Данил Корецкий - Акция прикрытия
Только как из всего этого выпутаться? Не скажешь же этим рожам: мол, извиняйте, ребятки, я передумал, пойдем обратно, а деньги я вам завтра принесу… Сразу же прикончат, и никакие приемы рукопашного боя не помогут! Да и к Маринке тут же нагрянут деньги забирать, а там еще неизвестно что удумают…
Лейтенант резко остановился, идущий сзади ткнулся ему в спину.
— Эй, что стал, а? — враждебно спросил голос с сильным кавказским акцентом, и Скороходов вдруг понял, что судьба его решена однозначно, независимо от того, выполнит он свои обязательства или нет.
— Вспоминаю, куда идти…
Туннель разделялся на три рукава. Налево шел низкий и узкий ход с блестящими от стекающей воды стенами, направо — круглая бетонная труба двухметрового диаметра.
— А то можно в такие места забраться, что обратно дороги не будет…
— Вспоминай, дорогой, вспоминай, спешить некуда, — раздался другой голос, важный и снисходительный.
До нужного места было рукой подать. Двести метров по трубе и налево. Но лейтенант стоял в задумчивости. Он передумал продаваться. И сейчас лихорадочно искал выход из положения. Его специально учили действовать в экстремальных ситуациях, побеждать превосходящего в силах противника, уходить от преследования. Он не знал досконально систему подземных спецкоммуникаций, но имел о них общее представление. Словом, шансы у него были. Оставалось избрать тактику действий.
— Кажется, сюда. — Он посветил в мокрый ход. Лезть туда никому, конечно, не захочется. Потом посомневаться насчет трубы, а по ней тоже идти — замучаешься, и наконец, мотивированно выбрать ровный и сухой путь. А там видно будет… — Или сюда? — Луч фонаря переметнулся в бетонный круг.
Сзади послышались шаги, голоса, Скороходов невольно обернулся и увидел приближающиеся пятна света.
— Кто это там? — непонятно у кого спросил он.
— Не волнуйся, дорогой, это наши, — успокоил тот же вальяжный голос. — Ты думай, вспоминай!
— Вася, ты здесь? Вася!
Марина! Зачем она сюда пошла?!
— Здесь, здесь, — как можно спокойней сказал лейтенант.
Растолкав осязаемую, настороженно дышащую темноту, девушка прижалась к нему, обхватила за шею, несколько раз поцеловала в щеки. Прикосновение хорошо знакомого тела, теплый будоражащий запах мгновенно испарили решимость и готовность рискнуть. Обратного хода теперь не было.
— Точно, сюда!
Взяв Марину за руку, он шагнул в трубу. Идти здесь можно было только гуськом, и он подумал, что один автомат с подствольным прожектором сделал бы эту трубу непроходимой. Да и без прожектора тоже… Но у него не было ни автомата, ни пистолета, только большой складной нож, который он постоянно носил при себе. Осторожно ступая по вогнутой бетонной поверхности, он подумал, что Марине в ее сапогах очень трудно удерживать равновесие, и, протянув назад свободную руку, попытался ее поддержать.
— Ничего, я сама…
Здесь было тепло и сухо, такие места любят пауки… Скороходов резко вскинул фонарь. Обслуживавший спец-коммуникации капитан Васильев рассказывал, что однажды наткнулся на чудовищную паутину — каждая нить толщиной с хорошую веревку. Каких же размеров должен быть ее хозяин? Бр-р-р… Но если бы можно было заменить идущих сзади головорезов на одного, пусть и огромного, паука — он бы без колебаний согласился!
Труба прервалась широким и высоким квадратным коридором. Теперь близко.
И действительно, вскоре они наткнулись на плохо замаскированные следы недавних работ: кучки засохшего цемента, перепачканные доски от опалубки, два лома, лопаты…
— Светите все на пол! — скомандовал Скороходов, разметая подошвой сапога слой цементной пыли. И почти сразу увидел шов. — Вот она!
Фонари образовали круг, лучи освещали замурованный ход метрового диаметра.
— Бетон здесь толстый? — деловито спросил бывший вальяжный голос. Сейчас в нем ощущалась лишь напряженность и сосредоточенкость.
— Полметра, может, немного больше. Потом доски, а за ними проход в земле. Если не завалило…
— Что скажешь, Медведь?
— Пусть просверлят три шурфа по пятнадцать сантиметров. Я расколю замуровку, а внизу ничего не шелохнется.
— Ладно. Лечи, командуй!
Бывший вальяжный, а ныне сосредоточенный голос принадлежал Магомету Тепкоеву.
— Где тут наша красавица со своим богатырем? — почти добродушно спросил он.
