Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях
— Нет, доверить кота я тебе не могу. — И вышла. Я устремилась за ней.
Мы покинули двор и тут услышали за спиной топот, обернулись и смогли лицезреть Витьку. Он сбавил шаг, нерешительно подошел и, глядя себе под ноги, сказал:
— Ты это… поаккуратней. И молчи, кто ты есть. Мало ли что…
— Думаешь, я глупее, чем у твоей мамаши сын? — без особой ласки поинтересовалась Груня, но Витька не обиделся и даже вроде бы ее не услышал, ухватился за корзину, притянул вместе с ней Груню и запечатлел на лбу жены поцелуй, после чего еще раз напомнил:
— Поаккуратней.
Груня подумала немного, разглядывая свои кроссовки, затем обхватила Витьку правой рукой, держа левой корзину, и прижалась к его груди. Правда, ненадолго. Повернулась и пошла, а я малость замешкалась и смогла видеть, как из-за угла возник Ряха, посмотрел на меня с тоской и отчаянием и робко махнул рукой.
Я поспешила за Груней, испытывая сильнейшее беспокойство. Если нам устроили такие проводы, дураку ясно: идем на опасное дело. А мой папуля всегда… Я вздохнула и, прибавив шагу, поравнялась с подругой. Лицо ее было печальным. Я поразмышляла о подстерегающих нас опасностях, о Груне, о Витьке и сказала:
— Знаешь, по-моему, Витьке вполне можно доверить Пафнутия. Он, конечно, ревнует и малость на него злится, но…
— Ты думаешь? — с надеждой спросила Груня.
— Ага. Уверена, он очень сожалеет, что сотворил с твоими питомцами. И если бы можно было все вернуть, он бы так не поступил.
— Вообще-то Витька добрый, — вздохнула подруга, а я спросила:
— Ты его любишь?
Она подумала немного и ответила:
— Я бы его очень любила, если б он животных любил, а так я в нем постоянно сомневаюсь.
Мы еще немного потолковали на эту тему, и я почувствовала себя значительно лучше, в том смысле, что разговор на личные темы отвлек меня от мысли о грядущей опасности. Между тем мы дошли до драмтеатра и здесь взяли такси. До казино было две троллейбусные остановки, но Груня сказала, что пешком в казино нельзя, а я не спорила, потому что в таких делах смыслю мало.
Через несколько минут мы остановились возле двухэтажного здания, которое, сказать по правде, особого впечатления на меня не произвело. Может, по этой причине я вошла туда вслед за Груней, не испытывая никакого волнения. Возле двери стоял молодой человек в костюме и заметно скучал, разглядывая красную ковровую дорожку. При нашем появлении он вроде бы оживился и вдруг нахмурился, без одобрения взглянув на джинсы, кроссовки и корзину в Груниных руках. Подруга извлекла из кармана купюру подозрительно зеленого цвета и спросила:
— Где у вас тут бабки просаживают?
Парень подобрел и проводил нас в большой зал, уставленный столами с приспособлениями неизвестного мне назначения. Я приоткрыла рот, разглядывая столы, граждан и молодых людей в белых рубашках, которые здесь командовали, а Груня, сунув мне в руки корзину, куда-то удалилась. Через некоторое время она вновь оказалась рядом, пихнула меня в бок, и мы направились к ближайшему столу. Я очень внимательно следила за происходящим и вскоре смогла сообразить, что тут к чему. Ничего особо мудреного. Мы с Груней сделали ставки и стали ждать. Дважды мы проиграли, а потом поперло везение. Кот Пафнутий до половины выбрался из корзинки и пристально следил за игрой. Голубые глаза смотрели не мигая, шерсть на коте встала дыбом, вел он себя, прямо скажем, необычно, а тут еще и везение. В общем, когда Груня сказала, что кучу денег мы выиграли благодаря вмешательству потусторонних сил в лице кота, я сразу же с ней согласилась. Отягченные большим выигрышем и всеобщим вниманием, мы направились в бар. Надо сказать, что к тому моменту я уже успела забыть, зачем мы сюда явились, и начала нервничать из-за выигрыша. В голову мне пришла мысль, что не стоило бы нам лишать людей их денег. А ну как они сильно осерчают? Груня вдруг резко сменила направление и устремилась к столу, за которым симпатичная девушка в белой блузке с бабочкой раскладывала карты.
— Ты в эту фигню играть умеешь? — шепнула подруга.
— Нет, — поспешно ответила я, и Груня осталась довольна ответом, потому что сказала:
— Вот и отлично.
Мы подошли и проявили интерес к деятельности девушки. Груня слушала ее объяснения, а я обратила внимание на толстого дядьку возле стены напротив, который наблюдал за нами. Сердце мое учащенно забилось, и я легонько подергала Груню за рукав, пытаясь привлечь ее внимание к противному субъекту, но Груня на него даже смотреть не стала.
