Андрей Воронин - Таможня дает добро
Он вытащил из «УАЗа» короткую саперную лопату и принялся рыть почти под самым столбом. Сперва копалось тяжело. Трава здесь не росла, все было усыпано крупным щебнем. Потом пошел песок, копать стало легче. В готовую яму Дорогин опустил два ящика со стержнями, засыпал ее песком, забросал щебнем. Лишний песок ссыпал в кусты. У него остался один стержень, который он вынул еще в ангаре.
По шоссе Сергей проехал не очень много, до ближайшего моста. С одной стороны дорожное полотно подпирало водохранилище, с другой — простирался заливной луг. Дорогин вышел на асфальт и, одной рукой придерживая руль, другой толкая машину в стойку, покатил ее к откосу. «УАЗ» несколько секунд балансировал на бровке дорожного полотна, а затем, качнувшись, покатился вниз и исчез среди густых зарослей камыша, до половины уйдя под воду.
Дорогин, насвистывая, зашагал по асфальту. Впереди, в полукилометре, виднелась оживленная магистраль, по ней то и дело проносились машины. Перемахнув через ограждение, Дорогин стал на обочине и принялся голосовать. Но где ж найдутся охотники остановиться среди ночи, чтобы подобрать крепко сложенного мужчину? Вскоре Дорогин даже перестал поднимать руку, когда мимо него проносились легковые машины.
«Так наверное, мне придется шагать до самого рассвета.»
Он услышал гул и обернулся. По магистрали одна за другой шли тяжелые фуры. Уже не надеясь на успех, Муму махнул рукой. Главная фура моргнула фарами, зашипел воздух в тормозах, и трейлер остановился. Остановились и машины, следующие за ним. Дорогин подбежал, вскарабкался по лесенке и увидел улыбающееся лицо водителя.
— Тебе, мужик, куда?
— В Москву, — не задумываясь, ответил Дорогин.
Водитель засмеялся.
— Ну тебе и повезло. По этой дороге мало кто в Москву ездит, а мы прямиком туда направляемся.
— Я везучий.
— Твое счастье. У нас гуманитарный конвой. Домой возвращаемся. Если ты в Москву за песнями, то поехали.
Дорогин сел на мягкое сиденье, поставил на колени спортивную сумку, в которой лежало оружие и стержень странного металла.
— Налегке путешествуешь, — говорил водитель, когда колонна вновь двинулась.
— Да, в гости заезжал. Хорошо тут!
Глава 18
На Московской кольцевой дороге одна из машин гуманитарного конвоя остановилась, съехав на обочину. Из машины выпрыгнул Дорогин, на прощание помахал рукой словоохотливому водителю. Грузовик тяжело тронулся с места, пристраиваясь в хвост колонны. Сергеи постоял несколько минут, пару раз присел, разминая затекшие ноги. Затем жадно втянул воздух.
Спина и ноги болели, он чувствовал себя разбитым и страшно усталым. Но остановиться, чтобы передохнуть, у него не было ни времени, ни желания. Он привык побеждать боль, преодолевать усталость, заставляя свой организм работать и работать.
Стояло раннее утро. На дороге машин было мало. Сергей немного помедлил, выкурил последнюю сигарету. Во рту чувствовался неприятный металлический привкус.
«Чертовщина какая‑то!» — бросая и растаптывая недокуренную сигарету, пробормотал он, а затем поднял руку и забросил на плечо спортивную сумку. Мимо него пронеслись три легковых автомобиля, но никто не остановился.
И Муму вновь чертыхнулся:
— Домой приехал, а тут — на тебе, даже машины не останавливаются!
И тут же возле него шагах в восьми, взвизгнув тормозами, остановился красный «Опель.» Сергей заспешил к машине, потянул на себя дверцу.
— Добрый день! В город подбросите? Водитель, примерно ровесник Дорогина, согласно кивнул.
— Садитесь, я в город и еду.
Сергей забрался на переднее сиденье.
— Из командировки, что ли, возвращаетесь? — поинтересовался водитель.
— Да, вроде бы, — растягивая слова, произнес Сергей.
— То‑то, смотрю, с сумкой и уставший. Далеко, наверное, были?
— В Беларуси был.
— Где, если не секрет? —- На границе с Латвией.
— Нет, я там никогда не бывал. Хотя… хотя… погодите… Вроде на Ленинград пару раз доводилось ездить через такой маленький старинный городок, кажется, Полоцк называется.
— Есть и такой, — сказал Сергей.
А через тридцать минут, щедро расплатившись долларами с водителем, Сергей покинул красный «Опель» и заспешил к таксофону. Номер Варвары Белкиной он помнил, как свое собственное имя, хотя и звонил ей не так часто.
«Может, спит еще, а может, ее нет дома?»
