Деон Мейер - Семь дней
Купидон достал из кармана удостоверение, шлепнул его на барную стойку и велел:
— Вот, читай!
Мозгляк настороженно наклонился и стал читать.
— Как тебя зовут? — спросил Купидон.
— Аффонсо? — нерешительно ответил мозгляк, словно сомневался в собственных словах. Он ссутулил узкие плечики.
— Аффонсо… а дальше?
— Аффонсо Бритос?
— Ты спрашиваешь или отвечаешь?
— Отвечаю?
Купидон вгляделся в мозгляка. Он подозревал, что тот отвечает с вопросительной интонацией от страха.
— Капитан Вон Купидон. Аффонсо Бритос, тебе известно, чем занимаются в Управлении по расследованию особо важных преступлений?
— Извините, я не уверен, — почтительно-заискивающе ответил мозгляк.
— По-другому нас называют «Ястребами».
— А-а-а… «Ястребов» я знаю.
— Отлично, Аффонсо! Итак, что тебе известно о «Ястребах»?
— Они страшные?
— Правильный ответ. Мы, Аффонсо, злобные ублюдки. Можем за пять минут разнести твой бордель к такой-то матери, понимаешь?
— Здесь частный клуб? — по-прежнему вопросительно возразил Бритос.
— Ты меня не понял. Словесные упражнения нам ни к чему.
— Ясно…
— Аффонсо, я могу проверить вашу лицензию на торговлю спиртным. Я могу приказать людям, которые пока ожидают снаружи, войти и проверить, не нарушаешь ли ты правила противопожарной безопасности. Я могу, если захочу, обвинить тебя в нарушениях Двадцать третьего акта о сексуальных преступлениях…
— Да?
— Но мы не хотим напрасно тратить время на пустяки, ясно?
— Ясно…
— Мы расследуем убийство.
— Правда?
— Правда. Дело серьезное, поэтому не будем пудрить друг другу мозги. Договорились?
— Кто умер?
— Аффонсо, давай так: я спрашиваю, а ты отвечаешь. Понял?
— Да…
— Итак, вспомни, что было 18 января. Меня интересует Макар Котко.
— Ух ты, Котко! — сказал Бритос. — Он хуже «Ястребов».
— Ответ неверный. Кстати, можешь больше его не бояться. Сегодня мы его арестуем.
— Правда?
Без семнадцати час.
Грисселу было не по себе. Он пытался сбросить напряжение, разглядывая пейзажи за окном. В последний раз он был здесь четыре года назад. Тогда все выглядело по-другому — и аэропорт, и шоссе, и пригороды, и деловой центр. Повсюду стройплощадки…
Правда, Йоханнесбург вечно менялся. Здесь кипела жизнь и не прекращалось строительство. За это город ему и нравился. Он буквально дышал энергией. В Йоханнесбурге, или в Йобурге, как его называют для краткости, все вечно спешат, все куда-то стремятся, как будто по-прежнему ищут золото.
Длинная зеленая трава по обочинам дорог, там и здесь красная земля. Совсем не похоже на Кейптаун.
Какой подобрать подход к бывшему офицеру КГБ? Коварному, опытному профессионалу, который всякое повидал, знаком с разнообразными методами ведения допроса.
Итак, они приедут. Котко наверняка будет сидеть за столом, скорее всего лицом к двери, а за ним — ярко освещенное окно. Все преимущества на его стороне.
Не получится.
В голове мелькнула неясная мысль, связанная с дорогим, сшитым на заказ пиджаком, который был на Котко на фотографии, и его слишком старательно зализанными волосами… Наверное, ему казалось, что он вправе рассчитывать на благосклонность Ханнеке Слут. Он дружит с членами правительства, у него много денег. Но по сути своей Котко — просто посредник русского мафиозо-миллиардера. Значит, вся его власть заканчивается, стоит лишь сорвать с него маску. Чему он будет всеми силами противиться.
Вот чем надо будет воспользоваться. Ударить Котко в самое больное место. Разом лишить его всего — надежности его прикрытия, веры в собственную неприкасаемость, политических связей, мужского самолюбия.
Играть как можно жестче.
Если дело не выгорит, на следующей неделе он уже будет работать охранником в магазине с рацией на бедре.
Гриссел глубоко вздохнул, достал телефон и позвонил бригадиру Мусаду Мани.
— Да, Бенни?
Он объяснил командиру, как намерен поступить.
