Михаил Серегин - Фейерверки смерти
В тот момент, когда Владимир показал его Фокину, он смотрел определенно на окна свиридовской квартиры и что-то говорил по телефону.
— Милые люди, — повторил Свиридов. — Ну что ж, мне проводить с ними задушевный разговор, или как?
Берг в ужасе посмотрел на своих преследователей и, заморгав белесыми ресницами, произнес:
— Значит, четыреста долларов?
Терпение Владимира лопнуло.
— Я могу взять с вас сразу "штуку", и вы будете покорно платить, потому что в данный момент иного выхода у вас нет. Конечно, можно вызвать милицию или, еще лучше, вашу охрану, но…
— У меня нет с собой телефона, — пролепетал тот.
Свиридов передернул плечами: да, такие бизнесмены ему еще не попадались.
Мало того, что у него взорвали лимузин.
Мало того, что его сегодня самым наглым образом обворовали, пусть он даже не знает и скорее всего никогда и не узнает об этом…
Но, судя по всему, в детстве его еще уронили в унитаз и, если полагаться на ряд прямых и косвенных признаков, вылавливали не меньше часа.
Даже не верится, что этот человек сумел встать во главе весьма крупной компании.
На первый взгляд — у него куда больше оснований называться не жертвой криминальных наездов, а жертвой аборта.
Свиридов пристально взглянул на Берга.
— Значит, мы договорились? — умоляюще спросил тот, видя, что Владимир не считает нужным разрядить напряженное молчание. — Только вот что… если вы сразу хотите аванс, то у меня с собой нет наличных. Так… пара кредитных карт и чековая книжка.
Владимир перевел взгляд на Афанасия: тот ел апельсин с блаженным видом юного отрока Варфоломея, сподобившегося приобщиться к священным таинствам.
— Хорошо, — отрывисто сказал Владимир. — Выпишите-ка мне чек на пару тысяч долларов, и на этом порешим. Подробности обговорим позже.
Глава 3 ГОНКИ НА ВЫЖИВАНИЕ
— Ну надо же, в такую погоду — и Заниматься такими неблагодарными делами. Чем на этих уродов смотреть, лучше бы в зоопарк пошел, что ли…
Свиридов вышел из подъезда и направился прямо к берговскому рыдвану. Вблизи машина выглядела еще хуже, чем из окна квартиры;
Изобразив на лице озабоченную деловитую поспешность, вступившую в коллизию с жестоким цейтнотом, Владимир подошел к "Ниве" и открыл ее ключом, который он получил от Ивана Германовича.
Криминализированный представитель семейства приматов ожесточенно втянул ноздрями воздух и вырулил из-за капота прямо на Владимира.
— Ты че, козел? — с места в карьер начал он, поднося руки прямо к лицу Свиридова. — Ты…
— Извини, брателло, но ты, наверно, стал жертвой какого-то недоразумения, — мастерски играя интонациями изысканной вежливости и начисто игнорируя вызывающую грубость "быка", сказал Владимир. — Этот автомобиль принадлежит мне, точнее, моему брату, и я собираюсь отогнать ее прямо к подъезду. Ты меня с кем-то спутал.
С этими словами он сел за руль и вставил ключ в зажигание.
Амбал остолбенел.
В поведенческом реестре его малоформатного мозга наверняка не было вынесено отдельным пунктом понятие "вежливость". А равно и реакция на человека, в поведении которого она проявляется.
Агрессивный шаг или грубость Владимира, бесспорно, вызвали бы у этого милейшего гориллоида живейшее участие. Но на тактично высказанное недоумение он просто не знал что ответить.
И лишь когда Свиридов завел двигатель и на самой малой скорости двинулся к подъезду, что-то стронулось с мертвой точки в его окаменелых извилинах, прямых, как: взлетная полоса аэропорта имени Джона Фицджеральда Кеннеди-старшего, и он ретиво ломанулся за машиной, во всю глотку раздирая вечерний воздух сакраментальным:
— Куда, сука-а-а?! Куда, сучара бацильная?!
Не обращая внимания на сотрясающего воздух ублюдка, Свиридов подъехал к самому дому, из подъезда интенсивным курц-галопом выскочил Берг и опрометью бросился к своему обожаемому авто. Владимир распахнул перед ним дверь, и отдувающийся горе-автолюбитель рухнул на сиденье.
В этот момент амбал, ожесточенно оскверняя воздух феерической экспрессией типа: "Япона мать, нафуй, блядская кочерррга!!" — все-таки добежал до "Нивы" и, выхватив пистолет Макарова, заорал:
— Выходи, падлы!
