Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра
Тимофей встряхнулся, проясненно посмотрел на нее. Слишком близко к сердцу принял он историю своего далекого предка, отсюда и видения.
– Нет, нет... А могу я увидеть эти берестяные свитки?
– Сейчас нет, они в Москве... Но если есть желание, могу дать адрес...
– А что еще вы можете рассказать?..
– Так, кое-какие детали. Свитков несколько, но сведения крайне скудные. И далеко не все записи сохранились...
– И все же.
Вика кивнула, соглашаясь продолжить разговор. Да и как она могла не согласиться, если сама была заинтригована не меньше, чем он.
К себе в офис он вернулся с тяжелой головой. Настроение было такое, что рука сама потянулась за бутылкой. Выпил одну рюмку коньяку, вторую, а когда поднимал третью, секретарша сообщила, что к нему пожаловала некая Лада Полосова. Тимофей так разволновался, что едва не выронил из руки рюмку с коньяком.
Поставил рюмку на стол, дрожащей рукой ослабил узел на галстуке.
– Пусть зайдет...
Это был первый случай, когда Лада пришла к нему в его новый офис. И случилось это как раз в тот день, когда он узнал о существовании своего далекого предка... И что это такое, если не роковое обстоятельство?
На всякий случай он огладил пальцами рукоять пистолета, закрепленного под столешницей над его правой ногой. Если что, уйдет всего мгновение-два, чтобы «ИЖ» оказался у него в руке.
Но Лада не собиралась его убивать. Широко, но тревожно улыбнулась ему, села в гостевое кресло, положив руки на стол перед собой.
– Что ты здесь делаешь? – напряженно спросил он.
– К тебе приехала.
– Случилось что-то?
– Случилось... А ты, гляжу, не рад мне... Коньяк пьешь?
– Да так... Хочешь? – пристально посмотрел на нее Тимофей.
– Можно рюмочку.
– А не отравишь?
– Что? – возмущенно и, как показалось ему, испуганно встрепенулась она.
– Ничего, так, к слову...
– Что-то с тобой не то, дорогой.
– Да так, проблемы. Небольшие.
– А у меня большие... Головатый ко мне приезжал. Узнал, где я живу, и приехал.
Тимофей нервно забарабанил пальцами по столу.
– И что?
– Плохо... Он давил на меня...
– Что ему нужно?
– Смерти он твоей ищет. Хочет, чтобы я тебя убила. Сказал, что есть у него порошок, провоцирующий сердечную недостаточность.
– Он с тобой, этот порошок?
– Дурак! Был бы со мной, я бы с тобой на эту тему не говорила... Отказалась я... Тебя, дурака, люблю... И люблю, и ненавижу...
– Ненавидишь?
– Да, за то, что в черном теле меня держишь... А люблю, потому что ты сильный... Не хотела тебе говорить, но скажу, чтобы уж до конца быть с тобой откровенной...
– До какого конца, до смертного?
– Нет, – сделав глотательное движение, мотнула головой Лада. – Не собираюсь я тебя убивать...
– В чем ты хотела быть со мной откровенной?
– В том, что была в сговоре с Головатым. Не знаю, отказалась бы я по своей воле от тех показаний, что дала против тебя. Наверное, отказалась бы. Но по-любому, Головатый сказал, что надо отказаться на суде... Я отказалась. Он бушевал, но это была всего лишь видимость...
– Головатый сказал тебе, чтобы ты от показаний отказалась?
– Да. Он решил, что ты нужен городу. Без тебя порядка здесь не было. А ты навел порядок. Но затем отказался ему платить, так ведь? Поэтому он решил от тебя избавиться...
– Отравить меня, да? Твоими руками?.. История повторяется.
– Какая история?
– Краеведческая... В двенадцатом веке князь нашей Заболонью правил. Тимофей Орлик. Знакомое имя?.. Две женщины у него были. Одна Люба, другая Лада. И враг у него был – Голован, рязанский воевода. Лада его отравила. Потому что Голован ей так велел. Чтобы Заболонь взять...
– Ерунда какая-то. Ты сам это сейчас сочинил?
