Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
Но пришла новая беда — Люба вместе со всей порностудией загремела под суд. Уголовное дело, как сказал Камиль, проплатили конкуренты. И неизвестно, чем закончилась бы для Любаши вполне заслуженная отсидка, тем более что все без исключения актёры были взяты с наркотой. Но репортаж из зала суда напечатала одна из «жёлтых» газетёнок, и фотка голой Любашки удачно попалась на глаза Мирону Василенко. Он немедленно раздобыл кассету, оценил юное дарование и захотел попробовать сам. Ему удалось убедить отца в том, что девочка страдает невинно, и нужно её спасать.
— Будешь горбить в массажном салоне — там удобнее цокаться! — приказал Мирон тоном, не допускающим возражений. — По работе с другими трахаться разрешаю — без этого нет эротического массажа. Но чтобы за пределами салона — ни с кем, ни за какие «бабки»! Этим местом, — он выразительно ткнул пальцем в низ Любашиного живота, — на электроплитку посажу. Ты теперь моя вещь, усекаешь? Без меня бы в Пермь, на зону поехала. Там тебя трахали бы бесплатно — и мужики, и бабы…
И Любаша смирилась со своим статусом «вещи Мирона», находя в этом даже какие-то плюсы. Перед ней заискивал сам директор, который нуждался в «красной крыше», не говоря уже об его подчинённых.
И все бы ладно, да вот не повезло. Мирон Кириллович, хорошенько приняв на грудь в компании утончённых трансексуалов, прямо в туфлях на шпильках и в вечернем платье, шлёпнулся за руль служебного автомобиля своего папахена. Катаясь тёплым летним вечером по Москве, он оставил за собой три трупа, массу разбитых витрин поваленных рекламных щитов, не говоря уже о «тачках», случайно оказавшихся рядом. Когда Кирилл Григорьевич пришёл в реанимационную палату к очнувшемуся сынку, сразу объявил о предстоящей свадьбе с Лидочкой Сердюк, единственной ненаглядной дочкой высокопоставленного отца и одновременно — коллекционера старинного оружия.
Любаша плохо представляла Мирона в роли заботливого отца семейства, но всё-таки долго ревела, узнав об его предстоящей свадьбе. Теперь придётся искать нового «папика», а это всегда хлопотно. Все стоящие спонсоры заняты, а делать минет плешивому вонючему старикашке Люба совсем не хотела. Правда, Мирон освободил её от всех обязательств, и тогда нашёлся охранник из автосалона — Паша Бушуев. Теперь и он, похоже, уплывает, хоть и круглый сирота. Нет матери, возражающей против брака со шлюхой, так найдётся какая-нибудь другая родня. Она всегда тут как тут, когда надо нагадить…
— Девушка, можно вас на минутку?
Мужской голос окликнул задумавшуюся Любу прямо около кованой калитки, ведущей к входу в массажный салон. Она дёрнулась, вскинула голову и увидела двух внушительного вида ребят в коротких дублёнках и чёрных вязаных шапочках. У одного, повыше ростом, вид был более приветливым, в то время как белобрысый приземистый крепыш смотрел угрюмо, брезгливо.
— У меня времени мало, — попыталась отделаться Люба, неверно истолковав их намерения. — Пять минут до смены. Я спешу!
— Жестерова Любовь Михайловна? — уточнил темноглазый.
Люба сделала два шага назад и наткнулась спиной на парапет решётки.
— Да… А вы кто?
Люба поняла, что мужчины ждали тут именно её, и это — не бандиты. Те по имени-отчеству не обращаются.
— Вас на сегодня заменят, — успокоил её высокий. — Этот вопрос решён, так что не волнуйтесь. — Он показал раскрытое удостоверение и представился: — Майор Ермолаев, управление оперативно-розыскной информации МВД. Вы должны сейчас проехать с нами.
— Куда проехать? — Люба совсем растерялась. — Зачем?..
— Там всё объяснят. Ничего страшного, не бойтесь.
— Вы из милиции? А что я сделала? — по-детски всхлипнула она.
— Вы ничего не сделали. По крайней мере, мне об этом не известно, — спокойно ответил Ермолаев. — Капитан Чижов, — представил он хмурого крепыша. — Из того же подразделения. Идите вон к той машине, — Ермолаев указал на «Тойоту» с синими номерными знаками. — А то мы мешаем прохожим — здесь очень узкий тротуар…
Любаша уже привыкла мириться со своей участью, и потому покорно побрела к «Тойоте», ещё раз отметив, что номера на ней действительно милицейские. За рулём сидел форменный «бык», который даже не обернулся, когда девушка изящно впорхнула на заднее сидение. Ермолаев и Чижов, синхронно хлопнув дверцами, уселись по бокам, и «Тойота» тут же рванула с места, распугав зазевавшихся пешеходов.
