Данил Корецкий - Акция прикрытия
Стрелка провалилась влево — Христофор включил компьютер. Верлинов напрягся, мобилизовав все внимание и память. Стрелка едва заметно дрогнула. Раз, другой, третий… На четверть деления, половину, три четверти… Еле различимые движения черного волоска с трудом фиксировались взглядом. Обычно при электронном контроле используются особо чувствительные датчики и компьютерные системы с особой программой. Это позволяет считывать текст, набираемый на контролируемой ЭВМ.
Сейчас роль датчиков играли глаза Верлинова, усиленные очками в плюс две диоптрии, а вместо аналитического компьютера использовался далекий от совершенства человеческий мозг. Поэтому и задача, которую он поставил перед собой, была гораздо скромнее: прочитать одно слово. Только одно. Пароль, открывающий доступ к защищенным файлам.
Верлинов уже неделю контролировал компьютер Григориадиса. После включения и перед началом работы стрелка вольтметра колыхалась шесть раз, причем в одних и тех же пределах. Значит, пароль не меняется и в нем шесть букв. Верлинову удалось зафиксировать четыре номинала отклонений. Сейчас обостренное восприятие установило пятое: чуть меньше полутора делений шкалы. Шестое оставалось расплывчатым — то ли ноль семь, то ли ноль девять, а иногда ему казалось, что единица. Конечно, и полученные значения были приблизительными, окончательно подбирать соответствующие им буквы предстояло непосредственно на аппарате. Верлинов надеялся, что время позволит отшлифовать собранные данные. Но он ошибался.
Роберт Смит вызвал Джентльмена на встречу сигналом экстренной связи. Григориадиса это насторожило. В последнее время американец не проводил даже плановых встреч, как будто уклонялся от контактов со своим агентом.
В условленный час к дрейфующей «Марии» подошел катер на подводных крыльях. Против обыкновения Смит не поднялся на палубу, а взмахом руки предложил агенту сойти к нему. Через несколько минут встревоженный Христофор сидел в небольшой уютной кабине, где два человека могли разместиться с трудом, если только они не были влюбленной парочкой. Американец расположился напротив, их колени соприкасались, и тому пришлось принять неудобную позу, чтобы нарушить располагающий к интиму контакт.
— Я выяснил, для кого вы просили паспорт, — без предисловий начал Смит. — Прояснил и неясный московский эпизод в вашей биографии.
Джентльмен вспотел. Не столько от страха, сколько от стыда — седовласого патриарха островной сети ЦРУ поймали как мальчишку, мастурбировавшего в школьном туалете.
— Вы задолжали КГБ и теперь отрабатываете долг. Но как мы должны отнестись к проблемам такого рода?
— Вы ошибаетесь, — привычно сказал Христофор, чтобы выиграть время. Он прекрасно понимал, какой должна быть реакция ЦРУ на разоблаченного «двойника». В лучшем случае его сдадут греческому правосудию, в худшем — уничтожат. Возможно, прямо сейчас.
— У вас только один выход. — Обычно доброжелательный и улыбчивый, американец смотрел жестко, с нескрываемой угрозой. — Отдать своего московского приятеля. И пусть вас не мучит совесть — ведь именно он склонил вас к предательству!
Христофор молчал. Он думал, что все неприятные моменты жизни остались позади. Перемена убеждений, ложь, предательство, обусловленная сиюминутной выгодой неблагодарность… Пока человек молод, беден и неизвестен, ему часто приходится идти на компромиссы с собственной совестью. Иногда это входит в привычку, иногда нет. В первом случае никаких проблем не возникает до самой смерти: каждая новая подлость, дается легче предыдущей. Во втором — спасительная память окутывает прошлое дымкой забвения, спасая от душевных мук.
Сейчас Джентльмен вновь оказался перед жестоким выбором. Когда тебе стукнуло шестьдесят, ты обеспечен и хорошо известен в определенных кругах, позабыл о прошлом и уверен, что уж теперь-то всегда будешь поступать в соответствии со своими убеждениями, возвращаться к грехам молодости, а тем более повторять их, чертовски не хочется…
— Только один выход! — повторил Смит. — Мое задание санкционировано на самом верху, и все помехи будут безжалостно устраняться!
Джентльмен не выдержал тяжелого взгляда офицера ЦРУ. Бордовая обивка диванов идеально подходила для того, чтобы замаскировать следы крови. И яхта вместе с командой уйдет на дно за двадцать минут.
— Что я должен делать? — глухим голосом спросил он.
* * *Раздолбанный товарняк с грохотом несся по ночной кавказской степи. Пронизывающий ветер пробирал до костей. Карпенко и Королев наполовину зарылись в щебень, но это мало помогало. Впрочем, опасность погони беспокоила их гораздо больше, чем холод. Они знали, с кем имеют дело. Убийство сородичей здесь не прощают.
