Данил Корецкий - Кто не думает о последствиях…
— Твое место в президиуме, — сказал Сулейман и повел участкового за собой. Толпа расступалась, и Саидбеку только и оставалось, что идти за муэдзином. Не оставаться же рядом со старейшинами застывшим истуканом в форме!
Импровизированная трибуна, на которой расположился президиум, представляла собой бетонную площадку для выезда из гаражей, возвышающуюся метра на полтора над дорогой. Смущенный Саидбек зашел на площадку и встал рядом с главой села — ему специально освободили там место. Отсюда был хорошо виден весь сход — человек пятьсот — семьсот. Мужчины стояли отдельной толпой, женщины — отдельной. Молодежь облюбовала крыши гаражей. Участковый осмотрелся. Вместе с ним на трибуне оказалось десять человек, среди которых была одна пожилая женщина в черном платке. Открыл сход глава муниципалитета — кряжистый мужчина лет сорока пяти в костюме с галстуком и золотистой каракулевой папахе.
— Сегодня в Узергильском районе проходит контртеррористическая операция, а завтра она придет к нам, — начал он. — Вы помните предыдущие КТО, которые нанесли жителям огромный ущерб. Были срублены плодовые деревья, растоптаны поля, бесконечные обыски, избиения наших братьев, уничтожение имущества и другие грубейшие нарушения закона. Никто нам тогда не помог, власть на наши просьбы тоже внимания не обратила. Чтобы завтра не повторилось то, что было тогда, мы требуем прекратить КТО! Мы требуем вывести войска и полицию из других областей! Убрать федеральные силы! У нас вполне достаточно своих полицейских сил!
Глава протянул руку и торжественно указал на Саидбека, как на сказочного богатыря. Участковый потупился.
Следующей выступила женщина в черном платке.
— Силовики придираются к бородам односельчан, — заявила она. — Где в законе написано, что мужчина должен ходить, как женщина, бритым? Нет такого закона! Наших мужчин просто провоцируют на конфликты, мы не должны на них поддаваться и должны защищать свои интересы в рамках закона!
Оператор записывал выигрышные кадры, а Джавад комментировал их:
— Несмотря на накал страстей и наболевшие проблемы, жители рассуждают здраво и главное — законопослушно! Никто не призывает нарушать закон, наоборот, все хотят его соблюдения! Однако эмоции никуда не денешь — слишком настрадались наши люди за долгие годы беспредела…
Действительно, выступающие говорили все громче, с надрывом, эмоции передавались толпе, постепенно разжигая страсти и накаляя атмосферу схода.
— Правильно! Долой федералов! — раздавались крики. — Долой чужих военных!
Саидбек тоже попал под гипнотическое влияние схода.
«Правильно говорят! — думал он. — Зачем нам прикомандированные ОМОНы? Зачем федеральные силы? Мы что, сами порядок не наведем?»
Он чувствовал себя частью толпы и готов был идти вместе с ней, если кто-то поведет их за собой. На какие-либо индивидуальные действия он не был настроен, тем неожиданнее прозвучали слова главы муниципалитета:
— Слово предоставляется нашему участковому, младшему лейтенанту Саидбеку Бекбулатову!
Его снова бросило в пот. Сотни пар глаз смотрели на Саидбека и десятки объективов: журналисты подошли ближе, телекамеры снимали в упор, защелкали фотоаппараты и камеры мобильных телефонов. Саидбек никогда не был публичным человеком и теперь вконец растерялся. Но назад пути не было. Для солидности он надел фуражку, которую до этого держал в руках.
— Мы, местная полиция… Мы знаем местный менталитет, традиции и сами хорошо справляемся со своей работой. Нам помощники не нужны! — Он с трудом выдавливал из себя слова, и они казались ему убогими и неловкими. И голос был словно чужой.
Но толпа одобрительно загудела. Раздались крики:
— Молодец, участковый! Правду сказал, не побоялся!
Саидбек находился в столь сильном душевном волнении, что с трудом воспринимал происходящее. Как будто это была не явь, а сон. Вокруг выступали другие ораторы, подходили какие-то люди, жали ему руку, хвалили…
— Предлагаю принять резолюцию в адрес Законодательного собрания республики с просьбой остановить беспредел военных! — предложил, наконец, сельский глава. — Кто «за»?
Взметнулся лес рук.
— Правильно! Верно! Так и надо! Давно пора!
— А чтобы лучше услышали — перекрыть дорогу! — выкрикнул кто-то. И этот призыв мгновенно подхватили в разных местах площади.
— Правильно, дорогу перекроем! Пошли на дорогу!
Застоявшаяся толпа стронулась с места. Кое-кто шел домой, но основная масса двинулась к трассе на Шамилькалу.
