Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание
— Это… это… — нерешительно заговорил он, — это… тайна наша… Но теперь его нет, можно и сказать… В общем, отец там у него жил… Большой величины человек… Академик, одним словом… А Костик кто был?.. Грузчик в магазине… Разница, сами понимаете… Отцу стыдно, что ли, было за это… Ну так они, чтоб никто не видел, и встречались…
— Вы точно знаете, что встречались? — строго уточнил Сергей. — Это очень важно…
— Ну, Костик говорил…
— А где встречались?
— На квартире у него… Тот всегда Костику на бутылку давал… А когда его не было дома, в коробе деньги оставлял…
— Значит, у Костика был свой ключ от его квартиры?
— Был…
— Отец ему дал или сам сделал? Он же, говорили, слесарь хороший…
— Может, и сам сделал, — пожал плечами Васька. — Мы не спрашивали…
— И часто Костик ездил к отцу? — теперь Сергей уже спрашивал сухо, как на допросе.
— Ну… — Тут уж Васька совсем стушевался, и ему на помощь неожиданно пришел Гошка:
— Когда невмоготу было, выпить хотелось…
— Да, так… — вынужденно подтвердил его приятель.
— А вы ездили с ним в Москву?
— Иногда, — уклончиво ответил Васька. Беседа начала тяготить его.
— С академиком встречались?
— Не-ет! Боже упаси! Он академик, а мы кто?..
— И на квартире у него не были…
— Боже упаси! — снова воскликнул Васька. — Ждали Костика в сквере…
Сергей заметил, как разогнулась, вытянулась его босая нога под столом, видимо, тронула предупредительно ногу Гошки, и он понял: «Были у академика дома!»
— А если честно? — спросил Сергей и резко обернулся: кто-то смотрел на него сзади… Нет, никого, почудилось…
Васька тем временем молитвенно сложил руки на груди.
— Даже во двор не заходили. Клянусь!
«Врет», — убежденно подумал Сергей, но, решив вернуться к этому чуть позже, задал другой вопрос:
— А еще с кем из москвичей встречался Костик?
Приятели молчали, задумались, вспоминая.
— Кажись, больше ни с кем… — обращаясь к стакану, сказал Васька. — Разве тот, помнишь, Гоша, с носом, как лепешка… Так это случайно, в пивнухе…
— Говори! — потребовал Сергей.
— Что тут говорить?.. Ну, в пивнухе сидели мы втроем… Подсел к нам этот, выпили, познакомились… Он Костю, видать, знал, долго шептался с ним, втихаря от нас…
— Как его звали?
— Сема, кажись…
— Да, Сема, — кивнул его дружок.
— А потом… — Васька прикрыл глаза, потер лоб, словно вызывая в памяти далекие детские годы, — Потом тот попросил Костю срочно сделать ключ… Сразу отвалил сотню… Ну Костя сбегал, сделал…
Сергей достал ключ от своей квартиры, спросил:
— Такой?
— Мы не видели, — ответил Васька, — ключ в конверте был… Ох ты, подождите, — взволновался вдруг он, — Дальше что было… Сидим мы, значит, выпиваем, говорим… Про мать Костину вспомнили… Она недавно умерла… (Сергей насторожился: «Жена академика?!»)… Ну, могилку мы ей втроем облагородили, памятник поставили, а вот оградку не сделали… Я говорил Косте: «Давай деревянную», а он — нет, железную, мол, хочу… Один хмырь нам пообещал хоть завтра привезти да поставить… но клади ему на лапу сразу пять кусков… А где такие деньги достать?.. Так вот тот, что ключ заказал, вытаскивает из кармана кошель свой, толстый кошель, и дает Косте четыре куска. Пока у меня деньги есть, говорит, даю взаймы… Но через месяц чтоб вернуть до копейки… Потом на бумажке свой телефон дал: позвонишь, мол, как будут деньги…
— И расписку от вас не потребовал? И адреса вашего не записал? — поинтересовался Сергей…
— Нет, поверил, видать… В общем, мы оградку купили, поставили, все чин-чинарем, а деньги через месяц вернуть не смогли. Ну, позвонил Костик этому ферту… Так, мол, и так, вернем попозже… А тот в ответ матом… Три дня, говорит, даю, не больше, не вернешь, прирежу, как курицу… Ну мы с Гошей достали денег, заняли в общем, а Костик отвез их в Москву… Сказал, что отдал деньги… Он врать-то не умел… Но зато потом ходил, как чокнутый… Ничего нам не говорил… Может, и не вернул, может, этот хмырь перышком Костика за должок?
— Номер его телефона помните?
— Костик знал… Нам ни к чему было…
— Тогда опишите его.