Судя по всему, он заметил Ивана Германовича Берга и узнал его.
Сидящие у подъезда старушки ахнули, а вялый кот, лежавший на лавочке и греющийся на заходящем сентябрьском солнце, свалился со своего лежбища и пополз к отверстию в стене дома, ведущему в подвал.
Берг окаменел от ужаса.
А громила, очевидно, сочтя, что реакция на его слова была недостаточно живой, сунул в окно свою бритую башку, очевидно, намереваясь собственноручно выволочь из салона обоих наличествующих там мужчин.
Александр Сергеевич Пушкин сказал бы по этому поводу: "Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог".
Действительно, не мог. Конечно, амбал русской и иной классики не читал, потому как, вероятно, его выгнали из школы раньше, чем он вызубрил букварь, а о существовании Пушкина догадывался лишь на основании выражения "А за квартиру что, Пушкин платить будет, что ли?..".
Но это еще как-то простить можно. А вот совать голову в машину, где находится Владимир Свиридов, — это уже непростительная роскошь.
Удар последнего в челюсть бритого амбала был весьма эффектен — гоблин отлетел, как будто его вытянули монтировкой, и вписался спиной в бордюр.
— Поехали, — по-гагарински сказал Свиридов и до упора выжал педаль газа.
Из-под завизжавших колес на оглушенного ударом и падением здоровяка, безуспешно пытающегося подняться, полетели ошметки грязи.
***
"Еще неизвестно, — думал Владимир, — что скажет Берг, если когда-нибудь узнает, какого именно человека нанял в телохранители".
Интересно, где обучались искусству убивать люди, которых так опасается Берг? Быть может, они прошли тюремные университеты, где искусство выживания оттачивается порой до совершенства… Возможно, кто-то из них служил в армии, в "горячих точках": Боснии, Югославии и Чечне.
Среди них могли быть и спортсмены высокого класса: боксеры, борцы, мастера стрелкового спорта или биатлонисты.
Но все равно — никого из них не учили на таком уровне, как его, Владимира.
Никто из них не мог похвастаться тем, что работал в самом засекреченном и элитном отделе спецназа ГРУ Генерального штаба — "Капелле". Отделе ликвидаторов — по сути, государственных киллеров.
Именно там несколько лет числился капитан спецназа ГРУ Владимир Антонович Свиридов.
Равно как и его лучший друг Афанасий Фокин.
***
— А где вы живете, Иван Германович?
Свиридов посмотрел на все еще бледного Берга.
— Почти что за городской чертой, — ответил тот. — У меня там большой дом. Я не люблю центр города.
— А офис у вас тоже на окраине?
— Нет… конечно, нет. В центре, на Казанской.
— Понятно, — отозвался Владимир. — Интересно, а где сейчас ваши замечательные охраннички?
— А что?
— Просто мне не хотелось, чтобы они путались под ногами в данный момент.
— Это еще почему? — недоуменно проговорил Иван Германович.
— Потому что, если они будут мне мешать, мы так и не сможем оторваться от ваших старых друзей.
Из груди Берга вырвался какой-то слабый нечленораздельный звук, когда он резко повернул голову назад и увидел, что из проулка стремительно выезжает знакомая "Ауди".
— Вы же от них оторвались, — ошеломленно пробормотал Берг. — Они же…
— Вы знаете, довольно затруднительно оторваться от "Ауди" на "Ниве". Одно дело, когда мы можем петлять. Тут шансов много: все-таки я вожу немного лучше, чем любой из этих молодцов. А вот на этой трассе, с которой некуда толком свернуть…
— На этой трассе… — машинально повторил Берг.
— На этой трассе их шансы существенно повышаются. Но ничего… Эти ребята не так страшны, как вы их для себя малюете.
— Но… что же делать?
— Сейчас они скорее всего не пойдут на сближение, просто будут вести до ближайшего пустынного участка трассы, а таких по мере нашего приближения к городской черте становится все больше и больше, — произнес Свиридов. — Вот такие дела.
В зеркале заднего вида из-за все редеющих автомобилей то и дело показывался кажущийся уже черным в накатывающих сумерках корпус "Ауди" со включенными на дальний свет фарами. Она следовала на строго заданном расстоянии — метрах в ста от "Нивы" со Свиридовым и Бергом, — не приближаясь и не удаляясь.
— Так, скоро нам устроят маленький Армагеддон, — сказал Владимир. — Впрочем, это еще вилами на воде писано…
Владимир резко прибавил скорость. Хотя, казалось, он и без того выжимал все, что еще таилось в дряхлом моторе машины.
— Сколько у вас машин? — внезапно спросил он.
