Станислав Родионов - Долгое дело
— Как ваша Калязина?
— Излучает биоинформацию.
— А вы её принимаете?
— Я нормальный человек.
— Вадим, вы другой человек, поэтому Калязину и не слышите.
— А есть люди, которые слышат?
— Разумеется.
— Лида, мозг у всех един.
— Да? Он у всех разный, как ваши пальцевые отпечатки.
Инспектору казалось… Инспектору хотелось, чтобы в его кабинете, где Лида была впервые, она вела бы себя чуть иначе, чем в своём доме. Он не определял это «чуть». Ну, может быть, смелее, свободнее, побольше кокетства… Зачем? Он не вдумывался, — для мыслей тоже есть запретные зоны, опутанные колючей проволокой и высоковольтными проводами.
— Вернее, мозг у всех работает по-разному, — добавила она.
— Согласен. Отсюда у всех разные способности.
— Поэтому у всех разные души.
— Допустим, — согласился инспектор, догадываясь, что она ведёт его к какой-то мысли, ради которой и пришла.
— Нужно искать свою, родственную душу.
Петельников безмятежно улыбнулся, всё поняв. Лида вспыхнула, задетая пренебрежительностью этой улыбки.
— Вы решили жениться, да?
— Уже сделал предложение.
— Зачем?
— Чтобы жена меня собирала.
— Куда?
— На войну и в баню мужчину должна собирать жена.
— Я же серьёзно…
— Чем плоха Светлана?
— Она не для вас.
— Девушка с улыбкой Джоконды не для меня?
— Я терпеть не могу улыбку Джоконды.
— Лида, этой улыбкой восхищается весь мир.
— Я тоже восхищаюсь гениальному изображению противнейшей улыбки.
— Ну а что же плохого в Светлане, кроме джокондовской улыбки?
— Она добрая девочка, но не для вас.
— Почему же?
— Это не ваша родственная душа, не ваша половинка.
— Лида, я вам про женитьбу, а вы мне про мифы, про легенды…
— Да? Если хотите знать, родственная душа — это не легенда, а биологическая потребность.
— Насколько я знаю, секс — биологическая потребность.
Лида опять покраснела и вцепилась рукой в косу, начав её нервно и быстро расплетать. Всё-таки в каком она классе?
— Любовь тоже биологическая потребность. Ведь не каждые муж и жена совместимы, хотя тому помеха не ваш дурацкий секс. Не могут жить вместе…
— Ну, если у него маленькая зарплата…
— Кстати, лосиха подпускает к себе не каждого лося.
— Только того, который других забодал.
— А при полигамии… Представьте, мужчины не искали бы родственных душ, а обходились бы местными женщинами. Где-то в другом месте женщины остались бы одинокими, что отразилось бы на продлении рода. Взаимные же поиски дают равномерное распределение полов, а это обеспечивает устойчивость вида. Видите, не только физиологический секс, но и духовная любовь имеет биологический смысл и заложена в нас природой…
— Ваша теория?
— Ну и что?
В глубоком кресле белела кофточка, краснело лицо и желтела коса. Но у Петельникова было соколиное зрение, поэтому в полутьме кресла он видел её расширенные глаза, приоткрытый рот и кокетливо выставленное плечо, которым она вроде бы хотела наступать на инспектора за его непонимание новой теории любви.
Петельникову нравилось кокетство. Что прельщает в женщине? Рябинин считал — женственность. Нет, кокетство, которое так же индивидуально, как их лица. А сколько оттенков у этого кокетства… Есть почти художественное, говорящее о вкусе и уме. И есть как у Лиды Рябининой.
— Всё-таки женитесь, да?
— А если я Свету люблю?
— Нет, не любите.
— Откуда вам это известно?
— Не ваше дело — вскинулась Лида и, словно испугавшись своей резкости, побежала к двери.
Из дневника следователя.
Может ли борьба стать смыслом жизни? Да, но только потому, что есть надежда на победу. Отнимите эту надежду, и борьба потеряет и смысл, и удовольствие. Поэтому борьба не может быть смыслом жизни, ибо она ведётся тоже ради чего-то, опять ради чего-то, опять ради какого-то смысла.
Добровольная исповедь.
Какой может быть смысл жизни, когда человек — животное? Если бы природа была мудрой, она создала бы одну форму, но совершенную. А то земля кишит безмозглыми тварями. Человек осознал себя случайно в результате игры комбинаций. Наш интеллект — это тупик природы, аппендикс. Мы не знаем, что с собой делать, поэтому и задумываемся, вроде Рябинина. «А в чём смысл жизни?» Разве дерево думает о смысле? А птица? А животное? Они либо живут наслаждаясь, либо умирают.
