Татьяна Полякова - Чудо в пушистых перьях
— Как папуля?
— Ушел. Примерно час как ушел, думаю, надолго. Он сегодня перед людьми говорил. Как говорил, Васена… Повезло тебе с отцом. И мне повезло. Сподобил господь жить в одно время с таким человеком, рядом быть, созерцать, так сказать, и свидетельствовать. Я вот думаю: может, мне, Васена, за книгу засесть? Вот только не очень у меня с грамотностью. Или ничего? Может, найдешь мне кого помоложе да потолковее, а?
— Зачем?
— Как же… я б, к примеру, диктовал, а уж он до ума довел… литературно
— Тоже мне, апостол выискался, — проворчала я, но Михалыч не обиделся.
— Может, и не апостол, но сподобил господь…
Пока мы пререкались с Михалычем, Груня выпустила кота и устроилась за столом, Витька и Ряха присели на нары поближе к папуле.
— Как твоего батю зовут? — почему-то шепотом спросил Витька.
— Анатолий Васильевич, — отозвалась я, и он позвал:
— Анатолий Васильевич, я это… поговорить бы… в прошлый раз вы.
— Не мучайся, — вздохнула я. — Папа без водки назад не вернется.
— Ага, — оживился Витька. — Ряха, давай в магазин, «Абсолюта» купи, нечего человеку всякую дрянь пить…
Ряха исчез, но вернулся в рекордно короткие сроки. Сообразив, что парни твердо вознамерились получить совет, я перестала сопротивляться судьбе, взяла емкость и подошла к папе. Как только жидкость начала переливаться из бутылки в стакан, папа ожил чудесным образом, то есть протянул руку и слегка приподнял голову, выпил и ушел в астрал. Я села рядом и позвала:
— Пап, ты здесь?
— Здесь, — отозвался он.
— Витька с тобой поговорить хочет. У него дело важное.
— Пусть говорит, — кивнул папа, а я пихнула Витьку в бок.
— Говори.
— Значит, такое у нас дело, Анатолий Васильевич, — откашлявшись, начал тот и минут пять излагал это самое дело.
Папа лежал с закрытыми глазами и вообще признаков жизни не подавал, Витьку это немного смущало, а меня нисколько, я давно к папиным фокусам привычная. Витька закончил рассказ, еще раз кашлянул и затих. Повисло тягостное молчание. Я дрыгала ногами и разглядывала ногти на руках. Конечно, папа у меня гений, это каждый знает, но на его совет в данном случае я бы полагаться не стала. Папа уже который день в астрале и толком сам понять не может, где кончаются сны и начинается суровая действительность.
Я с грустью думала об этом, а тишина начинала давить на уши, потому что все остальные сидели почти не дыша, чутко прислушиваясь. Но папа молчал, и Витька, не выдержав, заговорил снова:
— Анатолий Васильевич, нам бы это… совет. Может, есть какой способ из дерьма выбраться?
— Ищи убийцу, — вдруг изрек папа.
Витька заскучал.
— Само собой, — вздохнул он, — только как же его найти?
Тут папа повторил вчерашний номер, ткнул пальцем в мою сторону и заявил:
— Спрашивай у нее.
Ну, папуля! Что за привычка перекладывать все с больной головы на здоровую.
— Чего у меня-то? — заволновалась я, но папа отключился окончательно и бесповоротно, а все, само собой, уставились на меня в томительном ожидании. — Я ничего не знаю, — поспешно предупредила я и сурово нахмурилась.
— Как ничего не знаешь, если батя твой велел спрашивать у тебя? — возмутился Витька.
— Анатолий Васильевич знает, что говорит, — поддакнул Михалыч. Уж хоть бы этот молчал. Ряха улыбнулся и тоже полез ко мне;
— Ты это, Васена, не держи в себе, дело-то ведь общее…
— Спятили совсем? — рявкнула я. — Где я вам убийцу найду? Я что, по-вашему, комиссар Мегрэ?
— Папа знает, что говорит, — гнул свое Михалыч.
Я покосилась на родителя и кое-какие слова едва не сорвались с моего языка, но дочерние чувства пересилили. Что же делать, если папа у меня гений, могло быть и хуже.
— Ладно, — согласилась я, пересаживаясь к столу. — Допустим, папа прав. Спрашивайте.
— Ну… — Витька обвел всех немного растерянным взглядом. — Кто замочил Шляпу?
— Почем я знаю?
— Васена, — сморщив нос, подала голос Груня, — может, у тебя есть догадки на этот счет?
— Да, — поддержал ее с энтузиазмом Ряха, — на подсознательном уровне. Может, загадка уже разгадана тобой, но ты еще не в курсе. Надо освободить свое сознание…
— Медитировать не буду, — твердо возразила я. — Это опасно. Я вам рассказывала, один папин приятель…
— Васена, не отвлекайся, — прервала Груня.
— Ты это… сосредоточься, — посоветовал Витька, а Михалыч добавил:
— Не срами отца.
