Ирина Горбачева - Москва-Ростов-Варшава
Максим раньше выезжая из Москвы в Новочеркасск, любил наблюдать через вагонное окошко за провожающими и уезжающими. Почему-то последние минуты до отправления всегда тянутся и кажутся бесконечными. Уже успели занести в купе свои вещи первыми и распихать по всем местам, чтобы соседи «не дай Бог» не поставили свой чемодан под твою полку. И посидеть удалось «на дорожку». И нацеловались на прощание, наговорив друг – другу всяких дежурных фраз типа, ну теперь вы к нам или как жаль, что вы уезжаете, могли бы ещё погостить. И эти слова покажутся такими вдохновлёнными, что кажется, гости сейчас подхватят в охапку свои бесчисленные коробки, сумки и выпрыгнут с тронувшегося состава, чтобы угодить гостеприимным хозяевам и вернуться, и ещё пожить недельку – другую «в тесноте да не в обиде». Но не тут-то было! Провожающие, дабы гости не передумали уезжать, последний раз поцеловавшись с уезжающими, быстренько выскакивают с душного вагона на перрон. Они ещё стоят около получаса перед окнами вагона, бессмысленно махая и что-то беззвучно говоря своим уезжающим гостям.
Но вот поезд тронулся и недавно долгожданные гости двинулись в одну сторону нашей необъятной Родины, а их гостеприимные хозяева в противоположную. Каждый со своими усталыми мыслями. Одни думают, как удалась поездка и как здорово их принимали, но уж быстрее бы попасть домой. За две недели столько успели сделать, устали от бесконечных очередей и беготни по магазинам. Какие молодцы эти земляки! Москва их совсем не испортила. Но «в гостях хорошо, а дома лучше». А москвичи, устало разбредаются по метро, с одной только мыслю, у кого можно завтра перехватить деньжат до аванса. А ещё, быстрее бы приехать домой, убраться после шумных гостей и наконец, попасть в свою постель. Надоели эти законы гостеприимства – лучшее место гостю. Выспаться бы и не готовить, хотя бы недельку. Одно удовольствие от гостей – навспоминались, наговорились вдоволь! И то ладно.
Дверь в купе приоткрылась.
– Ну что, устроился? Вот и хорошо. Позже чайку принести? Или что покрепче хочешь? Сказать когда ресторан откроют? – спросила услужливая проводница.
– Скажите, – задумчиво ответил Макс, – впрочем, сюда можете принести, идти что-то в лом? Я отблагодарю.
– Естественно. Я имею виду, отблагодаришь естественно, – смехом сказала проводница и закрыла дверь купе.
И только когда состав набрал скорость, ему стало намного легче. Он лёг на полку и провалился в тревожный сон.
Глава 16
И вот теперь Максим возвращается в Россию. После всего пережитого, он не был на Родине два года. За это время боль от смерти дяди и Лены немного утихла. Но мучили сны. Иногда он просыпался среди ночи весь в поту. Всё чаще во снах к нему приходила мама, всё настойчивей она просила найти Катюшу.
Жаль, что в «Полонезе», вагоны не такие, как в российских составах. Российские купе шире, просторнее. Да, какая разница, какой поезд, вагон. Главное он едет в Россию с одной единственной целью – найти сестру и её сына Васю. Без них он не вернётся.
– Доброе утро, – обратился Максим к девушке стоящей у окна, пока пограничники проверяли его и её купе.
– Доброе, а вы русский? Я думала поляк. Вы в гости или по работе?
– Не то и не другое. По личным обстоятельствам. Не был в России более двух лет, – грустно ответил Макс.
– Два года? Получается, вы были в России в 1991 году?
– Да, в августе.
– Надо же на баррикадах? – улыбнулась девушка.
– Да нет. Проездом из своего города в Польшу, но танки застал. Видел, как въезжали в Москву.
– Надо же…
После ухода пограничников и беглого осмотра таможни дорожной сумки Максима, он опять вышел из купе. Там стояла новая его знакомая.
– Слава Богу, все разбежались. Хотите кофе с медовым хлебом? Несите кипяток, а я завтрак сооружу. Давайте только сначала познакомимся, я Вероника, – с улыбкой сказала она.
– Максим, – Макс поцеловал девушке руку, как это принято в Варшаве.
– Да вы настоящий пан, – засмущалась Вероника.
– Как вы в Польше оказались? По работе? Бизнесу? – поинтересовался Макс, когда вошёл в её купе с разлитым кипятком в стаканах.
– У меня в Варшаве тётушки живут.
– Правда? А где если не секрет? Я живу в Северной Праге, знаете такой район на севере Варшавы?
– Да, знаю. Не раз была там. А тётушки не далеко от парка в Вилянове, знаете, там такой типа коттеджного посёлка.
– О! Конечно. Там красивые домики. Современные.
