Михаил Попов - Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека
Денис погладил машинку.
— В том, что не огнестрельное. Пневматическое ружье фирмы «Хантер». Не «Киллер», Руслик, а именно «Хантер». 4,5 мэ-мэ калибр. Бьет метров на пятьдесят.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно. Ее можно купить в любом магазине, как велосипед, без всяких документов. Плати полтора лимона и вперед.
— Ну, хорошо, — мрачно усмехнулся Руслан, — попадешь ты с пятидесяти метров, хотя сомневаюсь, собака завоет и убежит.
Денис самодовольно зевнул.
— В том-то и дело, что не убежит. Вернее, убежит, но только для того, чтобы через пару часов уснуть. Вечным сном. Отец сказал, что его химия действует именно так.
— Ты что, будешь эти кристаллы насыпать в ствол и лупить как солью?
— Иронизируешь, а зря. Так мне их надолго не хватит. Пришлось поломать голову еще немного. И вот что я придумал.
Денис вытащил из спичечной коробки еще одну пулю, напоминающую по форме крохотный шатер, и начал расковыривать этому шатру вершинку. В образовавшееся углубление поместил пинцетом кристаллик.
— С какой стати он будет там сидеть все пятьдесят метров, а?
В ответ на этот каверзный вопрос Денис подмигнул другу.
— А клей для чего? Обычный канцелярский клей. Чуть-чуть прикапнем, и отравленная пуля готова. Под шкурой у собаки клей отлетит, яд освободится. Кстати, стрелять лучше в холку, там много жировых тканей, собака ничего не почувствует, и крови не будет ни капли. Да и химия действует через жир медленнее, что в нашей ситуации полезно. Хозяин никак не свяжет смерть собаки с прогулкой.
Руслан взял пулю в руки и посмотрел на свет.
— Что, топорно, Руслик, так ведь не важно как выглядит, важно как будет работать.
— Ну, и как?
— То, что из ствола прет нормально, я проверил. Банок пару расколошматил. Тут последняя загвоздка — какие кристаллы как действуют. Смотри, написано LHL, LML, LQL. Что эти буквы значат — не знаю. Надо ставить эксперимент.
Денис отложил винтовку и закурил.
— Эх, слышал бы меня папаня, порадовался бы старик.
Руслан тихо спросил:
— И на ком ты его будешь ставить, в кого стрелять?
— В собак, — с обезоруживающей улыбкой заявил Денис, — в них, дорогих и бродячих.
— А ты сам будешь это делать, или рассчитываешь, что это буду делать я?
— Конечно, ты. Из меня стрелок никакой, я только перепорчу все патроны.
Руслан стрелять отказался. Особенно в собак. Напрасно Денис напоминал ему, что испокон веку все научные опыты производились на собаках. Стрелок-отличник мрачно качал головой.
— Что же это получается, — потрясал кулаками Денис перед самым его носом, — Павлову можно, а Зацепину нет?!
— Что «можно Павлову»?
— Заниматься наукой, вот что! — до предела взвинчивая демагогический порыв, кричал Денис.
— Но это же не наука.
— То есть как? Он исследовал, и мы исследуем. Но он хуже нас.
Руслан глянул, как почти всегда, исподлобья.
— Почему это?
— Он их мучил. Разрезал, вставлял в них трубки, заставлял голодать, отнимал слюну. А у нас они только поспят и все. И все, понимаешь?!
— Это незаконно, — нашелся Руслан.
— Всякая наука законна, если это наука, — еще более нашелся Денис.
— Стреляй сам.
— Нельзя так.
— Почему, бери винтовку и пали.
Денис поморщился и нервно забегал по комнате, засунув руки в карманы штанов.
— Ну, не попаду я, не учился стрелять. А они все время ходят и бегают. Надо же издалека.
— Подойди ближе, — пожал Руслан разновеликими плечами.
Лицо Дениса исказилось еще больше. Злился он по большей части из-за того, что вынужден был спорить со своим другом-гуманистом как бы одной рукой. Уже в этот момент в его голове сложился в общих чертах довольно далеко идущий план. Но открыть его сейчас не представлялось возможным, Денис слишком хорошо знал мягкосердечие Руслана. Откажется, сбежит. А то и заложит железной бабуле. Гуманисты способны на любое предательство, если дело касается защиты своих убеждений.
Надо его втягивать постепенно.
— Ладно, — внезапно остыв и понурившись согласился Денис, — как скажешь.
— Ну, я пойду.
— Завтра приедешь?
— Да.
Назавтра Денис, зарядив оружие, вывел своего друга в сад. Впрочем, заросли вокруг дачи не стоило называть садом. Все здесь было дикорастущее, непреднамеренно запущенное. В самом глухом углу, за оступившимся на одну стену сараем, была продемонстрирована Руслану небольшая крупноячеистая клетка из ржавой проволоки. В клетке сидела морская свинка и грызла морковку. На появление вооруженных людей она отреагировала спокойно.
