Деон Мейер - Семь дней
— Понимаю. Ладно. Не волнуйся, я разберусь. И загляни, когда приедешь.
Купидон нажал отбой и вернулся в кабинет для допросов. Он увидел, что Прёйс деловито набирает текстовое сообщение.
— Что вы делаете?
— Сообщаю своим коллегам, где я.
— Если я узнаю, что вы, мать вашу, проронили хоть слово насчет того, о чем я вас спрашивал, я вас посажу!
— Хотите прочесть? — Прёйс встал и подошел к Купидону с телефоном в руке. Купидон прочел:
«Я у Ястребов. Отмените все на сегодня».
— Ладно, отправляйте.
Прёйс нажал кнопку «Отправить сообщение».
— За что он ее убил? — спросил Купидон.
— С чего вы взяли, что ее убил именно он?
— С того, что многое сходится. Что у нее на него было?
— О чем вы?
— По вашим словам, вы знали, что Котко был связан с организованной преступностью. Может быть, вы… как бы поизящнее выразиться… попробовали на него надавить? Захотели отхватить кусок пирога пожирнее?
— Нет. Мы такими вещами не занимаемся.
— Ну да, как же!
— Мы такими вещами не занимаемся.
— Тогда за что он ее убил?
— Не знаю…
Такой ответ Купидона не убедил.
— Помяните мое слово, я добьюсь разрешения ознакомиться с результатами вашей юридической проверки, и, если выяснится, что вы еще что-то скрыли от нас, вам предъявят обвинение в том, что вы чините помехи органам правопорядка! Я вас, мать вашу, в порошок сотру!
Прёйс сел, но глаза у него бегали от стола к стене и обратно. Он молчал.
Купидон достал телефон:
— Ладно, раз вы сами так хотите.
Он позвонил.
— Погодите, — сказал Прёйс.
— Что?
— Обычная юридическая проверка почти ничего не показала.
— Но?..
— Мы решили… подстраховаться. Поэтому попросили Ханнеке копнуть поглубже.
— И что?
— Она наняла частную компанию, которая должна была навести справки о Котко. Это было в январе… «Джек Фишер и партнеры».
— Джек Фишер — козел! Ну и что?
— Они выяснили, что он из КГБ.
— Кто, Котко?
— Да.
— КГБ — это русская секретная служба?
— Да. Он возглавлял Африканское бюро КГБ. В восьмидесятых годах. Еще до падения Берлинской стены.
— Господи!
— Вот почему он знаком со столькими членами нашего теперешнего правительства. А позже, в девяностых годах, он стал телохранителем Арсения Егорова.
— Его «силовиком».
— Что-то вроде того.
— И все?
— Нет.
— Ну так говорите!
— Котко любил пытать людей… Еще тогда.
— Пытать?
— Совершенно верно. При допросах.
— Как же он их пытал?
— Штыком… в задний проход.
Придя к бригадиру Мани, Купидон ввел начальство в курс дела.
Впервые с начала расследования Гриссел ощутил знакомое покалывание внутри. Проснулось его чутье. Вот оно, наконец-то!
— По словам Прёйса, Слут знала о том, что Котко в прошлом служил в КГБ, — сообщил Купидон. — Сам Прёйс поручил Слут навести о Котко дополнительные справки. Она заказала досье «Джеку Фишеру и партнерам». Но он не думает, что Слут могла шантажировать Котко полученными сведениями. Она ведь была самой главной фигурой, Котко поручил свою сделку фирме «Силберстейн» именно потому, что она ему понравилась.
— Во всяком случае, все это косвенные улики, — сказал Мани. — Их нельзя будет использовать в суде.
— Бригадир, наверное, насчет штыка Джек Фишер не выдумал, — заметил Гриссел. — Надо будет выяснить, кто их источник.
— Джек Фишер больше не дружит с ЮАПС, — с сомнением произнес Мани.
— Можно навести справки в другом месте, — ответил Гриссел. — Если Котко питает слабость к штыкам и прочему холодному оружию, наверняка об этом известно кому-нибудь в Йоханнесбурге. У него своя модель поведения.
— Бенни, тебе придется пропустить его через мясорубку, — сказал Ньяти.
— Есть, сэр!
Мани по-прежнему был настроен скептически.
— Раз Котко служил в КГБ, он не испугается. Кроме того, у него большие связи. Нам надо получить доказательства того, что он побывал на месте преступления. Неопровержимые доказательства, которые можно подвергнуть экспертизе!
Все понимали: сейчас у них никаких неопровержимых доказательств нет.