– Да, муж одной тётки был польским генералом. Дом выстроил, да скоропостижно скончался, к сожалению. Так она сестру из Вроцлава забрала, теперь вместе живут. А я к ним приезжаю, развлекаю, так сказать.
– Так ваши корни из Польши? – улыбаясь, спросил Максим – Мои корни из Ростова на Дону. Папа дончак. Это мамины предки оттуда, правда, её род из Кракова. А тётушки мамины двоюродные сёстры. А вы как оказались в Польше?
– Так мы с вами земляки. Я из Новочеркасска. А в Варшаве женился.
– Здорово. А в Россию по работе?
– Да нет, сестру ищу и её сына, – задумчиво произнёс Максим.
И как-то неожиданно для себя он стал рассказывать этой незнакомой симпатичной девушке всё, что накопилось в его душе. Обо всей своей жизни. Всё о чём ему вспомнилось сегодняшней ночью. О родителях, о дяде. Скрыл только один факт. Подробности смерти Беспалого.
– А не страшно вам опять возвращаться, вас же наверняка бандиты будут искать, – тихо спросила она.
– В России такое творилось, я российские новости смотрел всё это время. Друг друга все уже, наверное, перестреляли. А Беспалого убили в день моего отъезда, рано утром.
– Да, у нас такое творилось, да и сейчас не лучше… – и Ника тоже поделилась с ним своим горем. Рассказала об исчезновении сестры, что в Варшаву она мотается каждый месяц, отвозит товар, почти год рассчитывается за деньги, которые украл муж сестры. И эта поездка последняя потому, что ей так надоела эта суета, что теперь тётушки точно не увидят её года два как минимум.
– Давайте поменяемся координатами, – предложил Максим.
– С удовольствием, – ответила Вероника, дав ему номера телефонов Аллы Константиновны в Москве и свой домашний ростовский номер.
– Я вам обязательно позвоню, – твёрдо сказал Максим.
По прибытии в Москву, к Веронике, как всегда, подошёл парень с носильщиком. Они быстро выгрузили всё, что она привезла на тележку, и удалились в сторону стоянки автомобилей. Максим и Вероника зайдя в метро, ещё раз попрощались, не думая, что жизнь в скором времени сведёт их снова.
Простившись с Вероникой, Макс в задумчивости подошёл к схеме метро.
– Выбор мал. Надо начинать поиск с Чистопрудного бульвара. Может всё-таки сосед больше знает, чем тогда рассказал. Тогда по его выражению лица, Максим понял, что сосед знает больше. А не лучше ли сходить в отделение милиции. Лучше ли? Оказавшись на Чистопрудном бульваре, он подошёл к стоящему около торговой палатки милиционеру. Молодой сержантик объяснил, где находится районное отделение милиции, и спросил Максима:
– Что вы хотели узнать?
– Сестра с племянником пропала. Сосед два года назад сказал, что она продала квартиру и куда-то переехала. Но что-то объяснение его мне не нравится. Видно знает что-то, но скрывает.
Подумав, сержант ответил:
– Знаете, тут такое творилось с этими квартирами. Столько людей из спальных районов пропало, а уж из центра!
– Как это пропало?
– Вы что с другой планеты? А, в Польше жили? Ясно. Вы вот, что если хотите найти свою сестру, то подойдите к Павлу Семёновичу. Он старый «воин». Старой закалки мент. В прошлом году он «закрыл» одну риелторскую фирму, промышлявшую такими делами.
– Какими делами? – всё ещё никак до Макса не доходил смысл разговора.
– Как какими? Сестра наверняка выпивала? – ответил сержант.
– Да ты чего? Катя? Нет, не может быть такого.
– В этом мире всё может быть, в общем, шагай к Семёновичу если кто тебе и поможет то только он.
– Спасибо брат! – тепло пожал милиционеру руку Максим.
– Да ещё не за что. Найдёшь, тогда скажешь. Только ты через часик иди. Точно его застанешь. Бывай, удачи!
Максим медленно пошёл по залитому солнцем бульвару. Весенний запах молодой листвы поднимал настроение. Весной в Варшаве тоже хорошо. Он любил этот город, но родным его ещё никак не мог назвать. Хотя район, где он жил напоминал любой московский «спальник» со своими «хрущёвками». Только здесь были дома не с замызганными и грязными подъездами, а чистые, покрашенные в светлые радостные тона панели с горшочками цветов на каждом марше лестничной площадки. Дворики отличались от московских своей чистотой и уютом. И горькие пьяницы были не похожи на наших грязных и неухоженных алкашей, которыми теперь забиты центральные скверы Москвы.
Здесь на Чистопрудном бульваре, в скверике, сидя на газете, положенной на некрашеную лавочку, он уловил молнией пронёсшийся запах из детства. И ничего что оно прошло почти за тысячу километров отсюда на юг, но пролетело мимо, что-то неуловимо родное, тёплое, дающее надежду и радость этой жизни.