Дядька подбирался все ближе к нам, раздаривая налево-направо лживые улыбочки, а я продолжала волноваться. Вдруг этот мерзкий тип куда-то исчез. Я только на минутку отвлеклась, потому что Пафнутий вылез из корзины и бросился под ближайший стол, я полезла за ним и, на счастье, сумела быстро поймать кота, но, когда вылезла из-под стола, дядька как в воду канул. Каждому известно, врага лучше держать на глазах. Я даже расстроилась, потому что ясно же сразу, дядька — враг, не зря за нами следит, и морда у него на редкость противная. Наблюдать мне теперь было не за кем, и я попыталась вникнуть в правила игры.
Когда я их почти что освоила, Груня успела проиграться в пух и прах и, по-видимому, осталась очень этим довольна. Девушка нам улыбалась, Пафнутий возился в корзине, а Груня сказала:
— Пошли в бар.
И мы пошли. Тут как из-под земли возник этот толстый тип и начал приставать.
— Удачный вечер? — спросил он ласково.
— При своих, — ответила Груня, мы устроились за стойкой, и дядька пристроился рядом с нами.
— Раньше я вас здесь не видел, — заявил он.
— Зато муженек мой частенько у вас ошивается, — хмыкнула Груня. — Я ведь не мужнины деньги пришла просаживать, а посмотреть на стерву, к которой он повадился. А вам, в интересах заведения, стоило бы позаботиться о том, чтоб наша встреча произошла в интимном кругу, без большого скопления зрителей.
Дядька оценил все вышеизложенное, улыбнулся заискивающе и спросил:
— Позвольте узнать, как зовут вашего супруга?
Груня презрительно скривилась.
— Я не привыкла трепать его имя по разным притонам.
Дядька с ней вроде бы согласился и кивнул, после чего поинтересовался:
— Какую девушку вы… имеете в виду?
— Зовут ее Нинка. Она здесь ногами дрыгает, больше я ничего не знаю.
Дядька наморщил лоб, демонстрируя готовность к сотрудничеству.
— Нинка, Нинка, — бормотал он. — Может, Нинель?
— Может, — кивнула Груня.
— Тогда я должен вас заверить, что ваш супруг совершенно вне опасности. Несколько дней назад Нинель скончалась в результате несчастного случая. Отравилась газом. Так что…
— Ты мне по ушам не езди, — обиделась Груня, — мой здесь в пятницу был и вместе с ней отчалил. Это я доподлинно знаю.
— Возможно, в пятницу все так и было, но в настоящее время…
— Так я тебе и поверю, — прервала подруга дядькин монолог. Дядька вроде бы обиделся, а Груня положила на его колено зеленую банкноту и сказала хмуро:
— Хочу взглянуть на эту дрянь. Чего она такого может, что я не умею. Ясно? Увечить ее не буду, если только малость покорябаю.
Дядька жестом фокусника сунул купюру в карман и вздохнул:
— Если мы говорили о Нинель, вы с ней действительно встретиться не сможете. Несчастье случилось вроде бы в воскресенье… Но здесь ее подруга… До начала выступления еще минут двадцать…
— Веди, — кивнула Груня, и мы в сопровождении толстого поднялись на второй этаж. В длинный коридор выходило десяток дверей. В одну из них толстый постучал, и звонкий девичий голос ответил:
— Входите.
Мы вошли и увидели девушку лет двадцати пяти, совершенно голую, она сидела перед зеркалом и красила ресницы на левом глазу, правый, красноватый и заплывший, как у поросенка, с удивлением воззрился на нас.
— Рашель, — сказал дядька, как видно не испытывая ни малейшего чувства неловкости при виде обнаженной натуры, — с тобой хотят поговорить. — И исчез, оставив девицу в недоумении.
Она развернулась и уставилась на нас не мигая, одним накрашенным, другим ненакрашенным глазом, а я ни с того ни с сего хихикнула и почувствовала себя дура дурой. Груня почесала нос и спросила:
— Тебя Райкой зовут, что ли?
— Ну, — ответила девица.
— А Нинка твоя подруга?
— Ну…
— Где она?
— В морге, — глазом не моргнув, ответила Райка и тут же добавила:
— А чего?
— Как она в морге-то оказалась? — разозлилась Груня.
— Так это… газом траванулась.
— С какой стати?
— Чего? — Стало ясно, девица нам попалась на редкость тупая, вряд ли мы разживемся ценными сведениями.
— «Чего, чего», — передразнила подруга, — у нее что, горе большое? С какой стати ей травиться?
— А… Нет, горя не было. Хотя, может… у нее парень был. Вроде как не в себе. Колотил ее ужас как… Из-за ревности. Велел из казино уходить, не место ей, мол, здесь, и все такое. Уходи, говорит, из казино, а денег не дает. А чего тогда говорить? Вроде у него с башкой что-то… на войне был… А по мне — так он просто наркоман.
