Дэвид Ливайн - Приют мертвых
— Нет…
— Только не говори «нет», — оборвал ее Бэр. — Не желаю этого слышать.
Флавия замолчала, и у него появилась возможность окинуть ее взглядом: блестящие под слоем увлажнителя загорелые ноги — или этот блеск придавало ее естественное сияние, поднимавшееся спиралями из-под короткой юбки? На ней была облегающая майка, оттеняющая смуглые плечи и грудь. С тех пор как Бэр видел ее в последний раз, она слегка похудела, и это ей шло, хотя ему запомнилось, что и прежняя полнота тоже была ей клину. Похоже, она недосыпала, потому что вокруг глаз появились темные круги, и от этого она стала казаться беззащитной и до странности юной. Флавия покосилась на три тысячи восемьсот долларов, лежащие согнутой вдвое пачкой рядом с презервативами.
— Чьи это деньги? — начала она.
— Перестань, — прервал ее Бэр. — Это он, Аурелио, поселил тебя в этой квартире? — Она не ответила, и он продолжал: — Когда ты переезжала из старого дома, пещи перевозили Хуан Айбар и Макс Санчес.
На нее подействовало, что он оперирует такими деталями. Она подняла на него глаза, он встретил ее взгляд, и она кивнула. Мимолетно улыбнулась:
— Да, Макси. Они были очень милы.
— Продолжай, — потребовал Бэр.
— Я часто видела Айри в «Эль Коки».
— Ресторане? — Бэр слышал об этом заведении, где подавали латиноамериканские блюда из морепродуктов.
— И знала его по дому, где проводили «гороховую» лотерею.
— Ты там работала. — Бэр оценил, сколько денег она приносила устроителям, выполняя роль хозяйки в гостиной, где делались ставки.
— Да, подавала напитки, вела беседу и вытаскивала номера…
— При этом заставляла игроков тратить как можно больше.
— Конечно, — Флавия вздохнула. — Работала и зарабатывала неплохие деньги. А потом все изменилось. За этот бизнес разразилось что-то вроде войны, и он перешел в другие руки. Нас на несколько дней закрыли, затем снова открыли и меня оставили. Все шло нормально, но потом я совершила ошибку.
— Ты воровала?
Флавия пожала плечами:
— Я постоянно немного приворовывала, но так, что хозяева не замечали. Дело в другом. Я стала встречаться с одним из владельцев.
Бэр посмотрел на нее, но вопросов задавать не стал. Флавию понесло саму:
— Сначала он казался мне очень милым. Спокойный, ласковый и симпатичный. Но затем, когда запахло жареным, захотелось сбежать, но я не смогла.
— Неужели нельзя было бросить или этого парня, или работу?
— Ни то ни другое.
— Это был тот самый парень, который избил Эзру, — сказал Бэр. Флавия не ответила. — Кто из Шлегелей?
На ее лице отразился неподдельный ужас.
— Дин, — голос прозвучал тихо, как будто издалека. — Его назначили ответственным задом, и других из семьи я не видела довольно долго, что было не так уж плохо. Пришлось продолжать с ним встречаться ради спокойствия. Через несколько месяцев я бы накопила достаточно, чтобы исчезнуть. Но тут появился какой-то козел с портфелем — постоянно приходил и проверял ведомости. Был кем-то вроде бухгалтера и хотел выяснить, какую прибыль приносит это место. Когда он начал на меня поглядывать, я догадалась, что он понял.
— Начал на тебя поглядывать?
— Выходил из задней комнаты и смотрел на меня. Но не с таким видом, будто хотел трахнуть, а будто ему известно о моих проделках. Я холодела от мысли, что он способен подсчитать, сколько я присвоила.
— А затем появился Аурелио?
— Да, стал приходить. Начал меня куда-нибудь приглашать. Он мне по-настоящему понравился, — Флавия посмотрела Бэру в глаза. — Правда.
— М-м-м… продолжай.
— Потом я выяснила, что он — борец. Кенни, младший из братьев, не решался подходить к нему ближе чем на десять футов, считал его богом, но боялся. Даже Чарли сохранял дистанцию. Я поняла, что братья не станут задираться к нему, и мы начали встречаться.
Бэр кивнул: ему стал ясен разработанный Флавией план побега.
— Он не знал, иначе никогда бы этого не сделал, — тихо продолжала она.
— Чего бы не сделал?
— Я подстроила ему выигрыш. Крупный. Он очень обрадовался. Мы пошли отпраздновать его победу, и тогда я рассказала ему о Шлегелях и своей проблеме.
— Как он отреагировал?
— Пришел в ярость. Неистовствовал. Хотел пойти и разорвать их всех на куски. Особенно Дина. Но я его успокоила, и… он дал мне денег. Получилось, что мне не требовалось больше обманывать: заплатив Аурелио за выигрыш, я заплатила самой себе. И никто об этом не догадывался, даже он.