— А имеем мы право выписать ордер на обыск? — спросил Ньяти. — У него дома и на работе…
— Пока нет, — ответил Мани. — Давайте подождем еще несколько часов и посмотрим, что будет. Кстати, о снайпере. Вернер, сколько у тебя людей?
— Бригадир, половина моих подчиненных сейчас в участке «Тейбл-Вью», — ответил Дюпре.
— Постойте-ка… — сказал Мани. — У Джека Фишера работают несколько опытных детективов. Может быть, кое у кого из них осталась обида на ЮАПС. Наводя справки о прошлом Котко, они могли случайно выяснить, что он заплатил Джону Африке. Раздобудьте список служащих Фишера и передайте в ЦУИ — пусть проверят, нет ли среди них владельцев ружей 222-го калибра, фургонов «киа»… В общем, все.
— Да! — воскликнула Мбали. Глаза у нее загорелись. — И заодно пусть проверят электронную почту Фишера. Вдруг кто-то из его сотрудников посылает сообщения с анонимного ящика? После того как я допрошу Прёйса, я сама поговорю с Фишером!
— По-моему, к Джеку лучше послать дядюшку Скипа Скиперса, — возразил Мани.
— Почему? — возмутилась Мбали.
— Потому что он много лет назад был командиром Джека Фишера. Мбали, мы применяем метод кнута и пряника, но сейчас время пряника.
Мбали кивнула, но было видно, что она недовольна.
— Бригадир, я хочу оштрафовать Прёйса. За чинение препятствий правосудию, — заявил Купидон.
— Чуть приотпусти поводок, — посоветовал Мани. — Пусть у нас будет лишний рычаг давления.
— Нам пора, бригадир, — сказал Гриссел. — Наш самолет вылетает в десять.
Мани кивнул:
— Счастливо долететь, Бенни. А я пока позвоню в Йоханнесбург, чтобы вас там встретили. Похоже, придется поработать не только головой, но и ногами. Будем надеяться, к тому времени, как вы долетите, у нас уже кое-что будет. Удачи… И счастливой охоты!
Мбали и Дюпре попросили Ханнеса Прёйса вместе с ними перейти в кабинет для допросов ППГ. Хотя в коридорах было промозгло, Прёйс снял куртку. Под мышками и на спине у него проступили темные пятна от пота.
Они сели. Прёйс попросил воды. Мбали принесла графин и стакан. Прёйс жадно выпил всю воду, потом вытер пот со лба и сказал: он понимает, все выглядит так, словно он покрывает Котко. Но он хочет прояснить, что до сегодняшнего утра и звонка капитана Гриссела он не видел связи между Котко и коммунистами. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как в России другой политический строй. Двадцать лет! Если бы его спросили не о коммунисте, а о русском, тогда дело другое… И он никогда, никогда в жизни не думал, что Котко имеет какое-то отношение к убийству Ханнеке Слут. Ему все это кажется бессмысленным. Котко не мог убить ее, у него нет мотива…
— Значит, вы знали и о его любви к штыку? — недоверчиво спросила Мбали.
— Но ведь Ханнеке не пытали… Клянусь, такое мне и в голову не приходило!
— М-да, — сказала Мбали, не скрывая своего отвращения.
Дюпре показал на видеокамеру за столом:
— Мистер Прёйс, мы запишем ваши показания.
Юрист кивнул.
Дюпре включил камеру и кивнул Мбали.
Она спросила:
— Вы знали о связях Макара Котко с командованием Южно-Африканской полицейской службы?
Прёйс вытаращил глаза:
— Нет!
— Вы совершенно уверены?
— Да. Мы знали, что у него много знакомых среди членов правительства. И Молодежной лиги.
— Но не руководства ЮАПС?
— Нет.
— Вы велели Слут поручить фирме «Джек Фишер и партнеры» навести справки о прошлом Котко.
— Да.
— Отчет Фишера у вас?
— Да. Он у меня в кабинете.
— Вы доставите его нам?
Прёйс замялся всего на секунду.
— Д-да.
— Значит, в отчете Фишера нет ни слова о связях Котко с сотрудниками ЮАПС?
— Во всяком случае, я ни о чем таком не знаю.
— Наводили ли вы справки о прошлом Котко в других местах?
— Мы наводили справки о ЗИК. Его компании.
— Никакие проверки не выявили его связей с сотрудниками ЮАПС?
— Нет.
— Вам известно о фонде, которым управляет Котко?
— Каком фонде?
— Он называется «Исандо-Дружба».
