Валерий Ильичёв - Кофе в постель (сборник рассказов)
Такое жестокое убийство встретилось в его практике впервые. Он здорово нервничал и старался не смотреть на труп, хотя раздробленный затылок был прикрыт длинными выкрашенными в белый цвет волосами, а лицо жертвы, бледное и спокойное, не исказила гримаса боли и ужаса.
На месте происшествия уже действовал следователь прокуратуры Балабин. Вместе с работниками уголовного розыска он обследовал прилегающую местность и собрал все, что попалось под руку: две изжеванные сигареты, бутылку из-под вина, обрывок квитанции на купленный в универмаге костюм. Все это, пожалуй, не имело отношения к убийству, но для очистки совести было приобщено к протоколу осмотра. И лишь когда судмедэксперт стал переворачивать труп, в левой руке жертвы обнаружили две бусинки искусственого жемчуга. Это была хоть какая-то реальная зацепка.
Начальник отдела уголовного розыска Сытенко, низкорослый, плотный, выглядел озабоченно. Документов у потерпевшей никаких. Хорошо, если прибыла по путевке: из санатория или дома отдыха сигнал об исчезновении человека поступит обязательно. Если же приезжая остановилась на частной квартире, то установить её личность будет нелегко. Скорее всего и убийца — не местный житель. Попробуй, найди' его среди такой массы приезжих. Так же пессимистично был настроен и следователь — прокуратуры. Лишь Крутов в молодом азарте предлагал: «Надо немедленно блокировать вокзал, аэропорт, морской порт, автостраду, чтобы преступник не ушел из города». Сытенко иронически хмыкнул: «Это мы мигом распорядимся, а кого хватать будем? Высокого или низкого, толстого, как я, или тонкого, как вы, Виктор Константинович?» Крутов обидчиво встрепенулся: «Вы меня, Иван Семенович, за чудака не принимайте. У преступника па одежде кровь и мозговое вещество вполне могли остаться. Пусть ваши ребята и патрульно-постовая служба посмотрит повнимательнее!»
«Какие там следы на одежде, — скептически подумал Сытенко. — Кости затылка раздроблены, но чтобы кровь фонтаном била, это вряд ли». Однако ссориться с прокуратурой не хотелось и, подойдя к патрульной машине, по рации связался с РОВД, дав необходимые распоряжения. Надо было срочно организовать первоначальные оперативно-розыскные мероприятия, и Сытенко, договорившись встретиться через два часа в кабинете Балабина, уехал в райотдел.
Вопреки ожиданиям события начали развиваться довольно бурно. Слух об убийстве разнесся по городу, и уже через час они знали личность потерпевшей. Ее соседки по комнате с вечера не подняли шум, так как считали, что их подруга по собственному желанию развлекается с так удачно подвернувшимся красавчиком. Но, узнав об убийстве, явились в отдел милиции и по фотографии опознали погибшую. В протоколах их допросов были подробно зафиксированы приметы парня, лихо танцевавшего современные танцы. И подчиненные Сытенко начали методичный обход частного сектора и всех здравниц города.
Сам Сытенко не успел включиться в поисковые мероприятия, так как появился новый подозреваемый: в отдел явился муж убитой, узнавший от подруг жены о трагическом происшествии. Его рассказ был похож на выдумку. По крайней мере, Сытенко верил ему лишь до того момента, как он, якобы, подлетев к стоявшей у дерева парочке, обнаружил, что в темноте обознался. Поспешно извинившись, он помчался дальше. Но безуспешно проблуждав по ночному парку ещё часа два, вернулся в санаторий и до утра просидел возле дверей её корпуса.
В нем тогда ещё теплилась надежда, что пока он бегал по парку, жела вернулась. Но наступило утро, а её не было. И лишь когда её подруги появились утром после посещения отдела внутренних дел, он осмелился подойти и поинтересоваться, где же его жена. Узнав о трагедии, поспешил в милицию. Оказалось, что все его проклятия жене теперь обернулись против него: он безмерно виноват, что думал о ней плохо. Отвергнутый ею негодяй с красивой внешностью убил её.
Обидно, что ему не поверили и задержали. Но он бы и сам в такой ситуации заподозрил в первую очередь ревнивца-мужа. Временами ему начинало казаться, что он виноват в смерти жены, так как его настойчивые поиски могли вспугнуть Марину, и её убили, когда она пыталась уйти. Эх, прав был Володька — не надо было сюда лететь. Так он лежал и казнил себя, ещё не зная, что красавец-танцор Александр Птицын найден, опознан, водворен в соседнюю камеру и теперь тоже клянет себя за вчерашний вечер: «Сколько раз говорили, что бабы меня погубят. Так нет, все лезу куда не нужно и ищу себе дурацких приключений. И кто теперь поверит в столь невероятное стечение обстоятельств?»