— Это можно, — с охотой согласился Васька. — Значит, так. Перво-наперво, нос, как блин, врезали ему, видать, где-то здорово… Волосы щетинкой торчат, хоть ботинки глянцуй ими… Дальше…
Не выдержал и Гоша, добавил свое к портрету:
— На вид плюгаш, а глаза такие начальственные, аж думаешь, не министр ли… Зря мы с ним связались, ясное дело… Нечистой…
— Дальше, — продолжил Васька, снова прикрыв до узких щелочек глаза, вспоминая. — Костюм еще светло-коричневый, галстук желтый… Вот и все… — Он звонко ударил ногтями по стакану. — Ну давайте пивка с нами, а?
Только сейчас Сергей заметил, как мучительно было для них сидеть возле трех бутылок пива и не притронуться к ним. Но Сергей отодвинул услужливо наполненный стакан.
Тогда Васька жадно, залпом осушил его и снова наполнил для своего приятеля.
— Не любите пива, давайте я вас холодненьким кваском угощу, прямо из погреба, а? — предложил он Сергею. — Пошли в избу!
Он перебросил ноги через скамейку, потянул Сергея к празднично-резному, как одетому в кружева крыльцу.
— Сами выпиливали? — спросил Сергей, следуя за ним.
— Конечно, — гордо ответил Васька. — Я ж резчик по дереву… Зря Костик отказался, я б такую оградку его матери сварганил, а железо что, оно мертвый материал…
В горнице он усадил Сергея за стол.
— Сейчас вам будет квас — высший класс!
Поднял за кольцо крышку погреба и зашлепал босыми ногами вниз по ступенькам.
Сергей огляделся. Все было чисто, прибрано. Белые занавески на окнах, недавно выбеленная русская печь, выскобленный пол. Над деревянной кроватью, почти скрытой под белым покрывалом, висели десятки фотографий, каждая в аккуратной резной рамочке. Даже при дневном свете выступал чуть вперед, как бы царил над горницей золотистый образок — аскетическое лицо Иисуса Христа, одухотворенное огоньками горящей лампады.
— Мои родичи только и знают, что в комнатах прибираться, аккуратисты, — прогремёл в окружающей белизне голос Васьки, — Они сейчас в церковь утопали.
Внизу у печки в железную решетчатую корзинку были свалены газеты, мятая бумага, брошюрки, сверху лежала тоненькая книжица «Экстрасенсорные явления». Сергей наклонился, чтобы взять эту книжицу, и увидел рядом странный пожелтевший листок, а на нем ровные цепочки, столбики математических вычислений, формул, всегда магически загадочные для непосвященных… Он переворошил всю корзину… Нашел еще два листка…
Только теперь заметил, что Васька вылез из погреба, приблизил к нему деревянный ковш, наполненный мелко дрожащим квасом.
— Откуда это у тебя?
— Это?.. Да так… — Васька покосился на решетчатую корзинку, словно она, злодейка, выдала его, потом небрежно добавил: — Мусор всякий… макулатура… Отец где-то подобрал…
— Где? — не отступал Сергей.
— Ну не знаю… — Васька мучился, как под пыткой, лицо скривила гримаса, глаза будто пытались испепелить ненавистную железную корзину. — Отец придет — сами спросите…
— Нет, ты скажешь… Сейчас…
— Ну из короба взял одного… для растопки взял…
— Покажи этот короб…
— Нет его! — отчаянно всплеснул руками Васька… — Продали мы вчера… за сотенную… попу соседскому… Отцу Алексию…
Сергей машинально принял ковш от Васьки, отпил немного, машинально сказал: «Спасибо!», ощущая приятно разливающийся по телу холодок, а во рту пряно-кисловатую сладость.
— Бери деньги. Пойдем к попу…
Сказано было так жестко, что Васька мгновенно исчез за белой простыней, что занавесью прикрывала угол между дверью и печкой, выскочил оттуда уже в брюках и клетчатой рубашке навыпуск; показал Сергею зажатые в кулаке красные десятки и понуро, как под конвоем, затопал к выходу…
Изумленному Гошке Сергей объяснил спокойно:
— Мы сейчас вернемся… Подождите нас…
Щербатый, чернобородый отец Алексий вышел на крыльцо в сером стеганом халате и пляжных шлепанцах. Сердечно, с поклоном произнес: «Здравствуйте!», но в дом не пригласил, стал ждать, что скажут незваные люди.
— Старший лейтенант милиции Ильин, — представился Сергей, раскрыв перед лицом священника удостоверение. — Вчера вы купили у гражданина Громова короб. Есть предположение, что он краденый. Покажите нам его, пожалуйста…
Отец Алексий промедлил с ответом, длинно протянул.
— М-да-а! — потом, сказав слегка обиженно: — Сейчас покажу, — нехотя развернулся и скрылся за дверью. Вскоре он торжественно, как святыню, вынес на вытянутых руках необычной формы ящик, его сумрачные, почерневшие от долговременья доски были перевиты причудливым узором темных металлических полос.
