Сергей Волошин - Бойцовые псы
— А ты составь такое письмецо, — снова зашептал Хлестов, оглядываясь. — А мы уж сами его доведём до ума… Ну что тебе стоит?
Андрей молча мотал головой, чувствуя, что еще немного — и накричит на родного дядю. Уж сколько ему объяснял, просил, чтобы не впутывал дядя Гарик в свои делишки… В прошлый раз подобная история произошла с детским садом в районе Плотникова переулка. Дядя слезно просил за фирму, обещавшую быстренько отремонтировать. И почти бесплатно. Детей отправили по домам, кое-как разместили в других детсадах… Ремонт шел ударными темпами, работали днём и ночью, закончили раньше срока, но, когда туда явились воспитатели с заведующей, они пришли в ужас. Это было не учреждение для детей, а настоящий офис после евроремонта со всеми делами: компьютерами, длинноногими секретаршами и вооруженными охранниками… Мало того, оказывается, этот бизнес-центр уже был продан некой совместной фирме. Её представители клялись, что совершенно не были в курсе всей предыстории.
Бывший детсад пришлось брать штурмом со взводом спецназа, со слезоточивым газом, от которого у Андрея еще неделю болели глаза… Судебное разбирательство ни к чему не привело. Дело было успешно развалено. А родной дядя тем не менее все пытался всучить любимому племяннику часть гонорара, полученного за содействие…Игорь Андреевич бросил на Пирожникова трусливый взгляд. Тот холодно уставился поверх голов, соображая, сколько еще потеряет здесь, в мэрии, времени. Кто ж мог подумать, что Хлестов, вместо того чтобы обо всем предварительно договориться со своим племянником, которому будто бы в-детстве менял пеленки, ничего не сделает и затеет эти малопристойные уговоры задним числом.
— Мне, видимо, лучше подождать вас в коридоре, Игорь Андреевич, — сказал Пирожников. — Пока вы тут по-семейному не решите все вопросы.
И, не дожидаясь ответа, вышел…
— Без ножа меня режешь, вот что я тебе скажу, — махнул рукой Хлестов, когда они остались вдвоём.
— Но, дядя… — прижал руки к груди Андрей. — Я-то тут при чём?
— Конечно, не ты меня зарежешь… — вздохнул Игорь Андреевич. — Но ты вкладываешь нож в руку убийце. В долгу я, как в шелку, понимаешь? И счётчик давно стучит. Как колокол по твоему дяде… Только этот человек, — он кивнул в сторону двери, за которой скрылся Пирожников, — обещал дать кредит за определённую услугу. Только он один. Всё! Если я сегодня-завтра не расплачусь… вспомнишь потом своего дядю, да поздно будет.
Андрей с жалостью посмотрел на него. Он искренне любил дядю Гарика, так же как Игорь Андреевич сам любил племянника и всегда был к нему добр. И вот сейчас он униженно просит об услуге, явно опасаясь этого вышедшего в коридор человека с гэбэшным прищуром… Ох, дядя, дядя…
— Но вы меня тоже поймите… — сказал Андрей. — Что от меня тут зависит? Ну напишу я это письмо…
— Вот и напиши! Что тебе стоит?
— А мне опять укажут, что нарушаю такие-то и такие-то постановления… Будет лучше, если ваш приятель, или кто он вам, сам подойдет к моему начальству. И если будет такое указание, в чем я искренне сомневаюсь…
— А ты не сомневайся! — подскочил со стула Хлестов. — Ему как раз не откажут! Но тогда он мне откажет. Понимаешь?
Пирожников шёл по коридору в сторону кабинета, где сидел вычисленный им начальник, чья подпись, по уверению Игоря Андреевича, стоит сорок тысяч баксов. В Москве мало чья подпись стоит дороже. Валерий Эдуардович знал только двоих, о ком это можно было сказать…
Хлестов, похоже, конченый человек. Только и может, что сводничать. Хотя об этой рыженькой внучке генерала он, Валерий Эдуардович, иногда тепло вспоминает — в контексте ее квартиры, конечно. Не отказался бы и сейчас. И от нее, и от ее квартиры, но уже без деда-маразматика, имеющего обыкновение открывать дверь без стука. Кое-что он в этой квартире переставил бы и переделал. В первую очередь — уборную. Весьма тоскливо сидеть на унитазе в центре комнаты размером с гостиную…
На этом конструктивном размышлении его прервала секретарь-референт в темных очках, сидевшая у компьютера, поскольку он не заметил, как вошёл в приёмную.
— Валерочка, сколько лет, сколько зим… — пискнула она и бросилась ему на шею.
Они расцеловались. Что-то такое у них когда-то было, но он уже смутно помнил, когда именно. И хорошо бы вспомнить, как ее зовут. Еще подумал, что и сейчас он, кажется, не прочь повторить.
— Люська! Ты это с кем там целуешься, не дождавшись, пока я уйду! — прогремел в приоткрывшуюся дверь густой бас, и она испуганно отпрянула в сторону.
