Эллери Куин - Девять месяцев до убийства
— Послушайте-ка хорошенько, Вудрафф, — пророкотал великан. — Завещание кто-то стибрил, и на то, как видно, была причина. Вы не объясните нам, что это за новое завещание вы составили? Вероятно, в результате кто-то оказался обделенным?
— С другой стороны, — перебил его Пеппер, — ситуация, если не принимать во внимание криминалистический факт похищения, не представляется мне достаточно серьезной. Последнюю волю покойного можно выполнить и обратившись к копии завещания в вашем бюро.
— Черта с два можно! — гневно воскликнул Вудрафф. — Вот именно последнюю-то волю старика как раз и нельзя установить! Это-то и есть самое головоломное во всей этой истории. Первоначальное завещание было в силе до прошлой пятницы. Его формулировки были достаточно просты. Гильберт Слоун наследовал галерею Халькиса, а также художественный салон и антикварный магазин. Кроме того, предусматривались выплаты племяннику Халькиса Аллану Чейни и двоюродному брату покойного — слабоумному Демми. Дом и все личное имущество отходили сестре— миссис Слоун. Небольшие суммы были завещаны домашним, ну и так далее.
— Кто был назначен ответственным за исполнение завещания?
— Джеймс Дж. Нокс.
Пеппер даже присвистнул, а Велье поднял взгляд и прищурился.
— Вы имеете в виду Нокса — того, который мультимиллионер? Того помешанного коллекционера картин?
— Именно его. Он был лучшим клиентом Халькиса и почти что его другом.
— Хорошенький друг, — сказал Велье. — Почему же его не было на похоронах?
— Вы, кажется, не читаете газет, мой милый сержант, — заметил Вудрафф. — Мистера Нокса сегодня утром вызвали в Вашингтон. Как пишут газеты, по настоятельному приглашению президента.
— А когда он вернется? — продолжал упорствовать Велье.
— Этого не знает никто.
— Это к делу не относится, — сказал Пеппер. — Так что с новым завещанием?
— Ммда, новое завещание… — Вудрафф посмотрел на всех хитро, как старый лис. — Все это дело весьма таинственное. В прошлый четверг ночью мне позвонил Халькис. Он поручил мне на следующее утро, то есть в пятницу, представить ему законченный проект нового завещания. Новое завещание должно было в точности повторять старое, за одним-единственным исключением: имя Гильберта Слоуна как наследника галереи Халькиса нужно было опустить и оставить пустое место, куда можно было бы вписать другое имя. Около полудня в пятницу я приехал к Халькису и застал его в одиночестве. Он всегда казался мне сухарем, предельно деловым человеком, которого ничто не может вывести из равновесия. Но в это утро я заметил, что он весьма взволнован. Напустил туману, что обычно было ему не свойственно, устроил все так, чтобы никто не узнал имени будущего владельца его сокровищ из галереи. Мне велено было положить перед ним документ так, чтобы ему было удобно вписать имя на это пустое место. Он попросил меня отойти в другой угол комнаты. Я увидел, как он нацарапал каї<:ое-то имя и быстро прикрыл завещание листом бумаги. Затем в качестве свидетелей были приглашены мисс Бретт, Уикс и миссис Симз. Он подписал завещание, запечатал, положил в маленькую стальную коробку, отнес ее в сейф и собственноручно запер его. Ни один человек, кроме Халькиса, не знал, таким образом, кто будет новым главным наследником.
Всем потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту новость. Наконец Пеппер спросил:
— Кто знал условия старого завещания?
— Каждый в доме. Халькис не делал из этого никакой тайны. Впрочем, он не брал с меня обязательства не разглашать факт составления нового завещания. Да и не было никакого смысла, потому что, имея трех свидетелей, я не смог бы сохранить это в тайне.
— Значит, Слоун тоже был в курсе? — проворчал Белье.
Вудрафф кивнул.
— Да уж, думаю, что был! Вчера он позвонил мне в бюро и спросил, коснулись ли его лично, изменения в завещании. Я сказал, что вместо его имени вписано чье-то другое, но никто, кроме Халькиса, не знает, чье именно.
В глазах Пеппера сверкнула молния.
— Черт побери, мистер Вудрафф! Вы не имели права говорить об этом!
Вудрафф попытался оправдаться:
— Быть может, это и была оплошность с моей стороны, Пеппер, но, видите ли, мне взбрело в голову, что новой правопреемницей будет миссис Слоун, то есть сестра Халькиса. В этом случае Слоуны все равно получали бы галерею в собственность, только другим путем. И в принципе ничего не теряли.