Мани очень долго молчал, а потом сказал:
— Хорошо, Бенни. Если он окажется ни при чем, наказание понесем мы… Ладно. Только тебе придется действовать быстро. А я пока позвоню местному начальству.
— Спасибо, бригадир! — Он нажал отбой и крикнул Зонди: — Какой ближайший полицейский участок к работе Котко?
— «Сандтон», на Саммит-роуд.
— Найдется у них очень маленький кабинет для допросов?
— У них есть по-настоящему безобразные «обезьянники»…
Телефонный разговор Мбали с генералом Африкой прошел скованно.
Мбали сказала, что, по ее мнению, слабым звеном является банк. Кто-то из служащих банка мог проследить связь между Африкой и Котко.
Африка надменно возразил, что у него нет никаких связей с Котко.
— Но в принципе вы согласны насчет банка? — спросила Мбали.
Африка ответил, что не согласен. Он держит свои деньги в банке «Абса», а денежный перевод от фонда «Исондо-Дружба» пришел из Первого национального банка. Потому-то ему и не удалось вернуть перевод.
Поговорив с генералом, Мбали отправилась в отдел по борьбе с корпоративными преступлениями. Он располагался на первом этаже, в южном крыле.
Весь отдел умещался в одной комнате. Сейчас его сотрудники были заняты изучением ЗИК, консалтинговой компании Котко. По сведениям, добытым у Джека Фишера дядюшкой Скипом Скиперсом, компания занималась отмыванием денег.
Мбали извинилась за то, что помешала, и спросила, не может ли кто-нибудь объяснить ей, как просмотреть счета благотворительного фонда «Исондо-Дружба».
Ей ответили, что есть несколько способов. Можно обратиться в банк, где находятся деньги фонда, к аудиторам, проводившим финансовую проверку. Кроме того, можно отследить оборот денег через получателей платежей, которые должны подтверждать получение.
Мбали поблагодарила коллег и вернулась к себе в кабинет. Она начнет с Первого национального банка, потому что банки, как всем известно, отвечают на запросы медленнее всех.
Их звали Ника и Наталья. Две платиновые блондинки, похожие друг на друга как две капли воды. Обе говорили с сильным акцентом, одеты были довольно рискованно — так, чтобы продемонстрировать все свои достоинства. Они сидели бок о бок на кремовом диване клуба «Полночь», и их длинные голые ноги казались еще длиннее из-за туфель на высоченных шпильках. Между пальцами у обеих были зажаты сигареты.
— Вы русские? — с удивлением спросил Купидон, жестом приказывая своим помощникам отойти от входа. Он уже не помнил, которая из красоток Ника, а которая — Наталья.
— Украинки, — ответила та, что слева. Может быть, Ника. — Но мы говорим по-русски.
— Значит, Макар каждый раз вызывает к себе вас обеих?
— Да.
— Потому что, пока развлекается, хочет говорить по-русски?
— Потому что мы самые лучшие.
— 18-го он тоже вас вызвал.
— Да.
— В какое время вы к нему приехали?
— Это было давно. Мы не помним.
Купидон сверился с записями.
— В тот день он звонил сюда дважды, около шести вечера.
— Ну, значит, вызвал нас часов на семь.
— И вы сразу поехали к нему в отель «Куллинан».
— Нет. Сначала в ресторан. Макар любит угощать.
— В какой ресторан?
— Это было давно. Мы все время ходили в разные места.
— Может, «Буэна-Виста-кафе»? На набережной Виктории и Альберта?
— Может быть. Это было давно.
— Чуть больше месяца.
— Месяц — большой срок.
— А потом вы поехали в отель?
— Да.
— В какое время?
— Часов в девять, — сказала та, что справа.
Левая уточнила:
— Или в девять тридцать?
Блондинки переглянулись, дружно пожали плечами, как будто им было все равно.
— В какой номер?
— Это было давно.
— Он был один?
— Да.
— И что потом?
— А вы как думаете? Любовь.
— С вами обеими?
Они снова синхронно пожали плечами. Купидон подумал: может, у украинцев такой обычай.
— Что это значит?
— Любовь втроем.
— Понятно. Когда вы ушли?
— На следующее утро.
— Вы оставались у него на всю ночь?
— Да.
— Да ладно! Ему уже за пятьдесят!
— Макар любит обниматься. После любви.
— Значит, вы обнимались до следующего утра?