Волк мгновенно направил свет в лица лейтенанта и прижавшейся к нему девушки. Дружески похлопав Скороходова по плечу и улыбнувшись Марине, Магомет отвел их в сторону и минут двадцать задавал подробные вопросы, выясняя все, что они знали о проданном товаре. Когда знания были исчерпаны, Тепкоев махнул рукой.
— Ничего, самых лучших специалистов найдем. Есть, пить всем надо… — И снова переключился на практическую сторону дела: — Ну, что там у тебя, Медведь?
— Сейчас зажгу. Отойдите подальше…
Дышащая, жующая жвачку, переговаривающаяся, щелкающая оружием и чем-то булькающая темнота хлынула по квадратному коридору, гоня перед собой переплетающиеся лучи фонарей. В наступившей сумятице кто-то потянул Марину за локоть.
— Уходи, если хочешь жить, а то будет поздно, — прошептал на ухо Ильяс. От него пахло коньяком, Марина вспомнила, что Бузуртанов всегда носил плоскую серебряную фляжку.
Сзади глухо ударило. Воздушная волна наполнила туннель цементной пылью. Скороходов открыл нож. Он приметил, что одна из черных теней постоянно держится у него за спиной, время от времени посвечивая в лицо. Он никогда не убивал по-настоящему, хотя его этому учили и в ходе практических занятий он десятки раз расправлялся с силуэтами на мишенях, чучелами и манекенами. В зале психологического тренинга купленная за границей кукла при ножевом ударе издавала жалобные крики и брызгала теплой красной жидкостью. Он прошел и это испытание, хотя один из сокурсников, бестрепетно протыкавший холодные манекены, здесь упал в обморок. Парня не отчислили: мол, времена не те, чтобы кровь на каждом шагу лить, нужны штабники, аналитики, да и оперативный состав не каждый день ножом работает. Но, предупредил инструктор, боевых ситуаций избегай, особенно при плотном контакте. Хотя, задумчиво добавил он, никогда не знаешь, как оно выйдет: тренировки — одно, а жизнь — совсем другое!
Возбужденно гомоня, кашляя, чихая и отплевываясь, все рванули обратно, чтобы взглянуть на цель сложной подземной экспедиции. Лейтенант придержал Марину за руку, они отстали. До бетонной трубы оставалось несколько десятков метров.
— Давай, иды. — Черная тень на свою беду не поспешила за остальными. — А то потэряешся!
Раздался утробный смех, что-то железное ткнуло лейтенанта в спину.
Скороходов послушно сделал несколько шагов и, быстро пригнувшись, нырнул назад. Конвоир явно не ожидал такого оборота и не был готов к ответным действиям. Лейтенант беспрепятственно проскочил к нему за спину, локтевым сгибом левой руки намертво захватил горло, перекрывая выход воздуху и любым звукам, а правой вогнал клинок в область почки. Правильный удар вызывает мгновенную смерть, но сейчас он ударил неправильно: мускулистое тело выгнулось, напряглось, пытаясь освободиться, руки метнулись вверх, стараясь захватить Скороходова за голову.
Лейтенант знал, что это скоро кончится.
«Кукла, кукла, кукла», — твердил он про себя, глубже втыкая нож и ощущая обильно бегущую по руке теплую жидкость. Еще несколько конвульсий, и тяжелое тело безвольно обвисло. Он разжал захват, и убитый гулко шлепнулся на бетон. На тренировках полагалось вытащить оружие, но в реальной ситуации это не удалось: нож вошел в рану почти со всей рукоятью.
— Посвети, — хрипло выдохнул он.
Марина подняла один из продолжавших светить фонарей. Не думая, Скороходов обыскал убитого. Это действовали рефлексы, заложенные на многочисленных тренировках. «Оружие, средства выживания, документы, карты, личный жетон…» — пульсировало в мозгу, и он добросовестно обшаривал одежду, искал потайные карманы, пока не включилось сознание и не подсказало, что ни карт, ни личного жетона найти не удастся. Зато он взял автомат «АКМС-74У» с запасным магазином, почти полную армейскую фляжку и завернутую в тряпицу пищу с острым рыбным запахом.
— Бежим, быстрее! — Подхватив второй фонарь, он кинулся к бетонной трубе, у ее жерла остановился и пропустил вперед Марину, а сам, выключив свет, вслушивался в темноту, направив ствол в сторону возможной погони. Но погони не было, и лейтенант нырнул в круглое жерло. Больше всего ему хотелось добраться до мокрого коридора и отмыть руки, отстирать одежду, умыться… И немедленно наверх, на поверхность, и — прочь из Москвы!
Но они прошли уже больше двухсот метров, а труба все не заканчивалась… И еще столько же, и еще… Наконец он понял, что перепутал направление. Для возвращения назад следовало свернуть в правый срез трубы, а они пошли в левый. И куда выведет их этот путь, знал только Господь Бог.
