Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам
— Двадцать пять, сморчок, — поправила тоже со вздохом его супруга. — Как в Афган наши войска ввели, так в то лето ты мне в аккурат предложение и сделал, паразит.
После окончания очной ставки, когда обоих отпустили восвояси (мужа Гаврилова под подписку о невыезде), Марьяна заварила крепкого чая в две кружки и достала из сейфа коробку конфет, пододвинула Кате. Слушала ее молча, прихлебывая чай.
— Многие хранят таблетки в пузырьках от других лекарств, — сказала она, когда Катя закончила. — Мама моя, например. То, что ей на день полагается — от давления там, потом желчегонное она тоже в баночку кладет и с собой на работу берет. Эти трубочки от нитроглицерина, они же очень удобные — маленькие, компактные. Сунул в карман, и вся недолга.
— Понимаешь, времени было половина одиннадцатого вечера. Зачем принимать снотворное так рано, да еще когда ты за рулем? — Катя помолчала. — В общем, я сняла ксерокопии и с протокола осмотра места ДТП, и с заключения экспертизы. Вот.
Марьяна смотрела на бумаги в прозрачной папке.
— Это теперь не ко мне. У меня дело забрали.
— Когда? — Катя чуть не пролила чай.
— Вчера, покуда ты в архиве пыль глотала. В пять звонок прозвенел — в прокуратуру на ковер со всем содержимым. Некий следователь Львов всем теперь будет заправлять. Нотации мне три часа читал о том, что в милиции все сплошь дубы и скрытые взяточники.
— У них у самих, умников, версии хоть какие-то есть?
— Судя по тому, что мне велели сдать им всю документацию по «Стройинвесту», версия у них есть. Корыстный мотив, ничего другого они знать не хотят.
— А мы? — спросила Катя. — Мы с тобой?
Марьяна встала, прошлась по кабинету, точно измеряла расстояние шагами от стены до стены. Тесный кабинет, неуютный. А за окном — последние дни мая. Солнце так и жарит, так и жарит.
— Сегодня Усольского хоронят, — сказала она. — В Москве на Ваганьковском.
— Даже на Ваганьковском?
— У него там могилы родителей и участок впрок закуплен.
— Что будем делать, Марьяна? — спросила Катя. — Неужели все так и бросим — вот так, бесславно?
— Бесславно? — Марьяна усмехнулась. — Завтра у моих путевка кончается. Верочку мне привезут. Потом у мамы будет несколько дней свободных, поживут на даче, на приволье. Я вот думаю, мне тоже надо неделю от отпуска взять. Мозги проветрить.
— Что будем делать? — повторила Катя.
— Беспокоишься, что время зря потратила? Материал не получился, сенсация?
— Тебе обязательно надо вот это мне говорить?
— Не-а, необязательно. Это все глупость моя, злость… — Марьяна подошла к сейфу, снова, звеня ключами, как ключник, отперла его и осторожно достала какую-то яркую коробку вроде тех, в которых продаются зарядные устройства для автомобильных аккумуляторов. На коробке был нарисован какой-то прибор и все исписано иероглифами.
— Вот, — сказала Марьяна. — Может быть, это нам хоть немного поможет.
— А что это такое?
— Обыкновенный «жучок».
— «Жучок»? — Катя с любопытством открыла коробку. — Это вот?
— Прослушка… Новейшая разработка.
— Откуда он у тебя?
— Наташа, эксперт наш, помнишь ее, ссудила на время.
— А у нее откуда — это ж спецтехника по…
— Штука эта была изъята во время обыска у какого-то там хмыря — он ими бандитов снабжал за небесплатно. Отдали на экспертизу в ваше ЭКУ. Ну а у Наташи там, по ее словам, любимый мужчина трудится. Я ее попросила, она достала. На время, только на время.
— И что мы будем с этим делать? Ой, а тут пуговка какая-то черненькая…
— Это и есть микрофон.
— Никаких проводов нет?
— Оно беспроводное. Модерн. А вот что будем с ним делать, Катя, надо подумать.
— Надо сначала проверить, работает ли оно, — глубокомысленно заметила Катя. — А то знаешь, что такое наша техника.
— Да не наша это, японская. Смотри, самурайский язык.
— Все равно давай испробуем на себе. А то понадеемся, а ни черта не выйдет. Как с этим обращаться, Наташа твоя сказала?
— Вот так, тут инструкция на английском и на русском. Это прячется куда-нибудь в потайное место, а это вот для приема сигнала. Ну, ладно, давай проверим, мне самой интересно. — Марьяна взяла из коробки черный, похожий на крупную пуговицу микрофон и вышла в коридор.
Отсутствовала она пару минут, вернулась, настроила приемное устройство. Подключила наушники, похожие на те, которые используют в сотовых телефонах.
— Я его под ковровую дорожку в коридоре у двери в зал для совещаний положила.
— Это в противоположном конце здания? — спросила Катя.
