Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам
А в Доме было сумрачно и тихо. Тускло блестело оружие в витринах. Было много пыли — видно, в доме давненько не убирались с пылесосом. В просторном холле прямо на полу на газетах были разложены инструменты, стояли мешки с углем для кузнечного горна. Немало было и пустых бутылок — в основном из-под армянского коньяка.
Долидзе, не зажигая электричества, провел их в гостиную. Катя чуть отстала. Ее мучила мысль — куда лучше приткнуть «жучок» и когда это лучше сделать — сейчас или уже после разговора?
— Располагайтесь поудобнее. Чем вас угощать прикажете? Все есть в этом доме — кофе, чай, шоколад, коньяк, мартини, — Долидзе сделал широкий жест. Он был в клетчатой американской ковбойке, рукава которой были засучены до локтей. Катя впервые увидела его мускулистые волосатые руки. Ей вдруг вспомнился мультик про Кота в сапогах и Людоеда, которого озвучивал Папанов. Долидзе сейчас был ну просто его копией. А дом действительно напоминал и берлогу, и замок.
— Ну, так я вас слушаю, уважаемые. Как дело продвигается? — Долидзе улыбнулся Марьяне.
— Хорошо продвигается, семимильными шагами вперед, — Марьяна сидела на краю мягкого кожаного дивана прямо и церемонно. — А мы вообще-то считали, что вы сейчас на Ваганьковском кладбище, у могилы Усольского.
— Считали, а ехали? Не создан я для кладбищ, уважаемые. Не люблю я это дело. Успеем, все успеем еще там побывать, належаться там. Чего ж раньше времени туда соваться? — Долидзе вздохнул: — А Ореста жаль. Пропал мужик ни за грош.
— А вы знаете, как он погиб? — спросила Марьяна.
— Ну, знаю то, что все знают, — застрелили его в машине.
— А вы знаете, как его застрелили? Точнее, из чего застрелили?
Долидзе откинулся на спинку дивана. Вид у него был слегка осовелый. Катя ощущала исходившее от него амбре.
— Ваш ученик по оружейному ремеслу… — начала Марьяна.
— Вася? О нем мы уже толковали вот с многоуважаемой Екатериной, — Долидзе томно поклонился Кате. — Пустая это затея у вас. Вредная и ошибочная.
— Ошибочная? — Марьяна оглядела стены гостиной. — Сколько оружия в вашем доме. И все холодное. А где же огнестрельное?
— Такого не держим.
— Не держите? И не делаете?
— Нет, я и это уже говорил. Так о чем, собственно, беседа-то у нас?
— О мастерах и подмастерьях, — сказала Марьяна. — А еще о пистолетах — газовых на базе «Макарова», очень качественно и профессионально переделанных под стрельбу боевыми патронами девятого калибра. Вот о таких, например, — и она выложила на низкий массивный столик из черного оргстекла пистолет, который запросто, словно пудреницу, достала из кармана кителя.
Этого Катя не ожидала. Это был тот самый ствол, который некогда изъяли у Буркина и который долго караулил своего звездного часа на дне сейфа. Долидзе не изменил своей вальяжной позы, но что-то в лице его изменилось. Он протянул руку, но она застыла на полдороге к пистолету.
— Трогать не разрешается? — спросил он.
— Почему? Берите, взгляните поближе. Спорить готова — эту вещь вы видите не впервые, — Марьяна усмехнулась.
Долидзе пистолета не коснулся.
— Вы снова ошибаетесь, — сказал он. — А откуда он у вас?
— То есть как откуда? Вы забыли ваш собственный рассказ про дуэль? Это вот один из дуэльных. Второй канул.
— Ну и что? Я тут при чем? — Долидзе прищурился.
— Знаете, я могла бы вам соврать — у нас, мол, есть показания на вас Мамонтова и Буркина о том, что этот вот пистолет и другой, точно такой же, получили они от вас за деньги или, может, не за деньги, а так, за красивые глаза. Но я не буду врать — вы человек умный, вы художник, сразу почувствуете фальшь, — Марьяна вздохнула. — Так что это я вам говорить не буду. Я скажу другое — без всяких показаний я точно знаю, что этот вот пистолет — ваше произведение. И тот, другой, канувший в небытие, — тоже.
— С чего это вы взяли, уважаемая?
— С того, что два других ваших произведения — Мамонтов и его дружок — дураки, совершенно не умеющие правдоподобно врать.
— А не хотите ли кофе по-турецки? — спросил вдруг Долидзе весело и поднялся с дивана.
— Подождите, я…
— Сначала кофе, — Долидзе хищно потер руки. — Должен же я все-таки проявить традиционное кавказское гостеприимство.
— А можно мне пока взглянуть на вашу мастерскую? — тоном пай-девочки спросила Катя, намеренно не вмешивавшаяся в разговор.
— Прошу, — Долидзе словно бы невзначай приобнял ее за плечи. — Какая у вас подружка — ууу! — шепнул он ей на ухо. — Железная девочка. Прямо Жанна д'Арк. Ну да я тоже не пряник, если по всей правде-то. Хотите, я вам потом на кофейной гуще погадаю?
