Ярослав Зуев - Расплата. Цена дружбы
– Пока все тихо, Сергей Михайлович. Женщина прибыла в 20.05. У двери ее тип дожидался. Подозрительный.
– Вардюк?
– Никак нет, Сергей Михайлович. На компьютерного червя похож. Заросший такой черт, в смысле, патлатый. С бородкой, как у козла Бяшки.
– С эспаньолкой?
– Так точно, Сергей Михайлович. Уродство такое… вместе зашли в подъезд.
– Что в доме? – спросил полковник.
– Фирма. – Торба вытянул сигарету и взглянул на шефа за разрешением.
– Кури, – буркнул Украинский, выдвинув бортовую пепельницу.
– Видите, Сергей Михайлович? На третьем этаже окна светятся. Лампы дневного освещения и жалюзи однотипные. Там, значит и сидят.
– Где наших бойцов расставил? – поинтересовался Украинский, и наполовину опустил стекло. Торба доложил диспозицию. Первая оперативная машина, темно-синие «Жигули», находилась неподалеку, в хвосте колонны припаркованных на ночь автомобилей. – На случай, если они на набережную рванут, – важно пояснил Торба.
– По окрестностям пробежались? – перебил полковник. В разговоре Мила упомянула проблемы, возникшие у конвертальщиков после вмешательства СБУ, и Сергей Михайлович ждал неприятностей отовсюду. «Да о чем говорить? В любой тачке любая сволочь свободно может засесть. И эСБэУшники, и бандиты. Да кто, понимаешь, угодно…»
– Все чисто. – Доложил Торба. Вторую машину с оперативниками он разместил кварталом севернее, на углу Братской и Ильинской. Впрочем, кварталы на Подоле миниатюрные, так что и до них было рукой подать.
– Еще бы на Сагайдачного заслон поставить, – вздохнул Украинский. – Чтобы, значит, наверняка. Чтобы, как в крысоловке…
Но, поскольку силы группы захвата ограничивались самыми надежными сотрудниками, а лишнего шума поднимать не хотелось, количественное превосходство пришлось заклать в жертву скрытности и, довольствоваться тем, что есть. «Ничего, ничего, – бормотал Украинский. – Еще генералиссимус Суворов учил бить не числом, ауменьем. Мы и сами с усами». Следователь и Близнец не принимали участия в операции. На них Украинский возложил иную, самую деликатную задачу. На случай же столкновения с СБУ он заготовил отдельную легенду, согласно которой Милой Сергеевной доводилось пожертвовать. Благо, она об этом не знала.
«Все, как в бою, сынки, – это была фраза из любимого полковником «Ответного хода», с участием капитана Тарасова и прапорщика Валентира. – Все как в бою».
«Протасова вшестером без проблем возьмем, – думал он, потирая руки. – Тоже мне, Рембо нашелся. Все они Рембо из себя корчат, пока дубинкой по почкам не дали. Да носом, понимаешь, в асфальт».
– Сергей Михайлович. Кажется, наша клиентка, – сказал Торба, выбрасывая сигарету. Украинский повернул голову и узнал Милу Сергеевну.
* * *Пересчитывать деньги, – утомительное занятие, в особенности, если они, по крайней мере, пока, не ваши, а счетной машинки под рукой не случилось. Пока Мила корпела за столом, заваленным долларами в банковских упаковках, Паша помалкивал, и смотрел в окно. Больше в комнате никого не было, но из соседнего кабинета доносилось непрерывное жужжание матричного принтера. Там распечатывали документы.
– Ну, кажется все, – Мила подняла глаза от стола. Последняя пачка номиналом в десять тысяч долларов исчезла в спортивной сумке. Вжикнула застегиваемая молния.
– Кофейку? – предложил Паша.
– Да, пожалуй, не помешает.
– Вас встретят? – забеспокоился Павел, вооружаясь банкой «Nescafe» и чашками. Мила утвердительно кивнула. «Причем, гораздо больше людей, чем ты можешь себе представить».
– Так вы, если что, подождите здесь. А то, с такими деньгами…
– А кто знает? – Мила прищурилась. – Спасибо, что не купоны. А то бы пришлось грузчиков нанимать.
– Это точно, – согласился Павел, и поставил перед ней чашку. – Что-то у меня шея разболелась, – добавил он, принявшись массировать мышцы чуть пониже затылка.
– Это у тебя от погоды. – Мила сделала пару глотков. – Или просквозило где-то.
– Скорее, от сидячей работы. Целый день перед монитором.
– Попроси жену, пускай на ночь согревающим кремом натрет, – посоветовала госпожа Кларчук, вешая сумку через плечо. – Утром будешь, как новенький. Ну, я пошла.
– Я провожу.
Они вместе вышли на лестничную клетку.
– Извините, если что не так, – сказал Павел, вызывая лифт.
– Бывает, – отмахнулась Мила. – Я тоже утром погорячилась. Ну, пока.