Любаша, вцепившись посиневшими пальцами в сумочку на цепочке, смотрела прямо перед собой. На лобовое стекло летели дома, фонари, рекламные перетяжки, гирлянды, ёлки. Её везли не на Петровку, иначе путь получился бы слишком коротким. Около «Склифа» повернули на Садовое и поехали в сторону Самотеки.
Люба, конечно же, не знала, куда её могут отвезти, поэтому не пыталась предугадать ближайшее будущее. С ней обращались корректно — не били, не оскорбляли, не завязывали глаза, даже не запрещали наблюдать за дорогой. Правда, ни одного слова майор с капитаном более не произнесли, но Люба и не пыталась заговорить. Да и что бы она могла услышать от рядовых исполнителей? Ещё раз пообещают всё разъяснить потом, а то и просто проигнорируют. Для чего тогда париться? Не убьют — и ладно, остальное нам привычно…
«Тойота», непостижимым образом обходя пробки, мчалась сквозь море огней, сквозь мокрую метелицу. Легко обгоняла автобусы и троллейбусы, которые ползли в сверкающем потоке автомобилей, как навозные жуки среди муравьёв. Любаше уже начинала нравиться эта бешеная гонка по праздничной Москве; она едва сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга.
Но тут в сознание ворвалась другая, страшная мысль — а что же всё-таки произошло? Она, Любаша, даже не знает, зачем приехали эти ребята. И, значит, по определению невиновна! Вокруг неё крутилась столько народу с сомнительной репутацией, что заподозрить можно кого угодно и в чём хочешь. Правда, массажистку в свои дела бандиты не посвящали, но попробуй, докажи это ментам. А вдруг Пашка Бушуев вляпался в дерьмо? Он ведь не явился сегодня на квартиру, заставил ждать понапрасну. Любаша даже душ не успела принять, хотела в салоне освежиться. И на тебе!..
Она ждала, что «тачка» свернёт на Тверскую, но путь продолжился в праздничном вихре Садового. И только на Новинском повернули к мосту, понеслись по Кутузовскому. Любаша снова испугалась — похоже, её везут не в казённый кабинет, а на дачу к начальству. «Курс держим на Рублёвку», — догадалась Любаша и томно прикрыла ресницы. Что бы там ни произошло, она не при делах. Наверное, кто-то из клиентов сболтнул лишнее, и теперь придётся здорово подёргать лапками, прежде чем вылезешь из этого болота.
Действительно, через некоторое время автомобиль остановился у шлагбаума, который тотчас же взметнулся вверх. Всё это повторилось ещё три раза, и везде менты судорожно козырями Любашиным сопровождающим. Она же зачарованно рассматривала дворцы-новоделы, более скромные виллы и коттеджи — те, которые достаточно выступали из-за глухих заборов. Здесь тоже гуляли, празднуя то ли Святки, то ли Старый новый год. Из-за крыш взлетали фейерверки, оглушительно грохоча и пугая заходившихся от лая собак.
Когда «Тойота» въехала в бесшумно раскрывшиеся ворота, Ермолаев что-то сказал водителю и немедленно открыл дверцу; кажется, автомобиль ещё не остановился. Чижов щёлкнул замком со своей стороны, и через секунду Люба уже стояла напротив элегантной трёхэтажной виллы, погружённой во мрак. Лишь в окошке у двери светилась одинокая лампа — скорее всего, там находился охранник. Вилла, с виду пустая, покинутая, являла собой разительный контраст всеобщему веселью, что снова заставило гостью испугаться.
— Сиди здесь! — приказал Ермолаев Чижову, когда они поднялись на крыльцо и позвонили в дверь. — Узнаю, что ещё ему нужно…
Любаша не ошиблась. Из комнаты, где горела лампа, вышел горбоносый, со впалыми щеками и орлиным взором, одетый в камуфляж охранник. Любаша поёжилась, потому что от мрачного мачо так и веяло смертью. Не удостоив барышню и взглядом, тот бросил Ермолаеву только одно слово: «Ждёт!». Потом достал то ли мобилу, то ли рацию — Люба в потёмках не разобрала.
И вдруг сердце её, оторвавшись, покатилось в коленки. На высокое стенное зеркало было наброшено чёрное покрывало, слабо шевелящееся от сквозняка. Вот почему здесь так тихо и мрачно — кто-то из хозяев умер или погиб! Но среди тех, с кем общалась сейчас Любаша, все были живы. Впрочем, её данные могли устареть каждую секунду…
Ермолаев, похоже, приехал на эту виллу не в первый раз. Он уверенно вёл Любашу по тёмным коридорам, и она чувствовала, как сапожки утопают в ворсе ковровых дорожек. Разглядывать мебель и прочую обстановку было некогда, да и трудно в ослепительных сполохах фейерверков.
— Сюда, пожалуйста!
Ермолаев, не постучавшись, открыл тяжёлую полированную дверь, пропустил Любашу. Не чуя под собой ног от волнения и страха, она вошла в комнату. И тут же, вскрикнув, ринулась назад. Посреди комнаты на столе стоял открытый гроб, в котором лежал Мирон Василенко.