— Потом, — сказала Катя, крепко стискивая в руках сумочку с «жучком».
Долидзе вывел ее в холл и указал на двери мастерской. А сам ныряющей походкой отправился на кухню. Катя открыла тяжелые двустворчатые двери, но порога мастерской не переступала. Где поставить микрофон — здесь? Но тогда гостиная останется не охваченной и кухня тоже. А ведь тут, в доме, есть еще и второй этаж.
Марьяна выглянула в холл. Катя молча замахала на нее руками — сиди, я сама уж тут как-нибудь.
Взгляд ее невольно приковывали к себе стеклянные витрины — сколько острой стали за ними. Вполне достаточно, чтобы порубить двух таких, как они с Марьяной, в капусту. А что? Вот сейчас этот оружейник там, на кухне, подсыплет им в кофе какого-нибудь сонного дурмана навроде радедорма с димедролом и потом ка-ак взмахнет вот этим мечом, что на полке, на малиновом бархате, и прощайте, родные. А тела спрячет в подвал. Тут ведь в доме подвал, наверное, как футбольное поле.
Взгляд ее застыл на массивной стальной фигуре, застывшей у дверей мастерской. А, наше вам с кисточкой — тот самый рыцарь, пустой внутри, как орех. Катя постучала рукой по панцирю — никого нет дома. И даже сердца у него нет вот здесь, слева. И за решеткой забрала — чернота. Стальной шлем рыцаря украшал пышный плюмаж из страусовых перьев. Этого не было раньше — в тот самый первый раз, когда Катя видела это «украшение интерьера», стальная макушка его была гола.
Катя встала на цыпочки и пощупала перья — поддельные, пластиковые. Все тут ненатуральное, как и эти ; мечи за стеклом, как и эти доспехи. Она воровато оглянулась, достала из сумки микрофон, открыла решетку забрала и сунула микрофон в рыцарский шлем, прикрепив его изнутри. Вот так. Никто его тут не найдет. А будет ли хорошо слышно — это один бог знает. Но иного места нет.
Она закрыла забрало. Отступила на шаг, любуясь содеянным.
— Нравится?
Катя быстро оглянулась. Долидзе стоял в дверях кухни с подносом: дымящаяся турка, кофейные чашки. Катя почувствовала, как кровь прилила к ее щекам — видел ли он, как она поставила микрофон? Еще минуту назад его не было в холле, как же она не услышала его шагов?
— Нравится. Доспехи вы сделали?
— Я. На это ушло пять месяцев. Это для одного ресторана предназначается. Пока у них там ремонт — у меня хранятся. Второй, копия этого, наверху, в моей спальне. Хотите взглянуть?
— В спальне? Нет, — Катя заспешила в гостиную. Состроила Марьяне страшные глаза — сделала, а как Сделала и что из этого получится, понятия не имею.
— Вам сахар положить? — спросил Долидзе.
— Спасибо, — Катя села на диван.
Марьяна молча смотрела, как Долидзе осторожно разливает по чашкам дымящийся кофе.
— Ну, тайм-аут прошел? — спросила она. — Вы же специально паузу взяли, чтобы серьезно обдумать то, что я вам сказала, Варлам Автандилович.
— А я запамятовал, простите — что вы мне сказали?
— То, что я знаю, этот вот пистолет и второй такой же изготовили вы, — Марьяна накрыла пистолет ладонью. — И вы передали их Мамонтову и Буркину.
— Кстати, Мамонтов по благородству ни слова про вас не сказал, — вздохнула Катя. — И дружок его тоже. Но, Варлам Автандилович, поймите, мы ведь тоже не…
— Значит, это всего лишь ваши догадки, домыслы? — Долидзе усмехнулся: — Тогда позвольте мне и относиться к этому как к вашим догадкам.
— Вы не понимаете, — Марьяна отодвинула чашку кофе резко и категорично. — Речь уже не о Мамонтове и не о какой-то там перестрелке двух пьяных пацанов. Речь об убийствах. Вот этот пистолет, — она ткнула в ствол, — он у нас. А с места убийства вашего знакомого Ореста Усольского и с места убийства охранника «Паруса» Лосева, бывшего соучастником убийства хорошо известного вам гражданина Авдюкова, были изъяты стреляные гильзы. Так вот, экспертизой установлено, что они были выпущены из точно такого же вот пистолета, как этот.
Катя смотрела на Долидзе — как он воспринимает весь этот Марьянин экспромт. То, о чем Марьяна говорила, экспертизой доказано не было — имелись только лишь обоснованные предположения. Но, возможно, Долидзе не так хорошо разбирается в вопросах баллистической экспертизы и не заметит огрех?
— Я не верю вашему ученику Мамонтову, когда он говорит, что тот, второй пистолет, потерян, — продолжала Марьяна. — Два убийства и найденные нами гильзы — все свидетельствует о том, что этот самый пистолет все еще у кого-то на руках.