– До свидания, – откликнулся Паша.
Как только кабина остановилась на первом этаже, Мила Сергеевна, вместо того, чтобы выйти на улицу, свернула в противоположную сторону. Забранная сеткой-рабицей шахта и первый пролет лестницы образовывали узкую щель, по традиции заставленную хламом. Расстегнув боковой карман сумки, госпожа Кларчук извлекла ее сестру-близняшку, сложенную вчетверо. Достала целлофановый пакет и набила старыми газетами. Распаковав, одну за другой, несколько пачек с долларами, аккуратно выложила их тонким слоем поверх макулатуры. Придирчиво оглядела работу и осталась довольна результатом. «Теряем в малом, выигрываем в большом. Это, должно быть, еще Конфуций придумал», – напевала Мила, действуя с какой-то болезненной поспешностью. Засунув сумку с деньгами подальше за груды мусора, она подхватила «куклу», и, наконец, покинула парадное.
Улица встретила ее хороводами снежинок. Мостовую укрыл тонкий, как простыня покров. Вокруг не было ни души, дома с посеребренными крышами походили на иллюстрацию к сказкам Андерсена. Мила огляделась по сторонам и, кажется, узнала «Мерседес» Украинского в паре десятков метров от парадного. Снежинки покалывали щеки, Мила звонко чихнула.
«Что мне теперь прикажете делать? Стоять тут до утра, превращаясь в сосульку? Где Протасов?» — Она не успела закончить мысль, как с Братской долетел звук приближающейся машины. – «Легок на помине», – губы тронула кривая, нервная улыбка, скорее напоминающая гримасу.
Машина покрыла половину расстояния до перекрестка, и теперь стало хорошо видно, что это желтая «тройка» с черными дверцами и крыльями. Водитель сбросил скорость и моргнул фарами. Госпожа Кларчук помахала в ответ, и шагнула с тротуара на брусчатку.
* * *– Это она, – сказал Бандура. Пальцы барабанили по баранке.
– Тормози, чувак! – Планшетов схватился за ручку двери. – Я на ходу сумку выдерну.
Андрей заблокировал колеса. Лысые, как макушка Фантомаса шины держали дорогу не лучше полозьев саней. Машину понесло боком. Фары, словно фотовспышка, на мгновение выхватили аккуратную, ладно скроенную фигурку Милы Сергеевны. Женщина замерла на мостовой, как, говорят, замирают зайцы во время ночной охоты. Элегантное пальто с поясом подчеркивало осиную талию, а тяжелая сумка оттягивала правое плечо. Бандура перехватил руль, но было поздно. «Лада» развернулась поперек мостовой. Фары уперлись в глухой фасад. Отчаянный крик на миг упредил глухой удар.
– Мы ее сбили?! – завопил Планшетов. Мила полетела через капот, как выпущенный из баллисты валун. Ее перекошенное лицо мелькнуло в панораме лобового стекла. Андрей на секунду зажмурился. Женщина приземлилась по другую сторону, покатившись, словно кукла. «Тройка» задев бровку, остановилась.
Планшетов первым пришел в себя. Распахнул дверцу и подцепил выроненную милой сумку. По каким-то неведомым обоим законам теоретической механики она мирно лежала на том самом месте, где «Лада» подцепила госпожу Кларчук.
– Есть, чувак! – Планшетов откинулся на спинку сидения. – Жми! – Бандура отпустил сцепление. Ведущие колеса выстрелили фонтанами снега. Из-под арок повалил пар.
* * *Двигаясь юзом, «тройка» миновала перекресток раньше, чем Сергей Михайлович прихлопнул рот, так и не решив, стрелять по злодеям, или начинать преследование. Полет Милы Сергеевны выбил его из колеи.
– Ах, ты… – шептал полковник, позабыв о замке зажигания.
– Уходят, Сергей Михайлович! – Торба сунул пистолет в окно. Мила Сергеевна ползла по мостовой, напоминая оглушенную газетой муху. Но, до нее никому не было дела. Пока не было, по крайней мере.
Украинский вышел из ступора. Двигатель «Мерседеса» завелся с полуоборота, он еще не успел остыть. Иномарка, в свою очередь, выскочила на перекресток. Украинский крутанул рулем, сгоряча позабыв о снегопаде. Скользкий асфальт редко прощает подобные промахи. В то время, как нос «Мерседеса» нацелился в хвост беглецам, корма продолжила движение, словно венец гигантского маятника. Машину наверняка закрутило бы волчком, не встань на пути столб. Удар пришелся в заднюю дверь, Украинского бросило на левую стойку, и он сильно ударился виском. Торба повалился на шефа, выронив пистолет и отбив ноготь на указательном пальце. «ПМ» гавкнул, прострелив правую дверь. Задние габариты удаляющейся «тройки» превратились в два почти неуловимых светлячка. Снег повалил так сильно, словно хотел замести следы.