Я наградила его гневным взглядом и задумалась. Так… где там у меня подсознание. Я потерла нос, почесала затылок. Мыслей не было. Ни одной.
— Думай о Шляпе, — подскочив ко мне, ласковым шепотом заговорил Ряха. — Расслабься и просто представь его… вот он идет…
— Сидит, — поправила я, — на моей кухне…
— Так… о чем ты думаешь, когда его видишь?
— О том, что ему там делать нечего.
— Так нельзя, — замотал лысой башкой Ряха. — Сосредоточься… Нет, лучше расслабься. Тут важно, чтоб ты без запинки отвечала, чтоб из мозга всплывали факты, основанные на ассоциациях. — Пока Ряха все это мне втолковывал, остальные сидели, открыв рот, но таращились теперь не на меня, а на Ряху. А я подумала, что он чудовищно умный парень и так все складно у него выходит, немного непонятно, но от этого даже лучше. Ему б в папины ученики, а не в киллеры… — Давай попробуем… вот я говорю «пепси»…
— «Кола», — отозвалась я.
— Допустим. Якутск…
— Мороз.
— Хорошо. Зима.
— Снег.
— Шляпа.
— Нинка.
— Какая Нинка? — нахмурился Ряха.
— Соседка.
— Ну и при чем здесь Нинка?
— При том. Она в тот вечер к себе со Шляпой приехала. А потом он каким-то образом на моей кухне очутился.
— Постой, — приподнялся со своего места Витька, — говоришь, Шляпа с ней приехал? А она твоя соседка?
— Ну… живет этажом выше.
— Так… — Витька напряженно хмурился, вслед за ним начал хмуриться Ряха, а затем и Груня с Михалычем. — А что за Нинка? — наконец спросил он.
— Обыкновенная Нинка. В ночном клубе работает… То есть работала, потому что она отравилась газом, а соседи говорят, будто ее нарочно отравили.
— Когда отравилась? — Витька стал похож на собаку, взявшую след, глаза его заблестели нездоровым блеском, и сам он весь слегка подергивался.
— На следующий день… Я о Шляпе сильно беспокоилась и пошла к ней выяснить, что к чему, потому что соседи сказали: Нинка с ним явилась. А она перепугалась и давай кричать, что знать его не знает. Но видно было, что врет. Однако так и не созналась. А на следующий день ее нашли. Мертвую.
— Что ж ты раньше-то молчала? — еще больше нахмурился Витька. Я пожала плечами, так как ответить на этот вопрос не могла. Кто меня о Нинке спрашивал? И нечего делать такие лица, будто я дурака сваляла. Далась им эта Нинка… Ну, знают они теперь о ней, и что?
— В каком клубе она работала? — встрял Ряха, глаза которого тоже подозрительно горели.
— Забыла, как называется, — подумав, сказала я. — Как-то… май и еще чего-то…
— «Майкопар», — перешел на радостный визг Ряха, а я кивнула:
— Вроде так.
— Это казино, а не клуб, — влез Витька.
— А мне без разницы, — ответила я, так как разницы в самом деле не усматривала, потому что ни в казино, ни в клубе отродясь не была, если не считать похода в «Олимпию» в компании Витьки. Но и там мы сидели только в ресторане, так что это не считается.
— Витя, брат, — заволновался Ряха, — ведь в этом чертовом «Майкопаре» мы с ним в пятницу и сцепились, соображаешь?
Соображал Витя или нет, судить не берусь, но воодушевился.
— Надо в казино наведаться, — заявил он, — и разузнать об этой Нинке как следует. С кем жила, дружки и все такое. Очень похоже, что Шляпу у нее в квартире убили, а потом тебе подсунули, чтоб подозрения отвести. — Я подумала, подумала и решила, что в Витькиных словах что-то есть. Дверь в квартиру была открыта, и чисто теоретически… — Поехали, — кивнул Витька, и мы вскочили, как ошпаренные, даже Михалыч. Вдруг Витька сник и посмотрел с сомнением на Ряху. — Пока мы ничего доказать не можем, лучше нам поостеречься. Ты Бритого знаешь, он базаров не любит.
Упоминание о Бритом произвело на Ряху впечатление, он погрустнел.
— Что ж делать, брат? — спросил он где-то через минуту.
— В казино пойдем мы, — твердо сказала Груня, — и все про эту Нинку узнаем. А вы здесь ждите, вам по улицам лучше не болтаться.
Ряха расцвел улыбкой, а Витек задумался. Груня, не обращая внимания на муженька, взяла корзину, сунула в нее Пафнутия и направилась к выходу.
— Кота оставь, — сказал ей Витька вдогонку.
— Ага, — презрительно скривилась в ответ супруга. — Я его оставлю, а ты…
— Нужен мне твой кот… У меня только и забот, как с ним воевать… Оставь, он здесь побегает, тяжело ему весь вечер в Корзине.
Груня подумала, морща лоб, потом отрицательно покачала головой.
— Нет, доверить кота я тебе не могу. — И вышла. Я устремилась за ней.