— Вы можете рассуждать как вам угодно, это ваше дело, — резко сказал Пеппер. — Но вы грубо нарушили принципы вашей профессиональной чести. Впрочем, что было, то было, дело прошлое. Когда вы держали в руках новое завещание — за те пять минут до выхода траурной процессии, — вы ведь, без сомнения, поглядели, кто новый наследник?
— Нет, я собирался распечатать завещание только после похорон.
— Вы совершенно уверены, что держали в руках подлинный документ?
— Совершенно уверен.
— В новом завещании были оговорки относительно отмены старого?
— Да.
— Что за оговорки? — недоверчиво пророкотал Велье.
— Такие, что это только добавит нам головной боли, — ответил Пеппер. — Там было сказано, что все прежние завещания отменяются. Это означает, что старое завещание утрачивает силу даже в случае, если мы не найдем новое. Следов. ательно, если мы не найдем новое завещание и не сможем установить имя нового главного наследника, которому достается художественная коллекция, то суд решит, что Халькис умер, не выразив своей последней воли. Чертовски неудобная ситуация.
— Тогда, значит, имущество Халькиса будет поделено между его родственниками, — добавил Вудрафф.
— Теперь я понял, — проворчал Велье. — Этот пострел Слоун везде поспел — пока не нашли новое завещание, разумеется.
К ним присоединился Эдмунд Кру.
— Как дела, Эдди? — спросил Белье.
— Ничего не смог найти. Никаких пустот за обивкой стен, никаких потайных ниш. Никаких тайников между стенами. Вообще ничего.
— Черт побери, — сказал Пеппер.
— Если завещание не находится у кого-либо из присутствующих здесь при себе, то можете мне поверить на слово — его больше нет в этом доме, — заверил полицейский архитектор.
— У меня есть одна идея, — сказал Пеппер. — Но это уж самая последняя. Впрочем, вначале я хотел бы переговорить об этом с шефом.
Велье засунул свои огромные руки в карманы и окинул взглядом поле битвы.
— Внимание, все присутствующие! — громоподобным голосом провозгласил он. — Прошу всех покинуть эту комнату, потому что я сейчас уйду и запру ее, а также две прилегающие к ней комнаты. Понятно? Никому не разрешается что-либо искать здесь. И еще! Вы можете выходить из этого дома и возвращаться в него, но вы будете под постоянным надзором полиции.
— Мне кажется, что… — кто-то сказал это глухим голосом, как из могилы. Велье медленно обернулся.
Доктор Уордз сделал шаг вперед. Это был человек среднего роста, с длинной бородой пророка. Он поглядывал на сержанта Велье близко посаженными карими глазами с нескрываемым лукавством.
— Вам что-нибудь нужно? — раздраженно осведомился Велье.
Врач улыбнулся.
— Ваши указания не доставят особых неприятностей постоянным обитателям этого дома. Но для меня они весьма обременительны, сержант. Я в доме только гость и не хотел бы без надобности продлевать свое пребывание здесь после столь печального события.
— Скажите-ка сначала, кто вы такой? — Велье подошел к нему.
— Моя фамилия Уордз. Я британский подданный, — ответил бородатый человек, весело подмигивая. — Я врач, или, если точнее, врач-окулист. На протяжении нескольких недель я наблюдал мистера Халькиса.
Велье хмыкнул. Пеппер подошел к нему и что-то шепнул на ухо. Велье кивнул.
— Мы не хотели бы создавать сложности вам или вашим гостеприимным хозяевам, — учтиво сказал Пеппер. — Вы можете покинуть этот дом, когда вам будет угодно. Правда, мы будем вынуждены просить вас, прежде чем вы уедете, еще раз предоставить для осмотра свою персону и свой багаж.
— Ах, останьтесь же, доктор! — пронзительно воскликнула миссис Слоун. — Не покидайте нас в столь ужасный момент.
— Да, пожалуйста, доктор, останьтесь, — это произнес новый голос. Он принадлежал высокой статной женщине, смуглой брюнетке, красота которой бросалась в глаза. Врач поклонился, пробормотал нечто невнятное, а Велье нахмурился и проворчал:
— А вы кто, дорогая дама, позвольте узнать?
— Я миссис Вриленд. Мой муж — коммивояжер мистера Халькиса, точнее — был им. Сейчас он в Канаде, в деловой поездке.
— Мы попробуем связаться с ним, — вмешался Гильберт Слоун. — Последнее известие от него поступило из Квебека. Где он в настоящий момент — мы не знаем. Мы послали телеграмму в последний отель, где он останавливался. Вероятно, он уже узнал о смерти моего шурина из газет.