Он снял трубку и, не опуская спортивную сумку на землю, прижимая ее локтем к боку, быстро набрал номер. Дорогин чувствовал, что у него пошла полоса мелких неудач. Трубку никто не снимал, слышались лишь длинные, однообразные гудки.
«Что такое? Хотя я и не предупреждал, ни о чем не договаривался.»
Вдруг на десятом или двенадцатом гудке, когда Сергей решал, что делать дальше, послышался заспанный, страшно недовольный, но знакомый и родной голос:
— Алло, слушаю! Говорите!
— Доброе утро, Варвара!
В трубке послышалось учащенное дыхание. Дорогин догадался, Белкина пытается сообразить, что же, собственно, произошло.
— Сергей, ты, что ли? — голосом человека, уже пришедшего в себя и проснувшегося, резко и даже чуть грубовато бросила в трубку Варвара.
— Я, ты не ошиблась. Надо встретиться.
— Когда? — спросила Варвара. Если у Дорогина неприятности, значит, у нее в руках может оказаться какой‑нибудь сенсационный материал. — Ты где, Сергей?
— В городе, кварталах в двух от тебя.
— Приходи.
— Ты одна? — спросил Сергей, причем спросил просто так.
— Ты же не в любовники ко мне набиваешься, одна, — уже с ухмылкой ответила Белкина.
— Тогда я минут через десять–двенадцать буду.
— Жду, как раз успею умыться.
— Кофе поставь, если у тебя есть.
— Конечно, есть.
Сергей взбежал по лестнице, но не успел прикоснуться пальцем к кнопке звонка, как дверь резко отворилась. Варвара была немного растрепанная, абсолютно ненакрашенная, но умытая. Она улыбалась довольно странной улыбкой.
— Проходи, — произнесла Белкина, отходя в сторону.
На ней была длинная мужская рубаха. Когда она отходила к стене, ее грудь качнулась, дрогнула. Варвара застегнула пуговицу.
— Проходи, я даже одеться толком не успела.
— Это неважно.
— Сейчас поставлю кофе.
Когда на журнальном столике в большой комнате стояла кофеварка и две чашки горячего ароматного кофе, Варвара уселась в кресло. Теперь, кроме рубашки, на ней были и джинсы.
— Что стряслось?
— Нужна твоя помощь. Думаю, обращаюсь по адресу.
— Сергей, ты же знаешь, если могу, то не вопрос.
— Думаю, сможешь, — Сергей потянул за ремень спортивную сумку.
Взвизгнула от резкого движения металлическая молния. Дорогин пошарил в недрах сумки. Его рука нащупала пистолет, прохладный и тяжелый, он сдвинул его в сторону, а затем на журнальном столе появился завернутый в лощеную бумагу металлический стержень.
— Понимаешь, Варвара, мне надо как можно скорее узнать, что это такое и с чем это едят.
Варвара взяла стержень и принялась вертеть его, рассматривая с разных сторон, как будто в этом что‑то понимала.
— Сергей, я не специалист. Если бы ты мне показал какую‑нибудь газетную статью, поверь, я бы почти со стопроцентным попаданием смогла бы тебе сказать, кто ее писал, откуда он черпал информацию. А в железяках я ни черта не понимаю. Я не металлург, не инженер, я, Сергей, гуманитарий.
— Варвара, пойми, — поворачивая в руках горячую чашку, произнес Дорогин, — мне это очень важно. Думаю, будет важно и тебе. У меня есть что тебе рассказать.
Варвара оживилась.
— Откуда она появилась?
— Вот это мне и хотелось бы узнать. Кстати, можно воспользоваться твоим телефоном?
— Пожалуйста, — Белкина подвинула трубку к Сергею. Он взял, быстро набрал номер дома Рыча–гова, затем зло отключил телефон.
— Что, никто не снимает?
— Никто не снимает, — сказал Сергей.
— Как быстро ты хочешь узнать, что это за железка?
— Лучше сегодня.
— Ну что ж, я занята, но не катастрофически плотно.
Варвара была абсолютно свободна, дел у нее на сегодня никаких не было, а слово «занята» вырвалось само собой. Она посмотрела на часы.
— Ты издалека приехал?
— Да.
— Судя по твоим грязным кроссовкам, наверное, очень издалека?
— Ты угадала.
— Не секрет?
— Варвара, давай потом, а? — Сергей поднял руку, оторвав ладонь от чашки. Положил ее на руку Белкиной, та даже вздрогнула, такой горячей была ладонь Муму.
— Ладно, у меня есть кое–какие знакомые.
— Я так и думал, — Сергей выпил кофе, съел бутерброд. Он совершил еще одну попытку дозвониться в Клин. И опять безуспешно. — Послушай, Варвара, Тамара тебе на этой неделе не звонила?
— Нет.
— А ты ей?
— Тоже не звонила. Я была очень занята, вот только позавчера большой материал сдала, две недели над ним корпела, высиживала, как наседка, вынашивала, как кенгуру.