— Тогда ты повторила опыт, — теперь Бэр задавал вопросы, как следователь на допросе — заранее зная ответ.
— Да.
— Он в тебя влюбился.
— Думаю, что так. Он сам об этом говорил.
— А ты?
— Рано было судить.
— То есть ты с ним играла.
— Нет, он был не как все, нам было хорошо вместе.
Бэр пристально посмотрел на Флавию, пытаясь понять, что творится у нее в голове. Но с тем же успехом мог рассматривать Свитки Мертвого моря.
— Что дальше? Он перевез тебя сюда, чтобы сбить Шлегелей со следа?
— Да.
— А они его вычислили и убили?
— Не знаю.
— Что значит «не знаю»? — повысил голос Бэр и вскочил с дивана, отчего Флавия отпрянула к спинке стула.
— Клянусь, не знаю. Меня там не было.
— Что ты подумала, когда узнала, что с ним случилось?
— Испугалась. Мне показалось, что я знала все заранее. — Она спрятала лицо в ладонях. Ее плечи дрожали, Флавия плакала, но Бэр не слышал.
— Тебе придется выступить в качестве свидетеля, — сказал он.
— Не могу, — сказала она сквозь пальцы.
— Сможешь. Вот увидишь.
— Нет. — Флавия подняла голову и непокорно выставила вперед подбородок. Ее глаза оказались сухими.
— Никуда не уходи. Мне надо кое о чем позаботиться. Переговорить с полицией. Но я вернусь и не хочу, чтобы мне пришлось тебя разыскивать. Но имей в виду, если что — я тебя найду.
Флавия кивнула:
— Ты бы не разрешил мне… остаться в стороне. Я пошла бы на все ради этого.
Бэр смерил ее взглядом:
— Точно?
— Да. Я знаю, как поступить. Только дай мне шанс.
Бэр ее понимал и переживал за нее. Флавия сама заварила эту кашу и винить должна была только себя. Но она понятия не имела, с какими зверями имеет дело.
— Я сказал, никуда не выходи, — на этот раз он проговорил это не с такой напористостью.
Флавия грустно кивнула и вдруг расплакалась. Старалась сдержаться, но слезы катились из ее черных глаз по щекам.
— Если бы не я, с Аури ничего бы не случилось.
Бэр почувствовал, что у него сдавило горло. Они оба переживали потерю Аурелио, Фрэнк понимал состояние девушки, и это их сближало. Ему захотелось ее приласкать, утешить, сказать, что все будет в порядке.
Он чуть было не поддался своему порыву, но вдруг словно увидел всю сиену со стороны и понял, как все обстоит на самом деле. Флавия испытывала его: сделала сексуальное предложение и, когда оно не подействовало, решила пронять слезами. А он, болван, чуть не клюнул.
— Никуда не выходи, — тон Бэра стал ледяным. — Тебе меня не одурачить.
Она подняла голову, откинула прядь волос и вытерла щеку. Слез больше не было.
— Вижу, — ее голос был низким и спокойным, но тон еще холоднее, чем его.
Глава сороковая
Чарли Шлегелю было наплевать на собачье представление и на то, завоюют ли псы награды или нет. Он приехал сюда ради дела, а не развлекаться. Теперь они с Кенни стояли у стола, на котором было разложено с полдюжины только что купленных корн-догов, жевали сами и бросали куски мистеру Блонду и Кларенсу. Как обычно, Кенни делал это со своими штучками — вставал на колени и кормил Кларенса изо рта.
— Ну, мальчик, попробуй, отбери, р-р-р… — Пес облизывал ему все лицо, но Кенни крепко держал мясо в зубах, и Кларенс заходил с другой стороны. Затем они начинали упорную игру — кто кого перетянет. — Давай, давай, Кларенс, — понукал сквозь стиснутые зубы Кенни. Пес напрягал плечи и тянул — мышцы бугрились под его блестящей шкурой.
— Вставай, придурок, — сказал брату Чарли. Тот не услышал, и он легонько пнул его под ребра. — Завязывай.
Кенни переложил мясо изо рта в руку и долго отталкивал собачий нос, пока все-таки не отдал кусок.
— В чем дело?
— Дело в том, что он повредит себе губы, — предупредил Чарли.
— Никогда. У него губы как кожаные.
— Мягкие, а не кожаные.
— Хоть бы и так. — Кенни отряхнул пыль с колен.
— Вот они, — указал Чарли. Пинат и Никси вели на толстом поводке бледно-голубого питбуля.
Чарли отдал поводки Кенни и пошел навстречу, брат последовал за ним. Когда две группы сошлись, собаки дружелюбно поздоровались — обнюхались и принялись выписывать круги. Люди повели себя не так любезно.
— Что это у вас за белка на поводке? — спросил Кенни, умудряясь до поры до времени сдерживать ухмылку.
