.
«Потерпи немного, —
Люди говорят. —
Милого побои
Недолго болят.
Милого побои
Недолго болят».
Огорчаться неча,
Робкая душа.
Он меня жалеет,
Любит он меня.
Он меня жалеет,
Любит он меня…
– Если муж не устраивает, разводиться нужно, а не выть белугой! – прокомментировала Анжела.
– Ой, это вы, Анжела Викторовна, – вздрогнула Регина Петровна, положив лопаточку, которой мешала на сковороде сало и лук, – а я и не услышала, как вы вошли. Я думала, что вы наверху отдыхаете. Вот хотела себе яичницу приготовить.
– Кофе мне сделай! – сказала Анжела все так же раздраженно и, наливаясь краской, добавила: – Я тебя сто раз просила сало с луком в моем доме не жарить. Я не переношу этого запаха!
– Так я же думала, это вы просили, чтобы вам я сало с луком не подавала. А я же не вам, я себе, – сказала Регина Петровна, вздыхая.
Пока она говорила с хозяйкой, лук начал подгорать и вся кухня наполнилась едким дымом.
– Что у тебя тут, Регина, пожар?! – звонко воскликнула горничная Юля, которая была едва ли не вдвое моложе Регины Петровны, но обращалась к ней исключительно на «ты».
– Кофе мне кто-нибудь сделает?! – выкрикнула Анжела.
– Тихо, тихо, радость моя, иди наверх, я сделаю тебе кофе, – неожиданно отозвался Гарик, который неслышно вошел в дом и на кухню.
– Гарик, поговори с ними, они меня в грош не ставят! – обиженно сказала Анжела и, развернувшись, вышла из кухни, поднялась наверх, опять села в кресло-качалку и попыталась проговорить про себя все то, чему учил ее в Америке личный психотерапевт, бывший эмигрант Роберт Карлович.
Мерно покачиваясь, Анжела сначала про себя, а потом полушепотом повторяла:
– Я спокойна, я абсолютно спокойна. Я сижу на берегу океана и слушаю шум прибоя. Он меня успокаивает, он меня успокаивает… Солнце садится за горизонт. Вот оно касается волн, и они одна за другой передают друг другу его свет… Я спокойна, я абсолютно спокойна…
В Штатах, как показалось Анжеле, психотерапевты были более востребованы, чем священники. Каждый уважающий себя американец имел личного или семейного психотерапевта. И здесь, в России, Анжеле очень не хватало Роберта Карловича. Самым лучшим его качеством было то, что он мог выслушивать человека, не навязываясь со своими комментариями и советами. Именно поэтому, уехав в Россию, Анжела регулярно общалась с Робертом Карловичем через Интернет. Она выговаривалась, и ей сразу становилось легче. Гарик тоже мог выслушать, но он обязательно начинал комментировать или, еще хуже, действовать.
И сейчас, когда Гарик наконец поднялся наверх, первое, что он сказал, было:
– Они обе уволены. Собирают вещи и сейчас съедут. Я сам рассчитаюсь с ними завтра. Ты дашь мне деньги, я встречусь с ними где-нибудь в городе и расплачусь.
– Зачем?! Зачем ты их уволил?! – возмутилась Анжела, вскочив с кресла. – Как ты мог без меня их уволить?! Ведь я, я же их хозяйка!
– Ну конечно ты! – попытался пойти на попятную Гарик. – Но ведь у тебя на них уже нервов не хватает.
– Разве можно быть уверенным, что новая прислуга окажется лучше старой? – вздохнув, пожала плечами Анжела.
– Ты хочешь, чтобы я их вернул? – удивился Гарик.
– Да. Да, да! – опять сорвалась на крик Анжела. – Верни, немедленно верни их!
– Айн момент! – сказал Гарик и сбежал вниз.
Вернулся он спокойный и удовлетворенный.
– Ну вот. Конфликт улажен. Обе дамочки абсолютно счастливы. Я сказал, что хозяйка успокоилась и решила не расставаться с такими ценными для нее кадрами. Так что ты теперь их благодетельница.
– Спасибо, – вздохнула Анжела. – Ты же знаешь, что я и так сижу без охранника. А если бы еще и эти уволились, совсем лажа…
– Все в порядке, – улыбнулся Гарик. – И охранника мы тебе найдем. Будет тебе охранник. Но нервы у тебя, мать, совсем швах.
– Знаю, – кивнула Анжела, нервно расхаживая по комнате.
– Так что ты делать собираешься? – поинтересовался Гарик. – Тебе же лечиться надо.
– Нет, – покачала головой Анжела. – Я просто давно не общалась с моим психотерапевтом.
– Ну-ну, – недоверчиво хмыкнул Гарик.
– Не хмыкай тут! – опять взорвалась Анжела. – Ты понятия не имеешь, какие у нас с ним отношения!
– Ах, так у вас с ним еще и отношения! Я смотрю, ты продолжаешь ему перечислять солидные гонорары, – сказал Гарик и тут же пожалел о сказанном.
Анжела в буквальном смысле взорвалась:
– Я попросила тебя проверить мои финансы не для того, чтобы ты учил меня, как я должна тратить деньги!