— Это я, Григорий Теймуразович, — сказал Пирожников.
— Вижу. — Невысокий, седой, с живыми чёрными глазами начальник Люськи-секретарши хлопнул Валерия Эдуардовича по плечу. — Это уже не первая моя секретарша, которую ты у меня уводишь. — Он погрозил им обоим пальцем. — Ну заходи, поговорим… Меня нет! — сказал он многозначительно Люсе, прежде чем прикрыть дверь. — Ни для кого. Ну что там у тебя? — спросил он, когда сел в кресло напротив гостя. Валерий Эдуардович не сводил восхищенного взгляда с кабинета, отделанного ценными породами дерева.
— Вот это да… — покачал головой Пирожников. — Растёте, Григорий Теймуразович!
— Есть немножко, — согласился хозяин кабинета. — А ведь при советской власти сам знаешь, как начинал. Помнишь мой кабинетик с фанерными перегородками, когда я был заведующим овощной базой, а ты своих комсомолок приводил на пересортировку картофеля?.. Ух, тогда комсомолочки были! Таких уже не будет, нет, прошли те времена. Знаешь, как в том анекдоте: Гиви, тебе когда лучше жилось, при коммунистах или демократах? Конечно, при коммунистах, дорогой! При них у меня ещё стоял.
— Ну почему так пессимистично, — покачал головой Пирожников. — Вы ещё хоть куда. И потолки в ваших кабинетах все выше, и ноги у секретарш всё длиннее. И меняете их всё чаще. Растёте…
— Смеёшься, да? — снова погрозил пальцем хозяин. — Ну говори, Валера. Не стесняйся. Зачем пришел?
— Да вот, не хотелось вас беспокоить, — замялся Валерий Эдуардович. — Обещали мне решить один вопрос без вашего участия… да всё никак.
— Кто обещал? — насупил густые брови хозяин кабинета. — Конкретно. И что именно.
— Ну вы же знаете мои затруднения… — понизил голос Валера. — И с чем связаны, знаете тоже.
— Ну слыхал… — поерзал в кресле Григорий Теймуразович. — Насчёт наших вкладов, что ли? — и оглянулся на дверь.
— Ваш вклад пока в полном порядке, — сказал Валера, понизив голос ещё больше. — И проценты вы получаете исправно, так?
— Говори прямо! — насупился хозяин. — К чему клонишь, дорогой?
— Но другие-то недовольны. Им-то я вынужден придерживать выплаты… Вот и решил вложить ваши деньги куда-нибудь повыгоднее. А что сегодня может быть выгоднее вклада в недвижимость, правильно?
— Ну-ну, короче можешь?
— Тогда, быть может, отложим этот разговор, — пожал плечами гость, изобразив попытку подняться в кресле.
— Ну как скажешь, — снова посмотрел на часы хозяин. — Ты уж меня извини. Скоро заседание правительства. Раньше надо было договариваться… Хозяин, сам знаешь, не любит, когда опаздывают.
— Да бросьте, — вполголоса сказал Пирожников. — Кто сегодня в Москве хозяева? Настоящие, я имею в виду. Думаете, никто не знает? При каждом официальном правительстве обязательно существует теневой кабинет. Это закон природы: все отбрасывает свою тень. Иногда эта тень ведёт себя самостоятельно. А кое-кто из присутствующих, кстати говоря, умудряется входить в оба правительства одновременно…
— Я этого от тебя ничего не слышал, — показал глазами на потолок Григорий Теимуразович. — У тебя всё ко мне?
— Почти… Так вот о настоящем хозяине. Что это за разговоры идут, Григорий Теимуразович, будто ваша подпись на сегодня стоит сорок тысяч?
— Кто так сказал… — Хозяин кабинета сел на место, его лицо посерело, губы поджались.
— Один человек, — небрежно сказал Пирожников. — Решил похвастаться передо мной своей осведомленностью. Думал, я не пойму, о ком речь.
— Что он тебе еще сказал? — прошипел, пригнув голову к столешнице, Григорий Теимуразович.
— Да что вы уж так испугались, — усмехнулся Ватера. — Наш человек, вообще говоря, раз знает. А я вот, кстати говоря, был не в курсе. Но догадался.
— Ты не знал, потому что для друзей я ничего не жалею! А это не друг! И я его знать не хочу!
— Но фамилию-то знать хотите, — криво усмехнулся Валерий Эдуардович.
— Говори! — стукнул кулаком по столу хозяин.
— Григорий Теимуразович! — раздался голос Люси в селекторе. — Вы не забыли про совещание? Сегодня ваш отчёт.
— Подождут! — рявкнул хозяин. — Говори, не томи душу. Говори все, что собирался сказать.
— Хлестова Игоря Андреевича знаете? — спросил Пирожников, разглядывая ногти со скучающим видом. — Только я вам ничего не говорил.
