Татьяна Гармаш-Роффе - Роль грешницы на бис
…Но ненадолго. Вернулся он туда вечером вместе с Ирочкой, которая выходила в магазин. Выходила одна, а вернулась с детективом, поджидавшим ее в подъезде дома актрисы. Следуя едва слышным указаниям детектива, Ирочка открыла дверь своим ключом. В коридоре было тихо, никто не вышел ей навстречу. Все приходящие работницы уже ушли, Нина находилась в комнате Элеоноры, Алла – в своей гостиной. Ирочка шумно переодевала обувь, затем крикнула в глубину квартиры: «Ужинать будем?», а Кис в это время безмолвно и бесшумно проскользнул в спальню актрисы.
До него доносились звуки с кухни, он слышал, как женщины ужинали втроем, нахваливая еду, приготовленную Любой, затем Ирочка осталась на кухне мыть посуду, Нина отправилась в ванную – она ложилась всегда рано, – а Измайлова к себе в гостиную. Полчаса спустя Ирочка присоединилась к Измайловой и составила ей компанию для игры в скрэббл. Все шло как обычно.
Он прождал для верности еще два часа с того момента, как Измайлова и Ирочка разошлись по комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. После чего Кис счел дальнейшее ожидание бессмысленным и покинул квартиру.
По правде говоря, на успех в первый же вечер он особо и не рассчитывал: убийце нужно было приготовиться. И детектив сам предоставил ему эту возможность, подсунув Измайловой фразу с просьбой дать ей еще один день.
Ну что ж, готовься, родимый, готовься. Рандеву переносится на завтра.
* * *Следующий вечер начался ровно по тому же сценарию. С той только разницей, что сразу после ужина Ирочка стукнула к Измайловой в дверь и извинилась, что не сможет составить сегодня вечером Алле компанию: очень в сон клонит, так что она к себе пойдет, ляжет…
– Я тоже, пожалуй, – откликнулась Алла. – Погода ужасная, просто давит на виски, все время спать хочется… И потом, мне нужно завтра быть в форме: предстоит встреча со следователем…
– Да вы бы меньше слушали этого детектива, – пролепетала Ирочка слабым голосом. – Наплел черт знает чего, а вы расстраиваетесь… Кто ему поверит… – донеслось уже из ее комнаты.
– Вопрос не в том, кто поверит ему. Вопрос в том, кто поверит мне… – загадочно ответила ей вдогонку актриса. – Пойду-ка я лягу, что-то мне не по себе.
Алла вошла в комнату, зажгла ночник. Кис выдвинулся из проема между шкафом и окном, прикладывая палец к губам.
– Вы ничего не ели, не пили? – едва слышно прошептал он.
Она отрицательно покачала головой.
– В прошлый раз, когда вам подсыпали снотворное, как было? Вы принимали душ или ванну – не знаю, какие у вас привычки?
– Нет, – прошептала Алла, – до ванной не дошла.
– Тогда ложитесь.
– Одетой?
– Нет, как обычно… Я отвернусь, переодевайтесь. И погасите свет.
…Прошло еще минут сорок, прежде чем дверь в спальню Измайловой приоткрылась.
Темная фигура проскользнула внутрь комнаты.
Оглядевшись, осторожно приблизилась к кровати.
Некоторое время человек, чуть наклонившись, вглядывался в темноте в спящую актрису.
– Алла? – вдруг тихо произнес женский голос.
Актриса не ответила.
– Алла? – на этот раз погромче позвал актрису все тот же голос.
Тишина. Измайлова только сонно вздохнула и, откинув руку на подушку, чуть повернула голову в сторону.
Силуэт в черном замер, нависая над ее кроватью. Алла снова дышала ровно и бесшумно. Несколько мгновений протекли в абсолютной тишине. Наконец силуэт в черном распрямился. Кис, хорошо скрытый в своем убежище, разглядел, как незваная гостья вытащила что-то из кармана, затем взяла стакан с ночного столика актрисы, посмотрела его на свет, слабо падавший из окна. Стакан был наполнен наполовину водой. Надо думать, что женщина в черном костюме сочла количество воды излишним, так как она, бесшумно подойдя к открытому окну, отплеснула немного. После чего опустила нечто, извлеченное из ее кармана, в стакан и легонько поболтала его, посматривая на свет. Затем поставила стакан на столик и присела на край кровати возле спящей актрисы.
Она еще раз негромко спросила:
– Алла? – но ответа, разумеется, не получила.
Тогда она быстро и неожиданно продела свою руку под голову Измайловой и потянула ее на себя, вынуждая сесть. Актриса сонно пробормотала что-то, не размыкая век, и выразила явное намерение лечь обратно. Но женщина в черном настойчиво тянула ее на себя, и Алла сдалась, расслабившись на ее руке, как на подушке, хоть и неудобной. Голова ее безвольно лежала в сгибе локтя убийцы.
Свободной рукой женщина потянулась к столику, взяла стакан и поднесла его к губам актрисы, его холодным стеклянным бортом раскрывая ее губы. Алла вдруг открыла глаза и испуганно посмотрела на женщину.