— Что это? — спросил Руслан, обливаясь холодным тоскливым предчувствием.
— Съездил в зоомагазин, — охотно пояснил Денис, деловито похлопывая винтовку по прикладу.
Руслан несколько раз перевел взгляд со свинки на винтовку и обратно.
— Что, хорошенькая, правда? — очень добродушно спросил друг, — крыску имею в виду, а не пушку эту железную и грубую. Сейчас я буду тренироваться на ней. Свинки еще подопытней собак. И, главное, на месте сидят.
— Не делай этого, Диня.
— Конечно, сделаю. И ее смерть будет полностью на твоей совести. Хоть и крыса, а ведь могла бы жить.
— Не делай этого, Диня.
— Не знаю даже, сколько мне их придется переколошматить, пока руку набью.
— Я согласен, — сказал Руслан, глядя себе под ноги.
— Умный. И как всегда, добрый. Соглашаясь, ты поступаешь правильно. Зачем лишние жертвы. Достаточно тех, что так или иначе неизбежны.
С этими словами он поднял винтовку и выстрелил. С двух шагов, но все равно почти промахнулся. Пуля попала свинке в заднюю ногу. Она закрутилась на месте, вереща.
— Зачем? — взметнулся было Руслан.
— Все равно сдохла бы, что я, за ней ухаживать стал бы, что ли? Да и бабка не потерпела бы.
— Так она же еще…
— Так возьми и добей. Я же тебе говорил, что не умею стрелять. Покажи класс.
Руслан взял винтовку в руки. Против своей воли. Но крыса отвратительно кричала. Сильно и отвратительно.
— Не будь изувером, Руслик, что, мы ее камнями должны добивать, что ли?
Поднимая винтовку, Руслан искоса посмотрел на Дениса, тот в ответ дружелюбно улыбнулся.
7
Никита никуда не собирался бежать. В толпе снующих граждан он легко определил тех троих, что будут его сейчас «брать». Они приближались целенаправленно, но не вполне уверенно. Слишком подозрительным казалось им поведение жертвы. До начала операции нужно было определить, чего в нем больше, в поведении, самоуверенности или глупости. Если первой, один порядок обработки, если второго, второй.
Они остановились в трех-четырех шагах от колонны, которую подпирал собою Никита. Они старались, чтобы между ними и этим ловкачом все время мелькали люди, на случай скрываемой им в кармане огне-стрелки. Чтобы не затягивать эпизод, Никита достал руки из карманов и поманил к себе мнущихся бандитов. Двое приблизились, среди них только что обыгранный наперсточник. Третий остался на месте для контроля над ситуацией.
Профессионалы хреновы. Неизвестно, подумал ли так Никита, но если бы подумал, сделал бы правильно.
— Ну, — сказал «крупье», некрупный, худощавый, веснушчатый парень.
Никита молча отсчитал три пятидесятитысячные бумажки, протянул ему и сказал:
— Реми.
— Что? — не понял тот. Он не спешил прикоснуться к денежкам.
— Ничья. Хочешь, научу тебя этому фокусу.
Руки «крупье» вспомнили о своем блатном происхождении. Остальное веснушчатый рассказал Никите на словах. Приводить их здесь в первозданном виде вряд ли нужно, смысл речи сводился к описанию того, как побежденный мастер наперстка лишит жизни своего удачливого визави и какие именно развратные действия произведет над его трупом.
Никита выслушал его до конца, затем повернулся ко второму представителю преступного мира.
— Надо поговорить.
— Поговорить? Со мной?
— С тем, кто банкует, — Никита поднял руки, предлагая себя обыскать.
— Опусти руки, дурак, — просипел, подходя, третий. Его можно было понять, зачем эти выкрутасы, когда вокруг столько народа, не нужно обращать на себя внимания. Обыскан он тем не менее был, и, несмотря на то, что в его карманах не было найдено ничего внушающего опасение, бандиты доверием к нему не прониклись. С их точки зрения, он вел себя вызывающе и нелепо. Переодетый мент, задумавший втереться в доверие, должен был бы выбрать более естественную линию поведения. Не в таких, видимо, выражениях вершился их мыслительный процесс, но вывод они сделали похожий.
С другой стороны, с этим фокусником нужно было что-то делать.
Наперсточник, самый мелкотравчатый и суетливый из троих, на пару минут исчез. Скорей всего, бегал звонить. Никита продолжал стоять у выбранной им колонны, меняя время от времени опорную ногу; со своими новыми знакомыми он не сказал ни слова, они тоже не лезли к нему с разговорами.
