Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги
Все дамы были с кавалерами, а Катерина одна. И Сидоров был один. Приятель Катерины, как Сидорову рассказал хозяин квартиры, перед самым праздником угодил в милицию за драку в ресторане, и восьмое марта вынужден был справлять в обезьяннике, в компании таких же, как он сам, дебоширов.
У Сидорова в данный момент вообще никого не было, он был совершенно свободен.
Их посадили рядом.
Поначалу Сидоров, как многие, не заметил во внешности соседки абсолютно ничего примечательного, никакого шарма, да внимательно её и не разглядывал. Мельком взглянул девушке в глаза, отметил про себя, что они большие и черные, запомнил имя и стал дежурно ухаживать: предлагал закуски, которые стояли на столе в пределах его досягаемости, наливал шампанское в её бокал и отпускал по ходу застольного разговора несмешные шуточки и дурацкие комплименты.
О том, что рядом с ним сидит женщина, которая вскоре станет для него единственной на всём белом свете, он и предположить не мог.
Всё было, как всегда: шутливые тосты (естественно, все за прекрасных дам!), шампанское рекой, коньяк, много водки, красная и чёрная икра, салат «оливье» и селёдка под шубой, шум, гам, хохот, громкая музыка, танцы, и уснувший на диване в соседней комнате, ещё до подачи горячего, хозяин квартиры. Сидорову приходилось бывать здесь, и не раз, так что знаком он был со многими гостями. В основном это были бизнесмены, владельцы торговых точек, с которыми он контактировал по вопросам реализации своей продукции — шампиньонов и вешенок.
Были здесь и «консерваторы», как Сидоров их называл — те, что запускали грибной неликвид в переработку: делали из него консервы, икру и грибную солянку. Таким «консерватором» являлся и хозяин квартиры — Александр Шульман, школьный приятель Алексея. Но Шульман у Сидорова брал не неликвид, а самый что ни есть качественный товар. Предприятие Шульмана производило замороженные полуфабрикаты (отечественная продукция, альтернатива «Хортексу»), и шульмановсеий бизнес, рано или поздно, должен был стремительно взлететь.
А пока особой популярностью в народе продукция Шульмана не пользовалась. Народ, забывший о патриотизме и не располагающий информацией о качестве импортной продукции, не торопился переходить на сторону отечественного производителя, и с удовольствием потреблял стероидные окорочка и генетически модифицированные замороженные овощи, грибы и фрукты. Шульман очень страдал по этому поводу и частенько находил утешение в рюмке. Вот и сегодня он «устал» раньше гостей.
Катерина была не охвачена Сидоровским бизнесом. Их и рядом-то посадили для того, чтобы они пообщались во время вечеринки, авось и спелись бы, договорились о чём-нибудь. Сидоров, выждав полчаса с начала гулянки, завёл с соседкой разговор о бизнесе вообще, с намерением перейти впоследствии к разговору о своём собственном бизнесе, а, затем и к конкретному предложению о возможном сотрудничестве, но Катерина мягко его осадила:
— Алексей, мы же выпили. Какой серьёзный разговор можно вести за праздничным столом? Лично я никогда не говорю о делах, когда хоть чуть-чуть выпила. И наоборот.
— Не выпиваете на работе.
— Именно. Вообще-то я почти не пью. Сейчас нам всем нужна трезвая голова.
— Золотые слова, — улыбнулся Сидоров и посмотрел на Сашу Шульмана, который ещё не ушёл спать в соседнюю комнату, но явно намеревался это сделать, пытался встать со стула, но у него получалось плохо, — извините, Катя, я вас покину ненадолго. Надо Сашу спать уложить.
Шульман жил один. Его жена, не желая ждать светлого будущего, ушла к пробивному торговцу сникерсами. Так что, кроме Сидорова, за степенью Сашиного опьянения следить было некому. Домработница у Саши была, но её задача — порядок и чистота в доме. Саша платил ей не очень большие деньги, а в таких случаях, как сегодня, на вознаграждение домработницы, которая была к тому же неплохим поваром, сбрасывались все присутствующие.
Саша и не думал сопротивляться. Он пьяно улыбался и говорил, пока Сидоров вёл его к дивану: Хорошие у тебя, Леха, грибы. Пахучие. Только на хрен они никому не нужны. Наши люди хотят покупать импортные поганки. Пусть они ничем не пахнут, пусть они вредные для здоровья, зато дешёвые.
— Ну, не такие уж они и дешёвые, — возражал Сидоров.
— Дешевле, чем твои.
— Хочешь сказать, что я цену задираю?
— Не-не-не, — замотал головой Шульман, — ты хорошую цену выставляешь. Я бы на твоём месте дороже продавал. Но… у меня ведь оборудование! Импортное! Его окупить надо. А поставщики пакетов? Такое впечатление, что они пакеты вручную клеят! И не из нефти их делают, а из чистого золота…. А энергетики? Совсем озверели! А ведь мне твои грибочки заморозить надо. А потом хранить.