Вечером на совещании в кабинете Крутова собрались участники розыска. В отсутствие прокурора Крутову невольно приходилось брать на себя ответственность. А ситуация сложилась щекотливая: задержаны двое, и вина одного автоматически исключает ответственность другого.
Трудный разговор начал Сытенко:
— Пожалуй, надо отпускать мужа: виновный не стал бы сидеть с утра возле её жилого корпуса.
— Ну, не скажи, — перебил Балабин. — Он мог это сделать для отвода глаз, понимая, что все равно его установят через кассу аэрофлота!
— Слишком уж сложный ход для неопытного преступника. К тому же следов крови и мозгового вещества ни на одежде, ни на изъятом ноже не обнаружено. Правда, сам факт приезда в город и чувство ревности говорят о многом.
— Вот видишь, — вновь перебил Балабин, — в таком состоянии вполне мог убить.
— «Мог» и «совершил» — разные вещи, — решил вмешаться Кругов. — А что у нас есть в отношении Птицына?
— Здесь улики весомее. — Сытенко, найдя нужное место в протоколе допросов, зачитал:
«Марина согласилась с моим предложением прогуляться по парку после танцев. Недалеко от смотровой площадки, под деревом я взял её за плечи и попытался поцеловать. При этом неловким движением случайно разорвал нитку бус. Женщина вскрикнула и кинулась подбирать рассыпавшиеся бусинки, наощупь отыскивая их в траве. Почувствовав осложнение ситуации, я предложил бросить это бесполезное занятие и, вернувшись сюда с утра, продолжить поиски. Но она упорствовала. Не желая уходить от красивой женщины, я пообещал ей купить на другой день новые. Но она резко отказалась. Тогда я спросил: „Что они, такие уж дорогие?“ Женщина ответила: „Дороже не бывает. Им цены нет“, Я сделал попытку приподнять её и обнять, но Марина резко оттолкнула меня и сказала: „Да убирался бы ты отсюда!“ Я очень рассердился на такое обращение и, повернувшись, быстро пошел вниз, к морю. В темноте, не заметив низко склонившуюся ветку дерева и наткнувшись на нее, исцарапал лицо. Кровь из разодранной щеки капала на рубашку. Вернувшись в санаторий, я выстирал под краном рубашку и лег спать. На вопрос товарищей по комнате о ссадинах на лице, не желая признаться в неудаче с женщиной, объяснил, что подрался с неизвестными. На другой день после завтрака решил на пляж не ходить из-за оцарапанного лица, остался лежать в комнате, где меня и нашли работники милиции».
Сытенко, закончив читать протокол, начала подводить итоги. Конечно, подозрение падало на Птицына. Здесь и случайное знакомство, и его вполне определенные намерения, и ночная стирка окровавленной рубашки, и повреждения на лице. Слишком много совпадений! Но нельзя сбрасывать со счетов и Холодова. Существует ещё одна, правда сомнительная, возможность: было ещё третье, пока нам неизвестное, лицо, но это уже из области фантазий. Пока из двух задержанных Пти-цын* — более подходящая фигура для обвиняемого.
Последняя фраза резанула слух Крутова — эти рассуждения Сытенко, хотя и логичные, но были довольно циничны.
— Вы, Иван Семенович, все вроде бы говорите правильно. Наибольшие подозрения вызывает поведение Птицына. Ну, а если здесь случайное стечение обстоятельств? В нашем распоряжении ещё почти двое суток. И если ничего нового мы не добудем, то придется освобождать Птицына. Что же касается Холодова, то его мы обязаны отпустить немедленно.
— Если работать с оглядкой, как вы, то с преступниками вообще бороться будет невозможно. — Сытенко понимал, что сейчас наговорит лишнего, но его уже понесло, — С приобретением опыта вы, Виктор Константинович, хорошо узнаете, что на практике редко когда удается собрать полные доказательства. Преступник — не такой уж дурак, и следы, а тем более отпечатки пальцев, нам нарочно не оставляет. А между прочим, в судах такие вот дела на одних лишь косвенных доказательствах беспрепятственно проходят.
— И меня и вас учили, что лучше отпустить девять виновных, чем осудить одного невиновного. И пока это зависит от меня, я сделаю все, чтобы это положение выполнялось.
Но Сытенко сдаваться не собирался.
— Послушай, Виктор Константинович, у нас всегда с прокуратурой были великолепные отношения. И мы вас никогда не подводили. Хотите освободить Холодова — ваше право, хотя можно было бы и не торопиться. Что же касается Птицына, то тут вопрос принципиальный. Нам с вами работать вместе, и совсем небезразлично, как быстро мы найдем общий язык. Чем скорее, тем лучше!