Саидбек вернулся к своей машине, по привычке заглянул под днище и сел за руль. Только теперь, отойдя от общего психоза толпы и несколько остыв от происходящего, он понял, что вслепую исполнил роль по тщательно разработанному кем-то сценарию. По верхней дороге он выехал на трассу и успел проскочить до ее перекрытия.
Вернувшись в отдел, Саидбек сразу направился к начальнику:
— Наби Адамович, я сейчас был на сходе в Камрах! — с порога сообщил он. — Выступал, призывал толпу к порядку… Только они все равно пошли трассу перекрывать… И письмо руководству напишут…
— На сход ходил? В форме?! Выступал?! Ну, ты отчаянный! — изумился Наби Адамович. — Я сейчас в МВД доложу, а ты здесь сиди — вдруг они уточнить захотят!
Майор набрал номер заместителя начальника МВД республики.
— Здравия желаю, товарищ полковник, это Османов! — бодро доложил он. — Мы провели спецмероприятие на сходе в Камрах и установили, что жители будут писать письмо руководству республики с требованием снять режим КТО. А пока перекроют дорогу! Да. Так точно! Мой участковый лично там был, выступал, призывал к порядку… Есть поощрить! Спасибо, товарищ полковник!
Закончив разговор, начальник положил трубку и довольно взглянул на Саидбека:
— Хвалят нас с тобой! За смелость, принципиальность и инициативу… Я тебя поощрю своими правами, да и меня, сказали, не забудут…
— Спасибо, товарищ майор, — не по уставу ответил Саидбек. Он так устал и перенервничал, что плохо соображал. Майор это заметил.
— Иди домой, Саидбек, отдохни! — по-отечески сказал он и снова взялся за телефон.
* * *Дагестан. Камры
В этот раз Оловянный приехал в Камры специально к матери. В Махачкале он купил рахат-лукум — ее излюбленное лакомство, которое в сельский магазин не завозили. Черный джип «Чероки» остановился возле школы. У младших классов занятия уже закончились, и ватага ребятни с криками носилась по футбольному полю, поднимая клубы пыли…
Эта пыль, как пелена времени, застелила прищуренные волчьи глаза. Это он, босоногий двенадцатилетний Руслан, упоенно гоняет мяч вместе с шумными пацанами, и выжженная трава колет огрубелые подошвы. Здесь интересней, чем на скучном уроке… Ни он, ни другие игроки домой не торопятся, да и что дома интересного? Пас, Аваз! Бей по воротам, Бейбут! Пока у них еще нет кличек, нет оружия, нет денег, на руках нет крови… Морщит и подрагивает пелена времени, перескакивают года, меняются картинки… Вот пятнадцатилетний Руслан носит воду и колет дрова бездетному дедушке Казбеку, а тот улыбается ему грустной благодарной улыбкой… Шестнадцатилетний Руслан на первой тренировке, старшие бьют по мешку, и гулкие хлесткие удары разносятся под низким, в многочисленных пятнах потолком, а он мечтает, что когда-нибудь так же ловко научится бить врагов… А вот семнадцатилетний Руслан едет на свою первую «стрелку», лаская рукой старенький «Вальтер» под рубашкой…
Амир Камринского джамаата недовольно потряс головой и провел рукой по глазам, разгоняя пелену воспоминаний: что толку в них — это следы былого, а жить надо будущим, только слабаки купаются в волнах прошлой жизни…
— Я недолго, ждите здесь, — сказал он Мусе. Тот кивнул. Абрикос и Сапер тоже кивнули, хотя к ним командир не обращался.
Оловянный неспешно двинулся вверх по узкой, пыльной, но родной, пахнущей детством, улочке. К дому матери он всегда подходил пешком. Не потому, что опасался засады — он точно знал, что в селе нет ни одного чужака, да и в окрестностях не замечено ничего подозрительного. И не потому, что на изогнутой улочке машине невозможно развернуться и она полностью закупорит проезд — Муса и задом выедет из любого лабиринта, а кому очень нужно, обойдут, прижавшись к забору. Просто такая привычка выработалась с давних времен. Тогда он еще не был амиром и не носил громкое прозвище, а бегал в бригаде Большого Камала под рядовым погонялом «Шустрый», и его, конечно, никто не предупредил об участковом, поджидавшим в доме матери.
Кто знает, как бы сложилась судьба «Шустрого», если бы тогда он загремел в тюрьму… Но спасла звериная интуиция: он перескочил через низенький штакетник дедушки Казбека, перелез через глинобитный забор Казихана, выскочил на околицу, нырнул в заросший овраг и скрылся. Конечно, когда спасаешься бегством, то теряешь лицо, но позже Оловянный смыл свой позор кровью. Не своей, конечно, — того участкового: подкараулил возле дома и убил выстрелом в голову. Это был один из первых его трупов…