— А ты пакеты за границей купи, дешевле будет, — предложил Сидоров, — а грибы, пока холодно, можно на улице морозить.
— Ты так считаешь? — изумился Шульман и попробовал сфокусировать нетрезвый взгляд на переносице Сидорова. — Надо об этом подумать, — и вдруг заявил, ни к селу, ни к городу: — а Катька красивая!
— Да?.. Не обратил внимания, — сказал Сидоров, — ложись-ка спать, дорогой товарищ.
— Очень красивая, — повторил Саша и моментально уснул, едва его каракулевая шевелюра коснулась диванного валика.
Сидоров вернулся в гостиную. Веселье было в самом разгаре. Шампанское уже почти никто не пил, в основном водку. Мария Марковна, Сашина домработница, пока Сидоров укладывал его спать, подала горячее — гору запечённых окорочков. Правда, от той горы уже ничего не осталось, блюдо стояло пустым посредине стола, только бесформенная лужица коричневатого жира на дне да жалкие ошмётки куриного мяса и кожицы. Однако в тарелке Сидорова лежала его законная порция. Это Катерина за ним поухаживала.
Сидоров улыбнулся:
— Спасибо за заботу. Шампанского?
— У меня полный фужер.
Он сел на своё место, налил водки и только хотел поднести рюмку ко рту, как почувствовал на себе взгляд соседки. Сидоров медленно повернул голову в её сторону, и… трах-тебедох! Он словно выпал из реальности. Мир вокруг него исчез и переместился в некое иное измерение. Или он сам улетел в это самое измерение. Сидоров увидел глаза Катерины. Он и раньше знал, что они большие и чёрные, но сейчас Сидоров словно впервые увидел их красоту. Эти глазищи смотрели на него как-то по-особому. Непонятно, как. Не объяснить простыми словами и понятиями.
«Катька красивая» — вспомнились слова Саши Шульмана.
Нетронутую рюмку он поставил на стол. Катерина загадочно улыбнулась.
— Давайте уйдём отсюда, — предложил Сидоров; он вдруг понял, что не хочет водки.
И закуски не хочет, окорочка этого стероидного. И общаться ни с кем, кроме Катерины, не желает. Бред. Наваждение. Гипноз…
— Давайте, — снова улыбнулась Катерина, и вдруг сказала: — Вы мне сразу понравились, Алексей. Мне даже кажется, что у меня к вам чувство возникло. А у вас?
Вот так, сразу! Но Сидоров не был огорошен словами Катерины, ему понравилась её прямота.
— Мне тоже так кажется…
Если бы они были в состоянии заметить реакцию сидящих за столом людей, они бы увидели, что все смотрят именно на них, а кое-кто даже жевать перестал. Но Сидоров с Катериной ничего не замечали вокруг, они одновременно встали и направились к выходу.
— Вы что, уже уходите? — спросил кто-то из присутствующих, но вопроса они не услышали.
Едва оказались за дверью, Сидоров привлёк к себе Катерину. Мелькнула дурацкая мысль: как же они будут целоваться — он, почти двухметрового роста и она, каротелька, метр с кепкой? Придётся ему колени подгибать, а ей на носках тянуться. Но всё получилось само собой.
Поцелуй их был долгим и таким удивительно вкусным, что Сидорову захотелось целоваться с Катериной снова и снова.
— Куда ты меня повезёшь? — спросила Катерина, едва он оторвался от её губ, — К себе?
— У меня бардак, — растерялся он.
— В каком смысле?
— В смысле — не прибрано…
— Ну, и что?
— Неудобно вести даму в квартиру, где царит беспорядок.
— Это ничего, мы не на экскурсию едем. Но кровать-то у тебя есть?
— Диван, но он раскладывается.
— Диван?.. Серьёзные дела на диване не делаются. А у нас, судя по твоей нервной дрожи, всё по-взрослому будет. Ладно, — решила она, — ко мне поедем. Правда…
— Родители?
Катерина усмехнулась:
— Я женщина самостоятельная. Живу одна.
— Так, в чём дело? Поехали.
— Ну, поехали.
С четвёртого этажа они спускались минут десять, потом ловили такси, потом долго ехали по названному Катериной водителю адресу, целуясь на заднем сидении потрёпанной «Волги», не в силах дождаться момента, когда окажутся в спальне. Водитель гайморитно сопел и судорожно дёргал машину, переключая скорости. А Сидоров распалился до того, что чуть было всё не произошло прямо там, в такси. Если бы не Катерина, которая тоже была возбуждена, но не до такой степени безумства, как Сидоров, и, мягко перекладывая его ищущую руку со своей груди или колена на менее интимные места, застёгивала пуговицы весеннего кожаного плаща, только что расстёгнутые им.