Когда поезд миновал станцию Хасавюрт, Королев ослабил сжимающие автомат пальцы. Криминально-анархическая Чечня осталась позади, Дагестан все же правопослушная территория России. Более опытного Карпенко пересечение невидимой границы не успокоило: когда в стране не действуют законы, банда вооруженных головорезов может настигнуть и убить где угодно.
Он был прав. Параллельно железнодорожному полотну несся «КамАЗ», набитый жаждущими мести «волками ислама».
— Давай быстрей! Обгоняй и становись поперек рельсов! — Сидящий в кабине Бадыр вдавил ствол в ребра онемевшему от страха водителю.
Но выполнить такой маневр было непросто. Лишь через восемьдесят километров удалось достаточно оторваться от поезда и найти подходящий переезд. Грузовик затормозил, перекрывая путь. Бадыр вырвал из замка ключ зажигания и выбросил в темноту. Водитель заплакал.
— Машину разобьет, чем семью кормить буду? У меня четверо детей… Мы же мусульмане…
— Тебе паршивая машина дороже наших товарищей?! Пошел вон, собака!
Сильный удар в лицо выбросил шофера из кабины.
Вдали показался луч прожектора. Через несколько минут раздался скрежет аварийного торможения.
— Цепью вдоль дороги! — скомандовал Бадыр. — Смотрите, чтоб не ушли!
«Гвардейцы» бросились вдоль насыпи навстречу приближающемуся составу. Первым бежал низкорослый рябой Гетгаз. Он недавно примкнул к отряду Идигова и очень хотел отличиться для укрепления авторитета. Удобного случая все не представлялось, но Гетгаз не убавлял рвения.
Когда резко заскрипели тормозные колодки и сила инерции прижала замерзших москвичей к острой щебенке, они сразу все поняли.
— Совсем охуели! — выругался Королев, щелкая предохранителем автомата. — Скоро они И в Подмосковье будут поезда останавливать!
— Быстро прыгаем! — Карпенко не тратил время на пустые разговоры. Он очень жалел, что потерял автомат.
Не дожидаясь, пока упадет скорость, они по очереди спрыгнули с железных ступенек платформы и покатились под откос. Умение группироваться спасло тренированные тела от переломов, но щебенка насыпи разорвала одежду, исцарапала кожу. Товарняк проскрежетал мимо и через сто пятьдесят метров остановился.
«Волки» хищно бросились осматривать платформы и вагоны. Но Гетгаз не поддался общему порыву. Повинуясь звериной интуиции, он побежал в темноту, туда, где поезд начал торможение. Ноздри раздувались, будто фильтруя запахи, уши вслушивались в звуки ночной степи. Ему показалось, что с левой стороны насыпи раздался отдаленный топот бегущих людей. Он лег на землю. Вдали светились огоньки какого-то села. Через некоторое время на фоне желтых точек мелькнули два силуэта. Уперев магазин автомата в подмерзшую землю, Гетгаз дал несколько очередей. Он не видел мушки и бил наугад, подавая товарищам знак, что цель обнаружена. Угрожающе завывая, «волки» кинулись в погоню.
Улицы села были пустынны, окна домов наглухо закрыты ставнями, за высокими заборами бесновались свирепые псы. Карпенко понимал, что они опережают преследователей на каких-то десять минут. Когда-то можно было постучать в любой дом и получить защиту: по горским обычаям путник, попросивший помощи, берется под покровительство. Даже кровный враг, переступив порог, становится гостем, и хозяин обязан защищать его ценой своей жизни. Но за последние годы многое изменилось, генерал не был уверен, что сейчас кто-либо пустит ночью в дом вооруженных незнакомцев. К тому же он не хотел подвергать посторонних людей риску.
Они пробежали несколько кварталов, сопровождаемые лаем собак. Перебудораженный поселок не подавал признаков жизни.
— Похоже, центральная улица. — Королев ткнул рукой в сторону скопления фонарей. — Там должен быть сельсовет, милиция…
Карпенко скептически вздохнул, вытер исцарапанное, вспотевшее лицо.
— Пойдем глянем…
Предчувствие подсказывало, что в конце концов рассчитывать им предстоит только на свои силы.
Через несколько минут они выбежали на небольшую площадь и почти сразу наткнулись на одноэтажный домик из красного кирпича с вывеской «Милиция». Стальная дверь оказалась запертой, Карпенко забарабанил кулаком, нервно оглядывающийся Королев несколько раз бухнул по металлическому листу автоматным прикладом. Дверь загудела.