Следователю Рябинину.
Вероятно, вы назовёте это совпадением…
На меня ползло какое-то тёмное бесформенное существо. Сделалось невыразимо жутко, тяжело, нечем дышать… Перестал чувствовать ноги, потом живот, а это чёрное подбиралось к груди. Я понял, что как только оно доберётся до сердца, то наступит смерть. Я закричал… Эта чёрная жуть медленно уползла в окно и вроде бы перелезла в соседнюю квартиру. Я проснулся…
Утром, когда уже встали, мы услышали беспокойный шум за стеной и вышли на лестничную площадку. Заплаканная соседка сказала, что ночью умерла её мать.
Совпадение? Чего и с чем?
Уважаемый гражданин Меркин!
Нет, это не совпадение. Скорее всего, вы уловили во сне какие-либо тревожные звуки, доносившиеся из соседней квартиры. Во сне человек может принять почти неслышный, предпороговый сигнал, который вызвал в спящем мозгу видение страха и опасности.
Опять по чужим кабинетам томились потерпевшие, свидетели и понятые.
В десять часов Рябинин лишь отметил — десять часов. И окинул стол и комнату ещё одним, теперь уже последним взглядом: бланки протоколов лежат слева, пишущая машинка перед ним, папка с уголовным делом справа… Шесть стульев пусто притихли строем. Всё готово. Он волнуется?
Четверть одиннадцатого, его взгляд лишь скользнул по часам — это ещё не опоздание. Очные ставки будут здесь, перед столом. Опознаваемых поставит туда, а опознающих вот тут. Понятые сядут в уголок. Конечно, волнуется.
Где-то наверху радиостанция «Маяк» начала передавать известия половина одиннадцатого. Мало ли из-за чего можно опоздать? Крепкий утренний сон, неритмичность транспорта, оторвался каблук по дороге…
Бочком и не вовремя в кабинет протиснулась худая фигура коменданта. Вечная фигура коменданта в вечно чёрном костюме, с тёмными и вечно печальными глазами. Нет, сегодня в нём была, как сказала бы корреспондент Холстянникова, оригиналинка — вздыбленная чёлка, словно он всю ночь проспал лицом в подушку.
— Сергей Георгиевич, в буфет апельсин привезли…
— Некогда, — вежливо улыбнулся Рябинин.
— Теперь, конечно, не до апельсинов, — согласился комендант.
— Что вы имеете в виду?
— Капусту пора квасить.
— Капусту?
— Граждане «Жигулями» закупают. А у кого нет машины везут в детских колясках. А у кого нет колясок, несут в рюкзаках.
И промелькнуло, исчезая…
…Один думает о засолке капусты. Другой — о жизни, которая коротка, как прошмыгнувшее лето…
Впрочем, комендант пришёл вовремя: ждать Калязину утомительнее, чем беседовать с человеком.
— Александр Иванович, в телепатию верите?
— Это которая на расстоянии?
— И без проводов.
— Без проводов череп не пробить.
— Да, бывают крепкие.
— А ежели за тыщу километров, то помех много.
— Ну а если через спутник связи?
— Телевизору мешать запрещено.
— Выходит, в телепатию не верите?
— Со мной тоже одна клептомания стряслась…
— Какая?
Александр Иванович переступил с ноги на ногу — он никогда не садился и мог, слава богу, исчезнуть мгновенно.
— Был я материально ответственной личностью. Везу как-то из банка на буровую получку в сумме шести тысяч. Глянь, а сумки с деньгами нет. Меня тут кровавый пот прошиб. Весь «газик» перерыл… И слышу с высей глас покойного батюшки: «Сашка, бараний лоб, вернись на седьмой километр». Велел я шофёру завернуть, а сам гляжу на спидометр. На седьмом километре велю стоять. В кювете, в лопухах, лежит моя сумочка. Такой вот кандибобер вышел.
— Странный кандибобер.
— А его посадили.
— Кого?
— Шоферюгу-то, который мою сумку в лопухи зателепатил…
Рябинин посмотрел на часы. Когда он поднял глаза, то коменданта уже не было. Четверть двенадцатого… Он снял трубку и набрал её домашний номер никого. Тогда позвонил в эпидстанцию, где ему ответили, что Калязиной сегодня не будет. И тогда его волнение перешло в беспокойство.
— Не идёт? — спросила помощник прокурора Базалова, как-то по-хозяйски заполняя кабинетик своей дородной фигурой и не менее дородной сумкой.
— Не идёт, — слабо улыбнулся Рябинин.
— Лучше с убийцей иметь дело, чем с такой…
