Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра
Но, оказалось, что и не пусто. Напуганный враг атаку повторять не спешил.
Тимофей вспомнил про рацию, которой пользовалась Лена. Нашел ее, поднял с пола, включил.
– Зимовец, сука, ты где? – спросил он в эфир.
Ваня отозвался почти сразу.
– Сдавайся, Орлик. Шансов у тебя нет.
Тимофей внимательно вслушивался в его голос – злорадные интонации резали слух, но не было в нем ликования, как если бы говорящий был уверен в своей победе.
– Ты идиот, да? Сейчас братва подтянется.
– Не подтянется. Ероха твой приказал долго жить.
– Что?!
– Нет больше твоего Ерохи. И бригаду его разогнали. Подостов теперь мой!
– Долго же ты точил зубы, тварь!
– Сколько точил, столько и отхватил.
– За Ероху ответишь!
– Ты бы о себе подумал... Выходи ко мне, поговорим, глядишь, и договоримся. Мир заключим, типа пакт о ненападении...
– Не вопрос. Приходи, обсудим.
– Лучше ты к нам.
– Что, очко жмет?
– Да нет, это тебе бояться надо...
– Чего мне бояться? – усмехнулся Тимофей. – Скоро братва из Заболони подтянется.
– Не подтянется. Во-первых, у тебя связи нет. А во-вторых, Алексу твоему сейчас не до тебя...
– Это еще почему?
– Да потому, что мочалом твоя Заболонь накрылась. Шухер там сейчас большой.
– Давай, давай, грузи.
– Не я гружу. Менты грузят. Братву твою в штабеля укладывают...
– Гонишь! – разволновался Тимофей.
Зимовец мог беззастенчиво врать, но почему-то он ему верил.
– Сам же знаешь, что менты тебе на хвост наступили.
– Ну знаю...
– Я тебе больше скажу. У меня с ними договор.
– Ну ты в натуре клоун! Не надо меня веселить, и так смешно!
– Не веришь, не надо. А я говорю, что у меня договор с Головатым.
Четко произнесенная фамилия начальника Заболонского РУОПа, заставила Тимофея схватиться за голову.
– Ты мешаешь и ему, и мне. Посадить он тебя не может, но я могу тебя убить. И поверь, я это сделаю. И мне хорошо, и менты у меня в долгу...
– Пока самого не приговорят.
– Не приговорят. Я умный, на рожон не лезу. Это тебе всего мало. Зарвался ты, Орлик, круто зарвался. Не по Сеньке шапку надел. Скоро деревянный бушлат примеришь...
Обычно Головатый играл с Тимофеем по правилам. Но, видимо, закончилось его терпение. Или установка из центра слишком жесткая пришла. А он еще тот жук, мог договориться с тем же Зимовцом. Или тот сам пошел на сговор с ментами. Явление по нынешним временам вполне привычное... Тимофей ясно осознал, что попал очень крупно. И только чудо сейчас могло его спасти...
– Думаешь, я сам к ментам ходил? – после долгой паузы спросил Зимовец. – Плохо ты меня знаешь, если так думаешь... Не люблю ментов. Поэтому и сделку тебе предлагаю. Чтобы сук этих легавых кинуть. Ты сдаешься без боя, а я отвожу тебя в аэропорт, и ты улетаешь далеко-далеко...
– Извини, паспорт заграничный дома забыл, – фыркнул Тимофей. – Или в мир иной без визы пускают, а?.. Не стучи по мозгам, дятел. Тебе по-любому надо меня грохнуть, с ментами или нет... Только не на того нарвался, придурок. Я тебя самого грохну, подожди немного...
– Ну, ну... Я людей за оружием послал. Что такое «Шмель», надеюсь, знаешь?
Тимофей приуныл. Что такое огнемет «Шмель», он знал отлично. Одного заряда хватит, чтобы весь дом взлетел на воздух вместе с ним и его парнями.
– Гонишь ты, нет у тебя «Шмеля», – пытаясь приободрить себя, выдал он в эфир.
– Пару часов подожди, узнаешь, гонка это или нет...
– Ты сказал, что Ерофей приказал долго жить. Так вот, я постараюсь выполнить его приказ...
– Ага, старайся. Пока не сдохнешь, старайся!..
На этом разговор и оборвался: трубка радиостанции разрядилась до последнего джоуля.
Тимофей крепко задумался. Возможно, и не было у Зимовца никаких огнеметов. И даже гранатометов. Но про «Шмель» в любом случае он сказал неспроста. Очень даже может быть, что своим заявлением он хотел вызвать панику в рядах обороняющихся. Хотел выманить Тимофея из дома. Он со своими бойцами пойдет на прорыв, а Зимовец встретит их автоматными очередями, посечет свинцом, на этом все и закончится. Не будет Тимофея, и Зимовец станет полновластным теневым хозяином Подостова...