– Что, что это? – пробормотала она, явно не понимая, что происходит: ее сознание все еще пребывало во сне.
– Ничего, – утешила ее женщина вполне ласково, – вам надо это выпить, Алла Владимировна, это вам врач прописал, – успокаивающим голосом говорила она, пытаясь наклонить стакан ко рту актрисы и дать жидкости протечь в горло. Измайлова несильно, как и положено спящему человеку, крутила головой, мешая заботливой убийце влить ей микстуру, «прописанную врачом».
Кис счел, что настала пора вмешаться. Он выбрался из своего убежища, в котором уже истомился от бездействия и неудобной позы, и обрушился на спину черной фигуры. Осторожно, но цепко ухватил стакан и выдернул его из пальцев убийцы, после чего без особого труда завел руки обалдевшей от неожиданности женщине за спину и защелкнул на них наручники.
Алла села на кровати и перевела дух.
– Такой роли у меня еще не было, скажу вам честно, Алексей, – проговорила она со сдавленной усмешкой. – Я от страха чуть не умерла!
– Вы были блистательны! – ответил ей Кис.
Широко раскрытые глаза в прорезях черной маски смотрели на них с неподдельным изумлением, смешанным с ужасом, как если бы перед ними предстали два привидения, актрисы и детектива.
Кис, взяв убийцу за шкирку, заставил ее подняться с постели Измайловой. После чего он произнес в полный голос:
– Ну что, поговорим, Света?
И с этими словами он стянул шапочку с головы пришелицы.
Ошибки не было: перед ним стояла Света, прачка Измайловой.
Он зажег в гостиной свет и подтолкнул Свету к креслам.
– Располагайтесь.
Она дернула плечом и упрямо уперлась на месте. Кис добавил, усмехнувшись:
– Советую воспользоваться возможностью посидеть последний раз в таком роскошном кресле. Скоро придется вам сесть совсем в другое место… И надолго, полагаю.
У Светы на глазах появились злые слезы, она прикусила губу, но все же присела на край кресла: сведенные за спиной руки мешали ей откинуться на спинку.
Вскоре к ним присоединилась Измайлова, уже одетая. Остальные спали: Кис решил, что будет лучше, если позже анализ установит наличие снотворного в крови у Нины и Ирочки. Да и суеты так было меньше – меньше опасности, что кто-то неосторожно испортит мизансцену. Посему детектив и договорился накануне с актрисой, что она не будет препятствовать им отведать ужин.
– Ну что ж, приступим, – объявил Кис. – Где записка Аллы Владимировны?
Света метнула на него изумленный взгляд:
– Как вы догадались?!
– А вы и вправду решили, что умнее всех, Света? Большая ошибка с вашей стороны – переоценивать свой интеллект на фоне дебилизма вашего сводного брата. Так где записка?
– Я пить хочу, – с вызовом заявила Света.
– В спальне Аллы Владимировны есть стакан с водой, вы его видели и даже в руки брали. Вам принести? – любезно предложил детектив.
Света только губы сжала в ответ. Измайлова смотрела на нее с внимательным, брезгливым недоумением, словно в ее руки неожиданно попалось диковинное насекомое.
– Какая записка, Алексей? – спросила актриса. – О чем речь?
– Ваша. Которую вы написали мне, – помните? – когда не хотели со мной встречаться… Ирочка не смогла мне ее передать, не нашла, так как записку выкрала Света.
– Но при чем тут записка?
– Что, вам и в голову не пришло? Не догадались? – вдруг зло усмехнулась Света. – В ее спальне записка! В шкафу, под бельем!
Кис попросил Аллу сходить за запиской, что та и сделала.
– Понятно, – сказал Кис, бегло глянув в текст и убедившись, что именно об этой записке идет речь. – В кармане она бы помялась. А в качестве предсмертного письма мятая бумажка выглядела бы сомнительно… Вы и впрямь неплохо соображаете, Света.
– Что значит «предсмертного»? – поразилась Алла.
– Вы помните ее текст? «Вы прочитали мой дневник и все поняли. Объяснения излишни…» Теперь вообразите, что рядом с вашим хладным трупом лежит дневник, а рядом с дневником – эта записка. В дневнике подробно описаны весьма интимные подробности, но, главное, из него видно, как вы презирали и ненавидели упомянутых в нем мужчин… Большая часть из которых уже пала от отравленной иглы. После прочтения вашего дневника смысл записки вполне недвусмысленно читается таким образом: я убила этих ненавистных мне людей, «вы», то есть следствие, «все поняли», излишне даже объяснять: это я, Алла Измайлова, им отомстила. В стакане, несомненно, находится сильнодействующий яд – то-то Света не захотела из него водички выпить! И тогда следствие приходит к следующему заключению: вы их ненавидели, вы решили всем отомстить и затем уйти из жизни самой. Всем отомстить вам не удалось – слишком много мер было принято для безопасности випов, – и посему вы решили уйти из жизни теперь, не доведя месть до конца, осознав, что это тупик…