— Да. Там все закрыто.
Они ждали, ждали — тихо, глухо.
— Ну вот, не работает, я так и знала, — Катя хотела было снять наушники, как…
— Да че ты мне впариваешь-то, че я, Зойку, что ли, не помню? Зад — во, не обхватишь, грудь на три километра вперед. Она каждый вечер на площади у памятника торчит, клиентов караулит. С ней Колька Джавдет живет. Не будет она нам информацию на него давать, даже не мечтай!
Катя сдернула наушники и воровато выглянула в коридор — в конце его по лестнице на второй этаж поднимались двое дюжих оперов. Говорили между собой раздраженно и тихо.
— Классно, — восхитилась Катя, возвращаясь. —Только вот будет так же хорошо нам с тобой слышно с улицы?
Марьяна посмотрела на нее, усмехнулась.
— Ты же сама говорила — пока единственная приемлемая точка опоры для нас — гильзы, — Катя сложила «жучок» в коробку. — По крайней мере, здесь у вас в округе есть один дом, в котором кое-что можно услышать про оружие. Кстати, меня туда настойчиво приглашали — взглянуть на коллекцию.
— Нет, это будет официальный визит, — возразила Марьяна. — Я даже форму по такому случаю надену. Только нам придется подождать — сегодня же похороны.
— Ты думаешь, Долидзе на Ваганьковском?
— Мы должны застать его дома наверняка. Так что лучше подождать. У меня найдется, чем время убить, — Марьяна убрала устройство в сейф и достала огромную стопку уголовных дел. — Я и тебе работу найду, не бойся. Будешь мне сейчас описи составлять. У тебя почерк разборчивый?
— Я лучше на компьютере.
— Не пойдет, у нас в суде — сплошные консерваторы. Бери ручку, подружка, пиши…
В мастерскую Долидзе отправились в половине шестого на машине Марьяны. Катя волновалась. Установка «жучка» скрытно и моментально выпала именно на ее долю. У Марьяны были свои задачи во время встречи с Варламом Автандиловичем Долидзе. Она оделась строго по форме, точно на строевой смотр. И выглядела спокойной, не в пример Кате, которая то и дело проверяла «жучок» в сумке — не потерялся ли, вздыхала и нервничала.
— Остынь, — в который уж раз говорила ей Марьяна, плавно сворачивая с шоссе на грунтовую дорогу.
— Может быть, его все же дома нет?
— Дома он.
— Но ведь там поминки в ресторане.
— Такие мероприятия допоздна не бывают — не пьянка же.
— А если там будет кто-то еще, например Мамонтов?
— Ну и что? Послушаем, разве плохо услышать что-то новенькое?
— Ты потому такая спокойная, что у тебя дело забрали, — не выдержала Катя. — Ты знаешь, что уже ни за что не отвечаешь. Это называется — тешить праздное любопытство.
— Это не праздное любопытство, — возразила Марьяна. — Вообще, Катя, тебе обязательно вот это мне говорить?
— Нет, — Катя вздохнула, вспомнила себя. — Это теперь моя глупость и моя злость.
С виду дом, где однажды Катя уже побывала незваной гостьей, был необитаем, но у крыльца стояла знакомая машина. Долидзе возился у багажника, выгружал какие-то сумки, в которых явно позвякивали бутылки. Судя по его внешнему виду, ни на какие похороны он не ездил, не отдавал последний долг памяти безвременно ушедшему…
Если бы Катя и Марьяна знали Долидзе чуть дольше и лучше, они бы сразу догадались, что оружейный мастер находится на пороге своего регулярного творческого запоя. Как и все запои, приходил он к Долидзе внезапно, заставляя уединяться и обильно запасаться спиртным. В сумках, которые он выгружал из багажника, были бутылки с чачей — виноградной водкой, которую он покупал у земляков на Черемушкинском рынке. Долидзе считал, что уж если и срываться в штопор, то делать это надо с… максимальной пользой для здоровья. А хорошая чача издавна считалась на Кавказе «живой водой», способной вылечить не только от недуга, но и от сердечной тоски.Долидзе увидел «Жигули», Марьяну в форме капитана милиции за рулем, Катю, сидевшую рядом, заулыбался, широко развел руками.
— Какие гости ко мне! Что же, многоуважаемая, — это было адресовано смущенной Кате, — одна вы меня посетить не решились, приехали с охраной в виде очаровательного служителя Фемиды?
— Мы приехали побеседовать с вами, — перебила его Марьяна, вылезая и захлопывая дверь «Жигулей».
— Побеседовать со мной? Так уже беседовали. Не раз. Ну что же, прошу в дом.
А в Доме было сумрачно и тихо. Тускло блестело оружие в витринах. Было много пыли — видно, в доме давненько не убирались с пылесосом. В просторном холле прямо на полу на газетах были разложены инструменты, стояли мешки с углем для кузнечного горна. Немало было и пустых бутылок — в основном из-под армянского коньяка.