Он не стал поддаваться на провокацию. Пробил бойницы в стенах дома, пристрелял все подступы к нему. Враг не решался на штурм, а он не лез на рожон в попытке прорвать блокаду. Но шло время, вокруг сгущалась темнота. И если даже у Зимовца не будет огнеметов, он все равно может взять дом без особых потерь. Под покровом темноты его бойцы подберутся к нему, забросают окна обычными ручными гранатами. И только предельной концентрацией внимания можно предупредить столь опасный маневр. Но не так-то просто провести ночь, неустанно всматриваясь в темноту и вслушиваясь в тишину вокруг дома. И не по очереди нужно будет дежурить, а всем бойцам одновременно...
Но все разрешилось еще до наступления темноты. С чердака дома Тимофей увидел большой автобус темно-серого цвета, за ним на ту же улицу, но с другого направления вырулил «КамАЗ» с фургоном для перевозки людей.
События развивались стремительно. Из автобуса и фургона выскакивали вооруженные люди в милицейском камуфляже. Каски, бронежилеты, неудержимо мощный напор... Оглушительные взрывы светошумовых гранат, шокирующий и емкий вой сирен, редкие хлопки выстрелов...
Спецназовцы лихо и почти без потерь расправились с бойцами Зимовца. И сразу же пошли на штурм дома. Тимофей отдал команду не стрелять. Все равно этот железный поток не остановить, а проблемы за сопротивление правоохранительным органам будут непременно – и в виде уголовных взысканий, и в виде тяжелых ударов по почкам...
И все же без тычков и зуботычин не обошлось. Два спецназовца для острастки отходили Тимофея ногами и только затем, убедившись в его лояльности, потащили к машине. Его и всех его телохранителей бросили в фургон «КамАЗа», ткнули лицом в пыльный, а местами еще и липкий пол. Голову поднять невозможно, кругом ноги в тяжелых берцах, любое неосторожное движение чревато для целостности черепа...
Тимофея отвезли в Подостовский РОВД, закрыли в камере временного изолятора. Шершавые, изъеденные плесенью стены, влажноватые от сырости дощатые нары, холодный воздух, запах дерьма и блевотины. Но здесь, кроме него, никого не было. Здесь можно было перевести дух...
Тимофей хорошо помнил, что стер отпечатки пальцев со своего пистолета, прежде чем выбросить его в окно. И труп, который найдут менты под яблоней, пришить ему не смогут ни под каким соусом. И Лена жива, значит, и за нее отвечать не придется... Спецназовцы сделали свое дело, дальше им будут заниматься местные опера и следователи, а с ними всегда можно договориться. Худо, если к делу подключатся заболонские руоповцы... Впрочем, еще не известно, насколько правдив был Зимовец, рассказывая о своем сговоре с Головатым и о том шухере, который менты подняли в Заболони. Может, вранье все это... А если вдруг правда, то тем хуже для Головатого. Тогда можно потребовать прокурора из Рязани, подтянуть прессу и сделать громкое заявление...
Но прежде всего нужно было связаться с Алексом и Борцом. Они остались на хозяйстве в Заболони, только через них можно было узнать, что происходит в родном городе.
Тимофей постучал в дверь, дождался, когда откроется «кормушка».
– Ну чего? – сонно и угрюмо спросил дежурный мент.
– Позвонить надо. Сто баксов...
Перед тем, как оказаться в лапах собровцев, он не только избавился от пистолета, но и сунул под стельку туфлей несколько сотенных купюр из бумажника. Обыск был поверхностным, поэтому деньги остались при нем.
– Не положено, – встрепенувшись, рявкнул мент.
– Двести баксов.
– Сказано же, не положено!
– Триста!
«Кормушка» с грохотом закрылась, а спустя время в камеру вломились крепкие парни в камуфляже и с дубинками. Били Тимофея не сильно, но обыск провели тщательно. И плакали все его денежки...
– Еще раз вякнешь, посадим почки! – уходя, пригрозил ему омоновец.
Тимофей промолчал. Он не хотел жить на гемодиализе в очереди на пересадку почки.
Он понимал, что менты неспроста обходятся с ним так грубо. Наверняка получили особое распоряжение насчет него. И это наводило на печальные размышления.
Глава 21
Сеча была жестокой. Тимофей потерял всех своих гридней, сам был изрезан мечами и поколот стрелами. И все же он держался на ногах, отражая натиск озверевшего, но вместе с тем и ослабевшего врага.
Все-таки смог он сбить вал вражеской атаки. Но Зимовец отвел свое поредевшее войско на исходные рубежи.
– Сдавайся! – издали прокричал он. – Или стрелами побьем!
Тимофей горько усмехнулся. Зимовец уже пытался посечь его стрелами. Но луки у его вояк слабые, наконечники стрел очень легко тупятся при ударе о броню. И пять гридней, сбившись в плотную груду, выдержали обстрел, а затем и пешую атаку. Но сейчас Тимофей остался один. Сейчас даже хлипкие стрелы представляли для него смертельную опасность...