– Если бы... Все сходится. Тот Орлик Заболонье княжеством сделал, а я тоже в нашей Заболони не последний человек. И Люба у меня есть, и Лада. И Головатый, будь он проклят... Не зря говорят, что история учит. Не смогла бы ты меня отравить, если бы захотела...
– Но я не хочу.
– Тем более... А с Головатым я разберусь. Но то будет уже другая история... Значит, любишь ты меня. И ненавидишь.
– Ненавижу, – кивнула Лада. – Но больше люблю...
– А Головатого?
– Больше ненавижу.
– Но любишь.
– В чем-то, как-то... Я жила с ним, если ты не знаешь. Он меня у себя прятал, от тебя...
– Не знаю. Но догадывался.
– Все это уже не имеет значения.
– Может быть, – кивнул Тимофей.
Он сам разливал коньяк по рюмкам. И когда бутылка опустела, настоял на том, чтобы Лада разделась. Это требование было вызвано – во-первых – практическими соображениями. Лада могла вести какую-то хитрую игру против него, с тем же Головатым на пару. Под одеждой у нее мог быть спрятан небольшой дамский пистолетик... А во-вторых, он просто-напросто соскучился по ней...
Пистолета у нее не было. А если она и хотела убить его, то выбрала другой путь. Но напрасно Лада старалась довести его плотской своей любовью до физического изнеможения. Не умер он от истощения. Вместе с ней поехал к ней в заболонскую квартиру, еще на пару часов задержался в ней.
Домой он вернулся за полночь. Взлохмаченный, под мухой и уставший. Но живой и здоровый. Не убила его Лада. И не убьет – он уже почти был уверен в том.
Люба не спала, ждала его. Она вышла в холл. Он сидел на диване. Хотел в тишине домашнего уюта перевести дух после бурного времяпрепровождения. Люба встала напротив него, руки уперла в бока.
– С бабой был? – язвительно спросила она и с таким нажимом, что сразу стало ясно, о ком речь.
– Нет, – соврал Тимофей.
– Не валяй дурака. Я все знаю. Баба у тебя! И ты к ней ходишь!
– Откуда ты это можешь знать?
– Оттуда! Женское чутье не обманешь!
– Не обманешь, – криво усмехнулся он. – Оно само тебя обманывает...
– Нет, не обманывает... И отца ты моего убил.
– Началось!
– Нет, это не начало, это конец... Ты ответишь мне за моего отца!
– Что за бред? Ты же сама говорила, что не веришь ментам!
– Им – нет, а ей верю!
– Кому?
– Ирине Викторовне! Ты не можешь ее не знать. Она за отцом присматривала...
– Знаю, экономка его.
– Ты ее к нему приставил.
– Нет, он сам ее выбрал.
– Нет. Она сказала, что ты... Сказала, что ты заставлял ее пичкать его сильнейшими антидепрессантами.
– Вранье.
– Нет, это не вранье! – Люба хищно сузила глаза.
Темная туча на ее бровях пугала своей грозовой реальностью.
– Откуда она взялась? – озадаченно спросил Тимофей. – Ты ее нашла?
– Нет, она сама меня нашла. И все рассказала.
– Менты ее надоумили. Под их скрипку она пела, неужели не ясно.
– Она не врет!
– Пусть она мне это в глаза скажет.
– Не скажет.
– Скажет.
– А я говорю, нет!
Тимофей искал мини-пистолет под одеждой у одной своей жены, а он оказался в кармане халата другой, законной. И она направила ствол прямо на Тимофея. В глазах – безумная решимость.
– Сначала ты сделал моего отца инвалидом. Затем ты зарезал его! – убежденно и с ненавистью к мужу заявила Люба.
– Но это неправда.
Тимофей вспомнил, как Люба предрекала ему несчастье от Лады. Но тогда она ничего не сказала про себя. Да и он не мог подумать, что лихо наскочит на него с ее стороны...
– Правда! – крикнула она.
И громовой выстрел из пистолета послужил восклицательным знаком в конце этой короткой и роковой фразы.
